– Ты сказал, что я здесь?

– Да, разумеется. – Майк промолчал, и охранник добавил: – Она сказала, что я могу вас впустить.

Майк посмотрел ему в глаза. Охранник не отвел взгляд, и наконец на его симпатичном чернокожем лице появилась улыбка.

– Ну, дружище, давай пять, – произнес он, протягивая руку.

Майк со смехом шлепнул по его ладони и, повернув ключ, завел мотор.

Несколько минут спустя он стоял в коридоре, дожидаясь, пока Эллин откроет дверь.

Томиться пришлось недолго, и Майку было достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять – под маской гнева и оскорбленного достоинства Эллин прячет искреннюю боль. Не задумываясь ни на секунду, он обнял ее.

– Извини, – прошептал он. – Мне так жаль! Клянусь, я сделаю все, чтобы загладить свою вину. Не знаю как, но сделаю.

Он еще крепче прижал ее к себе и поцеловал ее волосы.

– Ты смотрела премьеру? – спросил он.

Эллин кивнула.

– Я все объясню, – сказал Майк.

– Не нужно.

– Нет, нужно, и я все тебе объясню.

– О Господи! – Эллин рассмеялась и отвела взгляд. – Я чувствую себя такой дурой! Я понимаю, мы были вместе всего лишь раз… Извини, может быть, не следует этого говорить, но в последнее время у меня случилось так много всего, и… О Боже, прости, мне надо собраться с мыслями…

– Все в порядке, – сказал Майк. Он прикоснулся губами ко лбу Эллин и, не отпуская ее от себя, повел в комнаты.

На ней был толстый купальный халат, под которым виднелась тонкая хлопчатобумажная пижама. Волосы Эллин были схвачены на макушке, несколько прядей спускались на шею и окружали лицо, кремовая кожа которого сияла чистотой и здоровьем. К горлу Майка подступил ком; он подумал, что еще ни разу в жизни не видел такой прекрасной женщины – цвет лица и губ Эллин был столь же естественным, как ее нежный женственный запах.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила она. – Может быть…

– Ничего не надо, – перебил Майк, беря ее за руку и усаживая на софу рядом с собой. Комнату освещали только полная луна и маленькая лампа в дальнем углу. – Ну как? Хорошо? – поинтересовался он, когда Эллин положила ноги ему на колени и опустила голову ему на плечо.

– М-м-м… – отозвалась Эллин, глядя, как он переплетает ее пальцы со своими. – Расскажи о фильме. Тебе понравилось?

– Да, – ответил Майк. – Но я предпочел бы поговорить о том, что случилось с тобой.

– Имеешь в виду, кроме того, что ты не позвонил? – полушутя, полусерьезно спросила она.

Майк приподнял подбородок Эллин и посмотрел ей в глаза.

– Прости меня, – шепнул он. – Я сделал большую глупость.

– Ничего страшного, – дрогнувшим голосом ответила Эллин. – Теперь ты здесь.

Майк завладел ее губами в нежном, ласковом поцелуе, и Эллин захлестнул поток чувств, которых она более не могла сдержать.

Впоследствии Эллин не могла доподлинно вспомнить, с чего она начала. Она знала лишь, что рассказала ему все – о том, что отец не желает разговаривать с ней, о том, как она боится потерять работу в Эй-ти-ай, о фотографиях, которыми ее шантажировал Тед Фаргон, о Клее, который вчера пытался изнасиловать ее, о страхах, что он, Майк, не позвонил ей, потому что так легко сумел ее соблазнить.

Последняя фраза вызвала у Майка улыбку, но потом он понял, что Эллин говорит серьезно, и, прикоснувшись кончиком пальца к ее губам, сказал:

– Вовсе не легко, просто мы оба давно этого хотели, и ты прекрасно это знаешь.

Сердце Эллин подпрыгнуло в груди. Майк крепче обнял ее, и она почувствовала, как ее охватывает жаркая истома. Майк запустил пальцы ей в волосы, Эллин подняла голову, ища его губы, и негромко застонала, когда он начал ее целовать.

– Чем ты собираешься заняться в ближайшие пять дней? – произнес Майк, почти прикасаясь губами к ее рту.

В глазах Эллин отразилось изумление. Увидев, как смотрит на нее Майк, она спросила:

– А что?

– Я хотел бы побыть с тобой, и если ты сумеешь выкроить несколько дней, я постараюсь сделать то же самое.

Эллин отвела взгляд, потом вновь посмотрела на Майка и, покачав головой, заулыбалась.

– Хорошо, – сказала она.

Их губы слились в долгом поцелуе, потом Майк негромко обронил:

– Надо разобраться с Фаргоном.

Эллин смотрела на него широко распахнутыми глазами, не зная, что сказать.

Майк чмокнул ее в нос.

– У Инголла остались еще полароидные снимки? – поинтересовался он.

Эллин покачала головой:

– Не знаю. Я думала, он уничтожил их, но… не уверена.

– Мы найдем способ выяснить.

Эллин рассмеялась.

– Как тебе это удается? – спросила она.

– Что именно?

– Делать все сложное простым.

Майк пожал плечами.

– Думаю, мне это удается потому, что жизнь по сути своей проста, – ответил он. – Трудности начинаются тогда, когда человек сам их создает.

Эллин, нахмурившись, обдумала сказанное.

– Мне бы не хотелось, чтобы между нами возникли сложности, – произнесла она, – но до сих пор без них не обходилось.

Майк улыбнулся и, не говоря ни слова, вновь прильнул губами к ее рту. Целуя Эллин, он распахнул ее халат, расстегнул пижаму и, обнажив одну грудь, принялся ласкать ее рукой. Эллин задышала глубже, и они долго сидели так, время от времени поглядывая друг на друга и обмениваясь поцелуями.

Наконец Майк поднялся на ноги и, продолжая обнимать Эллин, сказал:

– Я хочу тебя, но если ты против…

– Нет, – ответила она. – Ничуть.

В глазах Майка блеснул лукавый огонек, и Эллин рассмеялась.

– Я рада, что ты пришел, – добавила она, входя вместе с ним в спальню.

– Я тоже, – пробормотал Майк и, поставив Эллин перед собой, стал раздевать ее.

Следующие пять дней были самыми радостными и счастливыми в жизни Эллин. До сих пор она и не догадывалась, что можно так много смеяться, заниматься любовью такими разнообразными способами, чувствовать себя такой прекрасной и беззаботной. Они с Майком ни на секунду не выпускали друг друга из виду, чем бы ни занимались – гуляли ли по каньонам, отдыхали в ее квартире, катались по побережью. Они вели нескончаемые беседы, обсуждая все на свете – от экзистенциализма до экспрессионизма, от преступления до страсти, от чудес до самых обыденных вещей. Майк слушал, как Эллин разговаривает по телефону с матерью, и ей удалось уговорить его сказать в трубку «привет». Потом настал ее черед говорить с родными Майка – с тремя племянниками, сестрой и Клодой. Майк рассказал Эллин о том, как тяжело он переживает размолвку с Сэнди, девушкой из его конторы, которую уволил из-за того, что она влюбилась в него. Он признался, что соблазнил Сэнди, потому что его терзало желание переспать с ней, Эллин. Эллин от всей души посочувствовала девушке. Ей было нетрудно понять, какие мучения выпали на долю несчастной.

Майк рассказал ей о договоре, который собирался заключить с австралийцем Марком Бергином, и о том, какое значение эта сделка может иметь для международного сотрудничества в области шоу-бизнеса. Эллин видела, как взволнован Майк этой перспективой, и отлично понимала его, ведь этот проект, если он осуществится, обещал стать самым крупным и престижным предприятием из всех, о которых ей доводилось слышать. Бергин уже довел свой взнос до шести миллионов фунтов, а нью-йоркский партнер Майка был готов предложить еще два миллиона. «Маккан и Уолш» планировала вложить три миллиона и, если удастся договориться с банками, добавить еще столько же. Оставалось найти четвертого партнера в Лос-Анджелесе, который пользовался бы непререкаемым авторитетом и которому доверяли бы трое остальных, так как обычной практикой Голливуда было скупать предприятия, а не вкладывать в них средства. Эллин очень хотелось войти в число участников проекта, она была уверена, что достанет деньги – если, конечно, первым делом избавится от Фаргона, – но понимала, что это предложение должно исходить от Майка, а тот старательно обходил молчанием их будущие отношения невзирая на возникшую между ними близость.