Число здѣсь опредѣляется само собой, a убывающій счетъ изображаетъ постепенное исчезновеніе бородавокъ. Иначе обстоитъ дѣло при лѣченіи ячменя. Лѣченіе ячменя первоначально обходилось безъ убывающаго счисленія. Считать было нечего. Ячмень одинъ, брали и одно зерно,

184

терли о ячмень и бросали въ колодецъ). Но когда на этотъ пріемъ повліялъ другой, очень похожій на него, употреблявшійся при лѣченіи бородавокъ, то число зеренъ было увеличено. При этомъ выбиралось одно изъ таинственныхъ чиселъ. И вотъ требуется „взять девять зеренъ ячменя и считать ихъ на ладони такимъ образомъ: не 9, не 8, не 7… не 1. Пересчитанныя такъ зерна бросить въ огонь“). Въ такомъ видѣ обрядъ уже не имѣетъ органической связи съ какой-либо одной болѣзнью и свободно переносится на другіе случаи, a затѣмъ отмираетъ, оставляя послѣ себя чистую формулу, хотя бы въ такомъ родѣ:

Dartres de 9 réduites à 8 Dartres de 8 réduites à 7

……….

……….

Dartre de 1 réduite à point).

Появленіе священнаго числа въ заговорахъ отъ бородавокъ обязано тому, что формула оторвалась отъ обряда, который ранѣе самъ опредѣлялъ это число. Съ отпаденіемъ обряда мѣняется и предметъ счета. Раньше считали узлы и зерна. Во французскомъ заговорѣ уже считаютъ лишаи (т. е. воплощеніе болѣзни) и при томъ совершенно независимо отъ того, сколько ихъ на самомъ дѣлѣ. Счетъ можетъ сдѣлаться и еще отвлеченнѣе. Neid haut neun — Na, ist nicht wahr, haut nur 7 Neid, — Na ist nicht wahr, haut nur 6 Neid, — Na, ist nicht wahr, haut nur 5 Neid u. s. w. herab bis… Na, ist nicht wahr, ist nur 1 Neid, — Na ist nicht wahr, ist kein Neid). Оригинальное выраженіе нашелъ мотивъ въ бѣлорусскомъ заговорѣ: „Одна баба, одзинъ дзѣдъ, дзьвѣ бабы, два дзяды…“ и т. д. до девяти. Потомъ начинается обратный счетъ: „Дзевяць бабъ, дзевяць и дзядовъ, восемъ бабъ, восемъ и дзядовъ… одна баба, одзинъ и дзѣдъ. Нѣту бабы, нѣту дзѣда, нѣту раны, нѣту и чарвей. (И лыко,

185

которое при каждомъ числѣ обертываютъ вокругъ указательнаго перста правой руки, завязать на шею заговариваемой скотины“)). Присутствіе лыка объясняется здѣсь тѣмъ, что оно пришло вмѣстѣ съ мотивомъ отъ обряда лѣченія бородавокъ, гдѣ на немъ завязывались узлы. Верченіе вокругъ пальца — результатъ забвенія первичнаго смысла обряда. Будемъ слѣдить дальше за развитіемъ мотива. Въ Греціи обѣими руками держатъ руки больного и, крѣпко нажимая при произношеніи каждаго числа на пульсъ, говорятъ: Il у avait une fois neuf frères et de neuf il en resta huit, de huit il en resta sept… de deux il en resta un et de un aucun). Бѣлорусскій заговоръ еще не эпическій; греческій уже эпическій. И какъ легокъ переходъ отъ одной формулы къ другой. И баба съ дѣдомъ и братья попадаютъ въ формулу потому, что исчезло то реальное, что раньше считалось: узлы и зерна. Мы уже видѣли, что такимъ же образомъ въ формулу попадаетъ и названіе болѣзни (dartres). Но такъ какъ болѣзни часто понимаются, какъ живыя существа и притомъ человѣкообразныя, то рядомъ съ формулой, говорящей, напр., о братьяхъ, можетъ появиться и такая: Miał żółw 9 żon; od 9 do 8… od 1-ej do żadnej). „Ко̂нь рыжо̂и, а въ коня рана, а въ ранѣ десять червяко̂въ: одинъ другого ѣстъ, другой третёго… девятый усѣхъ поѣсть“)! Процессъ развитія, конечно, увѣнчивается привлеченіемъ святого. Der h. Petrus liegt im Grabe, 9 Würmer hat er bei sich, 8 Würmer… keinen Wurm hat er bei sich). Число девять получило въ мотивѣ наиболѣе широкое распространеніе. Но встрѣчаются и другія.

На мотивѣ счета особенно хорошо видно несовершенство классификаціи по названіямъ болѣзней.

Мотивъ розы особенно распространенъ въ нѣмецкихъ и латышскихъ заговорахъ отъ рожи. Почти во всѣхъ нихъ разсказывается о томъ, какъ кто-нибудь сбиралъ травы, цвѣты, чаще всего розы.

186

Maria ging wohl über das Land,

Unser Herr Christus ging über das Land,

Christus güng ut Un plückt sik Krut:

Ходятъ, срываютъ цвѣты и Петръ съ Пилатомъ). Пилатъ, очевидно, попалъ на мѣсто Павла. Но не обязательно ходятъ святые. Читающій заговоръ иногда говоритъ о себѣ:

Ik güng oewer ne Brügg, Dor stünnen twei Rosen,

Всѣ заговоры согласно указываютъ на какое-то хожденіе и срываніе розы (цвѣтовъ, травы), а если не срываніе, то исчезновеніе цвѣтка. Но есть указаніе и на нѣчто другое.

Unser Herr Christus ging über Berg und Land.

Здѣсь какъ будто бы намекъ на какое-то врачебное примѣненіе розы. Въ народѣ широко распространено пользованіе

187

всевозможными цѣлебными травами. Существуетъ вѣра и въ такія травы, безъ которыхъ и заговоры не дѣйствительны. Такъ Амманъ передаетъ повѣріе, по которому знахарь, чтобы обезпечить себѣ силу заговоровъ, долженъ весной отыскать у ручья цвѣты желтой повилицы (caltha palustris). Эти цвѣты срываются, и ими потомъ натираютъ скотъ и людей, которыхъ хотятъ предохранить отъ зла). Caltha palustris въ простонародьѣ у насъ называютъ „курослѣпомъ“. Въ глазахъ народа онъ является воплощеніемъ болѣзни куриной слѣпоты. Поэтому, если у нѣмцевъ онъ и является обладателемъ какой-то таинственной силы, которой можно воспользоваться во благо, то у насъ, онъ, напротивъ, является носителемъ зла. Болѣзнь и цвѣтокъ отождествляются. То же самое произошло у нѣмцевъ съ Rose. Одно слово и для цвѣтка и для болѣзни. Вмѣстѣ съ этимъ — смѣшеніе самыхъ понятій и явленій, отъ какихъ они отвлекаются. Цвѣтокъ Rose является символомъ, вѣрнѣе воплощеніемъ, болѣзни Rose. A извѣстно, какъ народъ поступаетъ, когда находитъ носителя болѣзни. Онъ его просто-на-просто уничтожаетъ или удаляетъ. Выше мы видѣли, что съ этою спеціально цѣлью болѣзнь переводится на различные предметы и на животныхъ. Существуетъ болѣзнь „ячмень“. Существуетъ и растеніе „ячмень“. И вотъ, чтобы уничтожить болѣзнь, срѣзаютъ растеніе). Здѣсь растеніе въ силу сходства названій разсматривается, какъ естественный носитель болѣзни. Но можно и искусственнымъ путемъ перевести болѣзнь въ растеніе для того, чтобы потомъ ихъ уничтожить. Такъ, больной носитъ зерна въ рукавицѣ на рукѣ и потомъ сѣетъ ихъ. А когда они взойдутъ, то онъ растаптываетъ ихъ). На связь между болѣзнью и цвѣткомъ Rose указываетъ окончаніе одного заговора противъ флюса. Очевидно, въ силу нѣкотораго сходства болѣзней — флюса и рожи — заговоръ построенъ на томъ же самомъ мотивѣ — Rose. Вѣрнѣе, заговоръ отъ рожи примѣненъ къ лѣченію флюса. Заговоръ кончается слѣдующими стихами: