Продолжая смотреть на телеэкран, Майк взял трубку.

– Алло? Это Майк? Говорит Франко, консьерж. Машина ждет вас.

Майк нахмурился и посмотрел на Ферранте.

– Какая машина? – спросил он.

– Та, которую вы заказали, – неуверенно ответил Франко. – Не наша машина, другая. Вам не понравился автомобиль, который предоставил отель? Мы можем это уладить…

– Я не заказывал машину, – перебил Майк.

– Э-э-э… – растерянно пробормотал Франко, – мне сообщили, что заказанная вами машина ждет вас. Отослать ее?

– Не кладите трубку, – велел Майк и, прикрыв ладонью микрофон, передал содержание беседы Ферранте.

Тот вышел на балкон и посмотрел вниз. Подъезд отеля загораживал козырек.

– Скажите, что вы сейчас спуститесь, – сказал Ферранте и, выключив телевизор, проверил пистолет, висевший на его поясе в кобуре. – Может быть, это всего лишь ошибка, – добавил он. Майк заметил, как напряглось его мускулистое тело. – Но я сомневаюсь. Наверняка за вами приехали люди Пастиллиано.

Сердце Майка тревожно забилось.

– Полагаете, они намерены выполнить мое требование и показать мне Кавана?

Ферранте пожал плечами.

– Может быть, – ответил он.

– Что мне делать?

– Поскольку у нас нет аппаратуры и средств поддержки, которыми мы обычно пользуемся в таких случаях, будем действовать собственными силами, – ответил Ферранте. – Вы дадите мне время подъехать на машине к входу в отель, потом спуститесь и выясните, что там происходит. Если вы сядете в поджидающую машину, имейте в виду, что нет никаких гарантий, что вас оставят в живых или повезут к брату. Но мне кажется, пока им нет смысла обманывать вас. Им очень нужны записи. Возможно, Пастиллиано и совершил глупость, посадив Антонио в одну камеру с бывшим узником «Преисподней», но вряд ли мы можем рассчитывать, что он ошибется еще раз. Нам нельзя здесь задерживаться, иначе эти люди что-нибудь заподозрят. Помните одно: что бы ни случилось, повторяйте, будто бы вы знаете, где находятся записи. Если вас спросят, где они, скажите, что их доставят к указанному сроку. Договорились?

Майк кивнул:

– Договорились.

Ферранте покачал головой.

– Боюсь, они затевают какую-нибудь хитрость, – сказал он. Было видно, что ему не нравится возникшая ситуация. – Присылают машину, не предупредив заранее, не условившись о встрече. Бац – машина у подъезда, садитесь, если не боитесь.

Он ушел. Майк смотрел ему вслед, понимая, что корабли сожжены, но продолжая сомневаться, что ему хватит отваги пройти через грядущие испытания. В конце концов, он делец шоу-бизнеса, а не Джеймс Бонд. Он посмотрел на пистолет, который ему оставил Ферранте, и подумал о Мишель и Каване. Больше всего он боялся за Робби. Мальчик находился в относительной безопасности, и все же страх никогда не увидеть его мучил Майка день и ночь.

У входа в отель его ждал черный седан «мерседес» с тонированными стеклами. Едва он приблизился к машине, подскочивший швейцар распахнул перед ним заднюю дверцу, и из темноты салона донесся голос, велевший Майку садиться.

Майк подчинился, борясь с желанием оглядеться и убедиться в том, что Ферранте поблизости. Как только дверца захлопнулась, Майк услышал щелчок центрального замка, отрезавший ему путь к отступлению. Потом он увидел, как опускается перегородка, отделяющая пассажирский отсек от места водителя. Рядом спиной к дороге сидел плотный мужчина в дешевом костюме, приставив дуло пистолета к груди Майка. Лицо мужчины, если не считать проницательных карих глаз, закрывала серая шерстяная маска.

– Пистолет, – сказал он, указав на карман Майка.

У Майка пересохло в горле. Он отдал пистолет, и в ту же секунду машина тронулась.

– Наденьте вот это, – велел мужчина, протягивая ему повязку.

Майк взял ее, осмотрел и, услышав щелчок взведенного курка, прикрыл повязкой глаза, стараясь оставить хотя бы маленькую щелочку.

Машина вырулила на Атлантик-авеню, и он понял, что уже очень скоро перестанет ориентироваться. Внезапно он поймал себя на том, что думает об Эллин и о тех словах, которые собирался сказать ей в тот самый миг, когда звонок Кавана перевернул все вверх дном. Потом он понял, почему вспомнил об Эллин, и кровь застыла у него в жилах. Внутренний голос подсказывал ему, что он никогда ее не увидит. Неожиданно он сообразил почему и подумал, какими глупцами они были с Ферранте, если не смогли с самого начала разгадать замысел бандитов. Ферранте сказал, что, может быть, это какая-то хитрость, и только теперь Майк осознал все ее коварство. Не дав ему времени подумать и составить план, эти люди похитили его без малейшего труда. И единственной причиной было то, что им потребовался другой заложник взамен Кавана.

Майк пытался убедить себя, что он чересчур мнителен, но в тот же миг услышал позади удар и скрежет металла и понял, что Ферранте угодил в западню. Он остался совершенно один и мчался неизвестно куда, навстречу неизвестно чему.

Мишель провели по пыльному дворику к «фольксвагену-сантано». У ворот тюрьмы поджидали около дюжины папарацци. При появлении Мишель они окружили автомобиль, фотографируя бледное, покрытое кровоподтеками лицо женщины, выкрикивая просьбы рассказать, как с ней обращались и что она собирается делать. Несколько секунд спустя автомобиль оставил репортеров позади и помчался к городу. За ним увязался юркий «фиат-темпра». Рядом с Мишель сидел мужчина, назвавшийся Уолтером Эскью, сотрудником британского посольства. Непосредственно перед освобождением он сообщил ей, что ее отпускают при условии, что она в тот же день покинет Бразилию, поэтому для нее забронировано место в самолете, который вылетает в восемь вечера в Майами, где Мишель могла сделать пересадку до Лондона. Понимая, что в ее положении не приходится спорить, она согласилась с этим условием, но теперь, когда машина проезжала по мрачным суетливым улицам деловой части Рио, Мишель готовилась попросить короткую отсрочку. Если она ее не получит, придется искать другой способ отделаться от сопровождающего, потому что она ни за что не уедет без Робби. К тому же она хотела убедиться, что Кавану ничто не угрожает.

– Я провела в Рио немало времени, мистер Эскью, – заговорила она. Эскью бросил на нее высокомерный взгляд, словно спрашивая, зачем она ему об этом рассказывает. Мишель смотрела на его нижнюю губу, прикушенную выступающими зубами. Ноздри Эскью дрогнули, напоминая Мишель о том, как невыносимо от нее пахнет. – Я имею в виду, – продолжала она, не желая позволить ему сбить себя с толку враждебным отношением, – что не успею приготовиться к отъезду в столь короткое время. У меня остались дела…

– Мисс Роу, – прервал ее Эскью, – это было условием вашего…

– Я знаю, – вставила она, – и я согласилась с ним, понимая, что иначе меня не выпустят. Но видите ли, мне необходимо встретиться с людьми… с людьми из приюта. Мы долго работали вместе, я не могу расстаться с ними не попрощавшись.

– Вы можете написать им, мисс Роу, – напряженным тоном отозвался Эскью.

Мишель посмотрела на его непроницаемое лицо и поняла, что продолжать в том же духе бессмысленно.

– Послушайте, – сказала она, полуобернувшись к нему, – я не могу уехать. Пока не могу. Я обязательно уеду, но сейчас мой отъезд не просто нежелателен, он невозможен.

Эскью вздернул кустистые брови.

– Это почему же? – ледяным тоном осведомился он.

Мишель глубоко вздохнула и скрестила пальцы в надежде, что поступает правильно.

– Потому что здесь находится мой сын и я не могу его бросить.

На лице Эскью отразилось удивление.

– Ваш сын? – переспросил он.

Мишель кивнула:

– Со мной жили трое детей, один из них – мой сын. Ему четыре года, и, надеюсь, вы понимаете, что я не могу уехать без него.

– Не вижу, что мешает вам забрать его и вечером сесть на самолет.

– Если я не отыщу сына к этому времени, не смогу уехать без него.

– Отыщете? – переспросил Эскью. – Что вы имеете в виду?