Игнат еще раз зевнул, потянулся, сел и открыл глаза.

Да так и застыл с обалделым видом.

Сон никуда не делся. Игнат сидел в палатке, на колючей серой кошме. Три желтоглазых мужчины в темносиних шароварах и серых рубашках навыпуск расположились вокруг черного котла и с аппетитом чтото ели. Вкусно пахло супом. У Крылова даже живот заурчал. Полотняные стены шатра светились слабым золотом: снаружи вставало солнце, или местный его аналог. Получалось, все произошедшее было правдой: и волки, и те деревья у дороги, на ветки которых Игната чуть не загнали. Деревья тонкие. Значит, до Иринки в самом деле неизвестно, сколько лет!

Зато Крылов понял, почему девушка могла спокойно разговаривать с купцом — или кто он там — в ее сне. Она-то свой ненормальный язык изучала получше Игната. По Сети с фанатами переписывалась, ездила в летний волонтерский лагерь, в Австрию…

Но откуда здешние оборотни знают вполне земной язык? Воображение Игната проснулось раньше, чем он сам, и выдало несколько таких версий, что парень в отчаянии замотал головой: этак недолго и крышей тронуться. К дьяволу! Как говорил отец, «разложи все карты над i», то бишь, решай проблемы по мере поступления. Игнат тоскливо вздохнул. Тем временем самый высокий оборотень — Нер, вспомнил землянин — гостеприимно протянул ему ложку. Отчего неизвестное порой так похоже на привычное? Словно и то, и другое — две модели из одного и того же конструктора. Скомбинируем так — получаем самолет. Скомбинируем этак — планер… А идея, запрятанная где-то в глубине, одна и та же. Поймешь идею — поймешь все. Но как? Стоит ли вообще задаваться этим вопросом? Игнат взял ложку и решительно опустил ее в котел. День впереди длинный, а когда обед дадут, неизвестно.

После завтрака Игнат вышел наружу. Погулял по котловине. Облегчился украдкой, выбрав момент, когда на него вроде бы никто не смотрел. Пробежался. Потянулся и помахал руками. Подумал, что хорошо бы умыться, и долго искал на истоптанном берегу ручья место почище. Только оступившись в поток, различил границу неимоверно прозрачной воды. Фыркнул. Чуть погордился своим бесстрашием: этак запросто разгуливать посреди волчьей стаи. Петр бы не смог, пожалуй…

Тут его окликнули из шатра, и Крылов вернулся к людям. Терсит куда-то ушел, а Глант с Нером всерьез занялись обучением гостя языку. Новых слов на этот раз они не добавляли, а пытались объяснить, каким образом из одного понятия можно произвести разные слова: существительное «бег», действие «бежать», прилагательное «беглый», и так далее. Дело шло тем быстрее, что Игнат изо всех сил вспоминал Иркины уроки, а язык действительно походил на эсперанто, как две капли воды. Но руками размахивать приходилось еще очень много. Игнат чувствовал себя охотником, раздвигающим кусты и ветки: так много нужно было показывать и объяснять. Даже про мокрый кроссовок забыл: беседа шла столь оживленная, что уже через пару часов все трое запыхались. А тут еще и солнце, наконец, заработало по-летнему.

— Бон! — Нер хлопнул ладонью по кошме. — Мальмульто плезуро.

«Хорошо. Немного удовольствия» — перевел про себя Крылов. Глант тотчас свистнул — и у шатра как из-под земли выросли три здоровенных волка. Уже с седлами. Игнат улыбнулся: волк на волке верхом? Зачем оборотням седла? И тут же поймал себя на трезвой мысли: а с чего он вообще решил, что Глант и другие — волколаки? Глаза желтые? Мало ли, какие глаза бывают. Седла потертые, но кожа еще крепкая: на них ездят и вовремя подновляют. А кому ездить, когда нет гостей вроде Игната? Получается, его встретили все-таки люди. А, может, они перекидываются только в полнолуние? Игнат решил не гадать попусту, тем более, что Нер уже показывал ему на среднего зверя: залезай. Крылов не заставил себя упрашивать. Ездить верхом на говорящем волке куда легче, чем на лошади. Здорово, если можешь просто сказать: «Во-он до того холма шагом, а оттуда галопом вслед за ведущим» — и не надо даже поводьев. Конечно, равновесие держать все равно приходится. Но в верховой езде посадка лишь половина дела. Вторая половина — заставить животное делать то, что ты хочешь, а не то, что ему нравится. С этим вторым у Игната, как у новичка, всегда были проблемы: лошади хоть и не говорящие, но капризничать горазды, и потаскать новичков по буеракам всегда готовы. Пока еще выработаешь твердую руку! С говорящим зверем таких проблем нет: вождь чего-то гаркнул, и всем все сразу ясно. Кроме того, волк и ростом пониже, влезать в седло проще. Мелочь, а как приятно!

Вот почему Игнат был просто счастлив, когда вчера довелось проехаться по степи с ветерком. Оказывается, оборотни это запомнили. Ну, наверное, им по должности положено быть внимательными. Единственный шатер на всю стаю — кем же они могут быть, как не вождями?

Тем временем волки резво вымахали из котловины и повернули так, что солнце оказалось за спиной. Это было приятно вдвойне: солнце греет спину, а глаза не слепит. И даже запах исчез. Скоро волки перешли на рысь, а потом выдали аллюр, до сих пор Игнату известный только по книгам: иноходь. Земля летела навстречу, травяные метелки бились о подставленную ладонь, и можно было пока ни о чем не думать… Пока парень привыкал к ощущениям, оборотни чуть придержали своих зверей и заспорили. Глант предлагал поговорить с гостем теперь же, пока он в добром расположении духа. Нер сомневался: ему хотелось еще поучить пришельца языку, чтобы уберечься от оговорок. Волки советовали не тянуть. Таким образом, Нера убедили тремя голосами против одного. Тачеф дернул плечами и скомандовал остановку; звери мгновенно образовали круг головами внутрь. При маневре Игнат чуть не полетел из седла, но его волк вовремя вильнул корпусом, и все обошлось. Нер ухватился за этот случай и обратился к Игнату с вопросом, не желает ли тот научиться ездить как следует.

Видя, что Игнат с трудом разбирает хриплую скоролайку вождя, вмешался Глант. К выговору старика Крылов успел привыкнуть, и понимал его намного лучше. К тому же, мудрый дед пользовался простыми словами и короткими фразами:

— Тебе здесь плохо, мальбоне. Знаешь — ничего, нигил. Степь — нигил знаешь. Киой лоджас кто живет, там, там, там — желтоглазый широким жестом обвел горизонт — Не знаешь. Говоришь — мальбоне. Куда идти — нигил. Еды нет. Охота не знаешь. Ничего не знаешь! — тут старик заговорил свободнее и сложнее, но Игнат все еще понимал смысл:

— … Ребенок, кнабо. Тэмр говорит: живи с нами. Я тебе говорю — ты узнаешь. Ты демандас, спрашиваешь я отвечаю. Ты делаешь себя такой, как я и он. — Глант непочтительно ткнул вождя пальцем, — Лернас, учишься.

Игнат с иронией подумал: «Ну вот, все по канонам фэнтези. Мне предстоит выслуживаться до главного волчьего пастуха во всей степи, завоевать королевство и получить принцессу в жены. Но мне нужна Ирка, а не принцесса!» Игнат почесал затылок. Спросить, сколько времени это все протянется? Отпустят ли его потом? А на каких условиях? Ведь от этих ребят в степи уж точно не сбежишь… Но он еще недостаточно знает язык, чтобы обсуждать такие тонкости. Старик прав: Игнат ничего не знает здесь. По сути, ему колоссально повезло: могли запросто сожрать, не говоря уж — сделать рабом. А тут еще учить предлагают, его согласия спрашивают… С чего бы такая щедрость? И щедрость ли это? Кот в мешке! Проклятье, он ведь в самом деле плохо знает язык: не уточнишь, не переспросишь. Ответят — не поймешь. Какой у фразы оттенок — вопросительный, снисходительный, презрительный — и то не разобрать. За кого его тут держат?

Только выбора Игнат не видел. Оборотень попал в самую точку. Знать волчий язык и волчьи правила поведения все же лучше, чем не знать о новом мире вовсе ничего. И Крылов с легким сердцем кивнул:

— Ми акордо. — Что на здешнем языке означало, конечно же: «Я согласен».

«И потянулись суровые армейские будни» — ехидно произносил внутренний голос Игната, когда Глант поднимал юношу на рассвете. Поначалу Игнат просыпаться не хотел, но хитрый дед и не таких будил. Глант просто обтирал лицо Игната мокрым полотенцем, после чего сон отлетал, как заговоренный. Оригинальным подъемом начинался день: утренний туалет, вытряхивание спальных ковриков, завтрак. Мясо приносили волки, а люди варили его с вечера. Котел после завтрака мыли поочередно Терсит и Игнат, как самые младшие по возрасту и положению. От непривычного обилия мяса и почти полного отсутствия хлеба, желудок Игната бунтовал, часто в самые неподходящие моменты. Терсит, оказавшийся самым умелым лекарем в компании, каждый вечер поил землянина горьким травяным отваром, и терпеливо успокаивал: дескать, через две восьмерки дней все это кончится. Терсит даже показывал стебельки лечебной травы, и пытался объяснить, где она растет, но Игнат мало что понял.