Настя прошла по рядам, вышла на сцену и, встав неподалеку от стола, продолжила:
– Господа Геваро и Климов говорят чистую правду. Они не знают только одного… Мои люди следили за Климовым и всеми, кто был замешан в этой истории, до самого конца. И вот конец наступил…
Шум в зале усиливался. Алексей от изумления готов был закричать. Неожиданно дверь в зал открылась, и в нее неспешно вошел Пьер Консанж. Его рука уже не болталась на перевязи, а была глубоко засунута в карман. Длинные волосы беспорядочно растрепались. Несчастные телерепортеры и фотографы газет не понимали, на кого обращать больше внимания: на участников пресс-конференции, на знаменитого музыканта или на женщину, только что сделавшую сенсационное заявление. Скрипач подошел к сцене, вынул из кармана пистолет и выстрелил в Настю. На ее лице не отобразилось боли, она умерла мгновенно, и лик ее был спокоен и красив. Консанжа не успели скрутить и отдать в руки полиции. Вторым выстрелом он пустил пулю себе в лоб.
Дневник отшельника
Люди живут очень быстро. Теперь уже, наверное, в миру мое имя начинают забывать. А ведь сразу после пресс-конференции в Рахманиновской консерватории не было более знаменитого человека, чем я. Моя фотография красовалась на первых полосах газет. Я, Алексей Климов, стал настоящим героем. Ордену и Организации были нанесены ощутимые удары. В дело вмешался Интерпол. Вернувшийся в Париж вместе с младшим Клеманом Клетинье обнародовал все собранные им документы о деятельности Организации и ее заклятого врага – Ордена. Это послужило поводом для многочисленных арестов, финансовых проверок и вновь арестов, как в России, так и во всем мире. Под подозрение попали многие высокопоставленные чиновники. Карательная машина завертелась сама собой. Во мне постепенно отпадала необходимость. Пробыв в Париже еще несколько дней, я вернулся в Москву. Там меня ждали новости. Медиа-холдинг Брынзова обанкротился, и все мы оказались выставленными на улицу. Мои коллеги довольно быстро устраивались, начинали что-то заново, а во мне поселилась такая пустота, что я целыми днями сидел дома, анализировал то, что мне довелось пережить. Марина и ее отец без объяснения причин прервали со мной все отношения. Однажды утром мне позвонила Вероника. Я к тому времени уже успел основательно забыть ее, но все же решил с ней встретиться. Надо было как-то побеждать захватившее меня бессилие. Вероника стала первой женщиной в моей жизни, которая поняла меня и приняла таким, каков я есть. Между нами не возникло никаких лирических отношений. Нет. Случилось нечто более важное. Вероника представила меня своему отцу. Как это ни странно, он был священником. Настоятелем одного из храмов под Москвой. Мы часами беседовали, я принял его как своего духовного наставника. Вскоре он знал обо мне все. Он выгнал из меня пустоту, показал, как в принципе ничтожна была моя безбожная жизнь, жизнь без настоящей любви и настоящего счастья, жизнь, из-за которой погибло столько людей. Мы вместе с ними пришли к выводу, что мои грехи можно искупить только обетом монашеского молчания и многолетней отшельнической жизнью. Я был готов к этому. В мирской жизни меня уже ничего не держало. И вот я живу в келье. Аскетично. Молчу, думаю, что-то записываю. Никто не знает, где я. Да. Я думаю, что никто этим и не интересуется. Для всех я умер, исчез…
Этот дневник и есть теперь моя жизнь. И такая жизнь для меня сладостней самого прекрасного мирского удела…
От публикатора
Я не могу сказать тебе, дорогой читатель, как попала ко мне эта рукопись и кто ее настоящий автор. Никто не может дать гарантию, что Организация и Орден разгромлены полностью. Вполне вероятно, остались люди, мечтающие найти автора и хорошенько расспросить его о многом. Не могу я открыть и то, какие из описанных событий подлинны, а какие являются плодом его фантазии. Но о судьбе некоторых героев повествования я все-таки сообщу. Наташа и Геваро поженились и живут в прежде холостяцкой квартире полицейского на Сен-Луи. Огромная разница в возрасте не мешает им наслаждаться любовью. Никакой вины перед Алексеем они не ощущают и не интересуются его судьбой, а только чтят его, как сведшего их в огромном и несчастливом мире для счастья. Пьер Консанж и Настя Безансон похоронены рядом. Они служили Ордену до самой смерти. И смертью спасли себя от позора. На могилу Пьера часто приходит Эвелина Трофимова, изрядно постаревшая и подурневшая. Она неизменно приносит музыканту цветы. Антуан поправился. Он и Клодин продолжают работать в полиции и собираются пожениться. Борис Аркадьевич активно помогал следствию по делу Организации и Ордена в России, за что получил амнистию прямо в зале суда. Он не может нарадоваться на свою девочку, каждый раз утром готовя ей завтрак. Сама же Марина по-прежнему красива и старается жить в свое удовольствие. Франциск Клеман осужден на пожизненное заключение, банк «Клеман и сыновья» больше не существует, младшего Клемана опекает Кристоф Клетинье, вернувшийся на работу в секретные службы. Стас Рыбкин развелся с женой и живет один. После развала медиахолдинга Брынзова он получил хорошее место на телевидении и вполне доволен своей судьбой, хотя иногда скучает по своим дочерям. Альфред Брынзов эмигрировал в одну из европейских стран, которая отказывается выдавать его российскому правосудию.
Жизнь, одним словом, продолжается. И кто ведает, какие еще тайны она откроет для нас?
