– Как все прошло? – спросила Мишель.

– И хорошо, и плохо, – ответил Чамберс. – Где Каван?

– Он появится с минуты на минуту, – сказала Мишель.

Чамберс вынул сотовый телефон и набрал номер.

– Ты прочла это? – поинтересовался он, указывая на бюллетень, лежавший на столе.

Мишель кивнула.

Чамберс дернул краешком рта и, соединившись с абонентом, быстро заговорил по-португальски.

Мишель прислушивалась к разговору и гадала, отчего всякий раз, оказавшись рядом с Томом, она вспоминает о Майке. Должно быть, причиной тому манера Тома держаться, решила она, поскольку теплые серые глаза, сиявшие юмором и добротой на жестком морщинистом лице, а также его крупное мускулистое тело не имели ничего общего с Майком. Майк был выше и гибче, выглядел более изящным и ухоженным. И все же между двумя мужчинами было сходство, которое волновало и заинтриговывало Мишель. Вероятно, их объединяли уверенность в себе и внутренняя сила, которые внушали окружающим спокойствие, но могли и взбесить. А может, дело было в том, что в последнее время Мишель очень часто думала о Майке, и напоминанием о нем мог послужить любой мужчина – будь то брат Майка или первый встречный незнакомец.

Чамберс еще не закончил разговор, когда в кабинке появился Антонио.

– Том говорит, все прошло и хорошо, и плохо, – сказала Мишель, когда он опустился в шезлонг и потянулся за стаканом. – Вы встречались с прокурором?

Антонио кивнул и пригубил пиво.

– Он действительно на нашей стороне?

Антонио вновь кивнул:

– Прокурор не хочет, чтобы мы приезжали к нему в контору, он считает, что это слишком опасно, и не только для нас. Будет лучше, если он сделает вид, будто бы занимается делами о коррупции, тогда никто не обратит на него внимания.

– Но как с ним связаться, если мы раздобудем улики против Пастиллиано? – спросила Мишель.

– Он дал номер телефона, по которому можно позвонить и оставить сообщение, – ответил Антонио. Он бросил взгляд на Тома, который был по-прежнему поглощен беседой, и вновь повернулся к Мишель. – Том уже рассказал тебе о Марсио, о парне, который приходил к нам в приют несколько недель назад? Тот самый Марсио, который оказался членом уличной группировки «Эстрелла»?

Мишель покачала головой и нахмурилась.

– А что с ним? – удивилась она. – Я думала, он вернулся на улицы.

– Да, так он и сделал. Вчера вечером его застрелили полицейские.

– Господи, только не это! – пробормотала Мишель, вспоминая страх и враждебность юноши и чувство безысходности, которое охватило ее саму, когда он решил покинуть приют. – Что с ним произошло?

– Минувшей ночью мы обнаружили за стеной приюта его брата, – сказал Антонио. – В него тоже стреляли. Двое парней из группировки принесли его и бросили у ворот. Сейчас он в больнице. За ним ухаживает сестра Лидия.

– Он поправится? – спросила Мишель.

Антонио кивнул:

– Да, должен. Во всяком случае, он в сознании.

Чамберс завершил беседу, Мишель посмотрела на него и перевела взгляд на Антонио.

– Сегодня утром Том сделал несколько официальных запросов, – продолжал молодой человек. – В полиции заявили, что накануне произошла стычка в трущобах Гуарарапес, где обычно обретается «Эстрелла». Судя по рапорту, там была перестрелка. Однако в который уже раз никто из полицейских не пострадал, в то время как погибли трое юношей и один оказался серьезно ранен. Отсюда можно сделать вывод, что мальчишки были не вооружены.

– Думаю, тела были убраны с места преступления еще до того, как там появилась гражданская полиция, – отозвалась Мишель.

Антонио кивнул.

– Я ходил туда два часа назад, – сказал он. – Соседи говорят, что один из полицейских встал над Марсио, который лежал на земле и был уже ранен, и трижды выстрелил ему в лицо.

– О Господи! – прошептала Мишель. – Кто-нибудь согласился выступить свидетелем?

– Никто, – промолвил Антонио.

– Самое неприятное в том, – заговорил Чамберс, – что полицейским разрешено носить второй пистолет, не зарегистрировав его. Поэтому им достаточно открыть огонь из табельного оружия, потом пару раз выстрелить в землю из незаконного и положить его на труп. И дело сделано! В рапорте записывают: «Перестрелка». Никому и в голову не придет всерьез расследовать происшествие, ведь эти мальчишки, вооруженные или нет, загодя считаются преступниками. Быть может, преступниками поневоле, но это не смягчает их вину.

– В деле Марсио есть еще одно обстоятельство, которое может тебя заинтересовать, – добавил Антонио. – У него маленький сын.

Мишель изумленно посмотрела на молодого человека.

– Сын? – переспросила она.

Антонио кивнул:

– Его зовут Энеас. Ему десять месяцев. Я видел его сегодня утром.

– Но… – Мишель покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. Пятнадцатилетний Марсио вполне мог оказаться отцом, в здешних местах такое случалось нередко, и все же эта весть явилась для нее полной неожиданностью. – Где его мать? – осведомилась она.

– Умерла от передозировки наркотиков, – ответил Антонио.

Мишель жалобно застонала.

– Что же будет с малышом? – спросила она. – Ты забрал его в приют?

Антонио повернулся к Чамберсу.

Заметив, каким взглядом на нее смотрит Чамберс, Мишель нахмурилась:

– Ну?

Чамберс глубоко вздохнул и произнес:

– Марсио рассказал брату о тебе и Каване, о том, что вы американцы – так он решил, – и попросил передать ребенка вам, если с ним что-нибудь случится.

Мишель изумленно вытаращила глаза:

– Ты имеешь в виду, он хочет, чтобы мы усыновили ребенка?

Чамберс пожал плечами:

– Я не могу сказать наверняка, чего он хочет.

Мишель отвернулась к океану и посмотрела на Кару и детей, до сих пор плескавшихся в волнах. При виде Робби и Ларисы, поднимавших тучи брызг, ее пронзило странное, незнакомое доселе чувство.

– Где сейчас ребенок? – повторила она, поворачиваясь к Антонио.

– Его забрала одна женщина, – ответил Антонио и, рассмеявшись, добавил: – Не принимай близко к сердцу. Такое сплошь и рядом происходит с людьми, которые приезжают сюда, чтобы заняться благотворительностью.

– Я знаю, – сказала Мишель. – Но со мной это случилось впервые. – Внезапно ее охватила подозрительность, и она бросила взгляд на Чамберса. – Только не говори мне, что появление еще одного сироты – это добрая весть.

Чамберс рассмеялся и покачал головой.

– Тебе решать, – отозвался он. – Лично я считаю хорошей новостью то, что Антонио удалось сегодня утром разузнать о человеке, который сидел в тюрьме Пастиллиано.

Мишель тут же встрепенулась:

– И сумел оттуда выбраться?

– Некоторым это удается, – напомнил Чамберс.

Мишель повернулась к Антонио.

– Кто этот человек? – спросила она. – Кто-нибудь из «Эстреллы»?

Антонио кивнул.

– Он даст показания? – допытывалась Мишель.

– Я делаю все, что могу, – сказал Антонио. – После того, что случилось вчера, у нас есть шанс. Но, поступив так, он пошел бы против своих товарищей, а им вряд ли захочется навлекать на себя еще большие неприятности, так что особенно не надейся.

– Но он хотя бы поговорит с нами? – настаивала Мишель. – Даже если мы обойдемся без записей, это уже немало для начала.

Чамберс предупреждающе поднял руку.

– Это наша единственная надежная зацепка, – произнес он, – и мы не можем ее потерять. – С этими словами он посмотрел мимо Мишель и ухмыльнулся.

Мишель повернулась и, увидев Кавана, который расплачивался с таксистом, поднялась на ноги.

– Милый, – сказала она, положив руки на плечи Кавану, когда тот вошел в кабинку, – я уже начинала волноваться.

– И не зря, – отозвался Каван и, весело сверкнув голубыми глазами, взглянул поверх ее плеча на Антонио. – Ты подставил меня, – провозгласил он.

Мишель посмотрела на Антонио, на лице которого появилась виноватая мина.

– Это не я, – заспорил он, вскинув руки.

– Если не ты, то кто же? – Каван со смехом подтянул к себе кресло и сел. – Антонио уговорил меня посетить занятия по половому воспитанию, – объяснил он. – Я пошел туда и оказался в компании малолетних жриц любви.