– Я видел эту картину прежде, – прошептал он. – Пошли найдем где-нибудь укромное местечко, и я узнаю настоящую Стиви Найт.

Она хотела отказаться, оттолкнуть прочь руку, но боялась устраивать сцены, боялась того, что может сделать Пол, если она оскорбит его друга. Она позволила вывести себя из кинозала в темную спальню. Она закрыла глаза, когда ее пихнули на постель, и не открывала их, когда руки задрали ей платье и спустили вниз трусы.

– Проснись, – тормошил ее партнер. – Не очень-то большое получается удовольствие, если ты не подыгрываешь. – Ее руки поднялись кверху заученным движением и обвились вокруг его шеи. Ноги раздвинулись, позволив ему войти, затем обхватили его зад. Он сделал несколько движений, дожидаясь ответной реакции, а когда ее не последовало, начал, орудовать в своем собственном ритме. Кончил он быстро, заворчав, когда выходил из нее.

– Это приватная встреча, или можно присоединиться? – раздался в темноте голос.

– Она вся твоя, – ответил со смехом мужчина рядом с ней.

Стиви услышала шорох одежды, жужжание застежки на брюках, потом почувствовала, как другое тело прижалось к ней, чье-то теплое дыхание на лице. Руки сжали ее груди. Губы поймали ее рот, вливая запах алкоголя.

Спаривание повторилось – и не успело оно закончиться, как появились другие, собрались вокруг нее, отвратительный избыток рук на собственном теле ужаснул ее, некоторые мужчины использовали ее рот, другие входили в нее. Это все продолжалось и продолжалось, а ей было все равно.

Когда они ушли, она долго лежала на кровати, пленница собственной неподвижности. Наконец встала и начала приводить в порядок одежду. Она включила свет и содрогнулась от отвращения, увидев себя в зеркале. Дорогое платье разорвано, по лицу размазан грим, глаза потухшие, мертвые. Милашка Стиви Найт больше не была милашкой. Хуже того, она стала грязной забавой. Как могло это случиться? – спросила она зеркало. Почему все мужчины в ее жизни превращались в Адмирала? – спросил ее внутренний голос. Выглядели они по-разному, говорили разные вещи, так почему же они всегда оказывались одним и тем же? Зеркало ответило: потому что ты дешевка, Стиви, и ты заслуживаешь, чтобы с тобой так обращались. Ну, а как насчет Ли? – возразил тоненький голосок надежды. Ведь он только и хотел, что помочь мне, и не просил ничего взамен. Был ли он точно другим? Да, но он не хотел видеть настоящую, реальную Стиви Найт, ответило зеркало. Ему нужен был кто-то хороший и приличный, нужна была такая женщина, какой ты просто не умела стать.

Нет, нет, беззвучно закричала Стиви, колотя по зеркалу кулаками, не замечая, что разлетавшиеся во все стороны осколки ранят ей руки. Нет, нет, нет, нет…

Она старалась пошевелиться, но не смогла. Руки у нее были прибинтованы к телу, а тело застыло и его сводили судороги. Она почти ничего не видела, но запах сказал ей, что она не у Пола в доме. Тут был несвежий, застоявшийся запах человеческих тел, смешанный с дезинсектантами. В глотке у нее горело, во рту стоял бумажный вкус, она отчаянно мечтала о глотке воды. Она слышала шум голосов, какую-то возню, но ей казалось, что все это доносится откуда-то издалека. Напрягаясь изо всех сил, она попыталась еще раз вытащить руки, но лишь стукнулась головой обо что-то похожее на жесткую койку без подушки.

Она замерзла, все ее мышцы болели, ей хотелось пить, но больше всего она испытывала страх. Внезапно она вдохнула аромат лаванды, увидела лицо пожилой женщины, светлые волосы. Наконец-то, подумала она, как долго мне пришлось ждать.

– Мама, – простонала она, – о, спасибо, мама, слава Богу, ты возьмешь меня домой. – Стиви прильнула к ее белому платью. – Спасибо тебе, мама. Я никогда больше не буду плохой. Я даже буду делать то, что скажет он… – Стиви показала на Адмирала, стоявшего в другом конце комнаты в своей белой форме.

Женщина возложила руки на руки Стиви и нежно, но твердо отцепила их от своего платья.

– Я не твоя мама, детка.

И Стиви поняла, что человек в белом кителе и брюках был не Адмирал.

– Но если ты думаешь, что я твоя мама, – продолжала женщина с улыбкой, – то ты определенно попала в нужное место. – И, словно отвечая на беззвучный вопрос, появившийся в глазах Стиви, добавила: – Добро пожаловать в Бельвю.

Стиви уже выбила из равновесия стычка между Энн Гарретсон и Ливи, и простой телефонный звонок буквально сбил ее с ног. Голос в трубке принадлежал Ли Стоуну.

Он тепло поздоровался с ней, пожалуй, слишком уж сердечно, как подумалось ей, хотя она тут же упрекнула себя за такое самомнение. Скорее всего, она для него всего лишь старая любовь, которую приятно вспомнить.

– Все было так давно, – сказал он. – Слишком давно. Мне хотелось встретиться, однако… ну, ты знаешь, как это бывает.

– Да, – сказала она, – знаю. – Проще было оставить больные вопросы в покое, чем стараться воскресить нарушенные обещания любви, которая когда-то казалась такой вечной. – Судя по голосу, ты где-то недалеко, – сказала она, пытаясь казаться беззаботной.

– Да, это так, – ответил он. – Я в Санта-Фе… возле Лос-Милагрос.

Стиви невольно представила себе старую, романтическую гостиницу, где когда-то останавливалась одна, темную, уютную комнату с камином – идеальный приют для любовников.

– А что ты делаешь в Нью-Мексико? – поинтересовалась она, заставляя себя вернуться к реальности.

– Я приехал, чтобы повидаться с тобой, – ответил он торопливо. – Я понимаю, что у тебя могут быть срочные дела, что нужно было бы договориться заранее, но надеялся… Стиви, ничего, если я приеду завтра утром?

– Да, хорошо. Я буду ждать встречи с тобой завтра, – сказала она, и формальные слова опровергались ее бешеным пульсом и краской, выступившей у нее на щеках.

День казался невыносимо длинным, а ее возбуждение нарастало с каждым часом. Ночью она почти не спала, и ее попытки заснуть перемежались с мыслями о Ли, которые витали как неоконченная мелодия.

Невыспавшаяся и смущенная, Стиви даже почувствовала легкое головокружение, дожидаясь прибытия Ли. Она старалась как обычно провести утреннее собрание группы и поняла, насколько она рассеянна, лишь тогда, когда одна из женщин огрызнулась:

– Если мы так тебе наскучили, Стиви, почему бы тебе не отправиться к себе и поспать?

– Простите меня, – ответила она торопливо. – Я… у меня сейчас просто так много забот в голове. – Прекрати, сказала она себе, прекрати вести себя как влюбленная девчонка. Ли уже давнее прошлое, история, а твоя жизнь вся здесь.

Но когда он наконец приехал, когда обнял и прижал ее к себе на слишком краткий миг, весь здравый смысл куда-то улетучился, и Стиви обнаружила, что она хохочет и болтает в какой-то нервной лихорадке, словно можно было как-то заполнить годы, разделявшие их. Взяв Ли за руку, она устроила ему экскурсию по Оазису, с гордостью демонстрируя все свои достижения, словно желая раз и навсегда доказать, что она уже не та женщина, которую он осудил и отверг.

– Достаточно! – взмолился он со смехом, после того как они бродили, казалось, долгие часы. – Я достаточно повидал. Если ты хотела поквитаться со мной, то уже преуспела в этом, это тебе удалось.

– Поквитаться? – повторила она с озадаченным лицом. И потом вспомнила… пробежка ранним утром в горах вслед за Ли, а Стиви пыхтит и старается не отстать… Боже, это было так давно, целую вечность, и все-таки она, кажется, способна вспомнить любую подробность.

– Ничего, – сказал он, разочарованный, что Стиви, вероятно, забыла те счастливые дни. – Тут можно где-нибудь купить ланч?

– Ланч будет у меня дома. Я позвоню на кухню и распоряжусь, чтобы мне принесли его.

Она испытала приступ неловкости, когда Ли проходил через ее спальню, – припомнились ее ночные фантазии насчет него, – чтобы попасть в маленький садик на манер патио – испанского дворика. Она испытала его снова, когда Гас Тиммонс, старший на кухне Оазиса, доставил ланч. С изысканной ловкостью он накрыл столик в патио льняной скатертью, разложил салфетки, а затем извлек на свет Божий мастерски приготовленные куриные грудки с грибами на ослепительно белом китайском фарфоре. С утонченной церемонностью умелого виночерпия он налил сверкающую воду в два хрустальных стакана и добавил туда ломтики лимона.