В восемь часов он поднялся, пошел на кухню и открыл холодильник, который оказался набит до отказа фруктами, овощами, свежими яйцами с фермы и маслом. Ли улыбнулся и мысленно похвалил своего юного помощника, Тима Фалдона, за хорошую работу. За семь месяцев, когда Ли забрал Тима из детского дома и организовал ему работу и жилье, мальчик ни разу не давал ему повода пожалеть об этом.

Выжав немного свежего апельсинового сока в кувшин, Ли достал ярко начищенную медную сковородку с висевшей над головой полки и начал жарить бекон. Ему нравилось хозяйничать в своей просторной, но все же уютной кухне, однако он редко занимался всем этим; здесь было место его уединения. Давно он не привозил женщин в свое холостяцкое убежище. Красотки из общества, которые заполняли его почтовый ящик приглашениями на вечеринки и балы, были подозрительными в его глазах, ведь они принадлежали к миру Шермана и Ребекки Стоун. Мать часто укоряла его, что он «обручен со своей работой», и этого он не мог отрицать. Впрочем, сейчас это было необходимо; как еще мог он увеличить скромное наследство дедушки Гаррисона? Только лишь запустив его в динамичный, напряженный деловой ритм. Когда-нибудь он остепенится, обещал он Ребекке, но только тогда, когда придет время, и появится именно та женщина, которая ему нужна.

Разбив четыре яйца в чашу, он начал взбивать их железной метелкой. И лишь когда он поймал себя на том, что напевает «Незнакомцы в ночи», понял, что радуется возможности помочь юной женщине, которая спит в его комнате для гостей. Притормози, Стоун, предостерег он тогда себя. Не забывай, что это доброе дело и больше нечего.

И все-таки он приготовил белый плетеный поднос, а потом вышел на улицу, чтобы сорвать несколько побегов ранней форсайтии и поставить их в маленькую вазу. Просто чтобы завтрак показался более приятным. Потом отправился в комнату для гостей и подтянул старомодные деревянные жалюзи кверху.

В лучах утреннего солнца, устремившихся в окно, спящая девушка показалась ему ангельски красивой. Трудно было поверить, что всего накануне вечером он видел ее в таком ужасном состоянии. Он осторожно потряс ее за плечо, затем чуть сильней. Она зевнула, потянулась и открыла глаза.

– Доброе утро, – спокойно сказал он, не желая, чтобы она испугалась или подумала что-нибудь еще. – Я Ли Стоун. Ты сейчас находишься в моем доме. Не знаю, помнишь ли ты хоть что-то, но ты… действительно в эту ночь была совершенно без памяти. Но согласилась заехать на чашку кофе, – добавил он с успокаивающей улыбкой, – так что вот… со всей закуской.

Стиви села, потерла глаза, поглядела на поднос с завтраком, а затем на мужчину с его суровым и красивым лицом, который принес ей это. Спали или нет они вместе? – подумала она. Тогда почему он глядит на нее с такой нежностью и озабоченностью? Потом заметила, что на ней ничего нет, только мужское пальто. Господи, подумала она, дела действительно скверные, если она вырубилась и занималась любовью с совершенно незнакомым мужиком. По ее мнению, это было на несколько ступенек ниже, чем спать с обитателями Забегаловки; там каждый был… вроде как свой, из одной семьи, даже если она и едва знала его. Стиви заглянула поглубже в память, пытаясь понять, что же происходило накануне в Забегаловке. Она вспомнила, что приняла «кваалуды» и спиртного. Пол все время ей подливал. Но вот как она попала сюда? Посмотрев на окно, она увидела цветущие побеги, которые вились по наружным ставням, а дальше множество деревьев и полоску воды, сверкающую под утренним солнцем будто алмазное поле. О, Боже – ее заманили в чертову глухомань, не иначе!

Не понимая, сколько сейчас времени, она взяла чашку дымящегося кофе и сделала глоток, разглядывая мужчину через край чашки. Очень привлекательный, подумалось ей. Если она позволила ему трахнуть ее, то в этом, конечно, нет ничего страшного.

– Вы сделали хороший кофе, мистер Стоун.

– Я не только это делаю хорошо, – ответил он, и Стиви тут же подумала, что он кое на что намекает… Но он подвинул ей поближе поднос. – Попробуйте мой омлет.

Она поглядела на яичницу и дотронулась до нее вилкой. А потом внезапно спросила:

– А ты друг Самсона? – Ей пришло в голову, что он продал ее этому мужику, как когда-то продал Полу.

Однако ответ Ли прозвучал вполне определенно.

– Ни за что в жизни, – заявил он с выражением открытого неодобрения. – А если хочешь знать, то Самсон Лав тебе тоже вовсе не друг.

– А я тебя и не спрашиваю, – заявила сурово Стиви. Одно дело ей самой сердиться на Самсона, а совсем другое позволять незнакомцу выступать против него.

Ли и не собирался спорить. Он снова кивнул на омлет:

– Давай позавтракай… Если тебе понравился мой кофе, то понравится и омлет. – А коль скоро Стиви продолжала с подозрением разглядывать его, Ли подцепил вилкой кусочек омлета и поднес ей ко рту.

Стиви разжала надутые губки и съела без возражений. Затем еще один кусочек.

Ли невольно улыбнулся ее покорности. В конце концов, словно нехотя, она взяла вилку и собственную руку.

– О'кей, – сказала она, – он хорош.

Когда она пережевывала бекон, тупая, пульсирующая боль вступила ей в голову. Она откинулась назад на подушки и стала тереть виски.

– Что случилось? – спросил Ли. – Тебе плохо?

– Голова болит, – прошептала она. – Ужасно. Он пошел в ванную и вернулся со стаканом воды и двумя таблетками аспирина.

– Вот, – сказал он. – Прими. Если у тебя похмелье, то тебе, пожалуй, пока больше ничего не нужно есть. Когда почувствуешь себя лучше, то примешь ванну или душ. Мыло и полотенце ты найдешь в ванной, а чистую одежду в шкафу. А я загляну к тебе попозже.

Что задумал этот парень? – удивилась Стиви, когда Ли вышел из комнаты. Он вроде неплохо набит деньгами и уж точно симпатичный. Может, он один из тех типов из центра города, которые приезжают побалдеть с фриками из Забегаловки. Он обращался с ней забавно, как-то на старомодный манер, но она все еще не поняла, в самом деле ему не было никакого дела до ее прелестей или он уже переспал с ней.

Она закрыла глаза и лежала неподвижно, предоставив аспирину делать свое дело. Через час она поднялась и пустила воду в большую ванну, у которой вместо ножек были четыре лапы. Заглянув в деревянный шкаф, она обнаружила там стопку пушистых полотенец и набор душистого мыла и соли для ванной. Одну вещь она может сказать точно, подумала она. Парень женат – и жена, вероятно, куда-то уехала. Только женщина может содержать ванную в таком порядке.

После долгого, роскошного купания в теплой мыльной воде она вытерлась и заглянула в шкаф, где, как ей было сказано, лежала одежда. Обследовав все полки и вешалки, она с удивлением обнаружила, что никакой женской одежды нет. Как ни странно, это ей понравилось – хотя почему это могло ее интересовать, она не знала.

Она натянула синий пуловер, слишком просторные джинсы, которые перехватила в талии кожаным ремнем, и мокасины, которые оказались ей почти впору, после того как она натянула на ноги две пары шерстяных носков. Поглядев на себя в зеркало в дубовой раме, Стиви с сожалением решила, что выглядит как двенадцатилетнее дитя – слишком далеко от темпераментной потаскухи.

Не обнаружив Ли нигде в доме, она вышла на улицу. Воздух казался холодным и бодрящим, с легким запахом близкой весны. Сзади нее раздавался шум водопада; за лужайкой простиралось сапфирное озеро, а над ней сияло поразительно ясное синее небо. Красивое место, признала Стиви, почти волшебное, и все же отличающееся от того волшебства, которое Самсон творил своими пилюлями и порошками, а еще мановением руки. Услышав, как за углом дома раздаются какие-то звуки, она направилась туда и обнаружила, что ее хозяин подстригает тисовую ограду старомодными ручными ножницами. Он прекратил работу, увидев ее.

– Ну как, теперь лучше?

– Немного, спасибо.

– Тебе еще повезло, что ты отделалась простым похмельем, – строго сказал он. – Все могло быть гораздо хуже.

Она округлила глаза.