— У него наверняка на орбите личная яхта. Он поспешит к ней… и в ту же секунду, как достигнет границы звездной системы Дэмота, Лига заставит его пожалеть о своих словах про «суеверных селян».

Молчание. Мы едва сдерживали волнение и разочарование. Не то чтобы я верила, что Ирану-старший мог бы многое нам порассказать, но меня выводили из себя его надменность и намерение нас игнорировать.

В том же возбуждении я вернулась в постель, улеглась и воспользовалась своим связующим кристаллом, чтобы передать рапорт в «Неусыпное око». Копии были отправлены капитану Бэзилу Четикампу, медицинскому эксперту Юнупуру, в Бюро по археологическому взаимодействию и Всепланетное управление по здравоохранению. Все они, в свою очередь, также отправят копии другим службам, агентствам и официальным лицам. Некоторые из них не преминут поделиться пикантными подробностями с прессой, причем вырвав факты из контекста для разжигания интереса. Буквально через считанные часы волчья стая поднимет самоуверенный призывный вой и снова сядет мне на хвост.

Вот они, радости моего прокторства.

И все же я загрузила всю информацию. Про Майю, про Кси, про моего павлина. Мне влетит по первое число за освобождение потенциально опасного чужака, и в последующие десятилетия всякий слабоумный тико на планете будет утверждать, что видел Кси, был одержим Кси, родил от Кси ребенка… но все же я не стала приукрашивать правду. Сокрытие даже мельчайших деталей было бы убийственно безответственным, принимая во внимание громадные ставки на кону. Я особо заострила внимание на Ясбаде Ирану и вероятности того, что он знает, где может скрываться Майя. Пусть полиция его задержит и допросит с пристрастием эту щеголеватую задницу — если они его расколют, то, может, Лига Наций до него и не доберется.

Благородная Фэй пытается спасти типа, который устроил всю эту заварушку. Прямо или косвенно убившего шестьдесят миллионов улумов.

Включая и мою леди Зиллиф.

Составление рапорта заняло всего несколько минут. Высокоскоростная загрузка. Когда я открыла глаза, Фестина сидела в кресле, которое до этого занимал Ирану, поигрывая приглашением, которое он оставил.

— Думаешь, не пойти ли на похороны? — спросила я. — Когда они?

Она перекинула мне карточку. Я ее схватила, а потом поймала себя на мысли: надеюсь, что Фестина заметила, как ловко мне это удалось?

Да, как же. Пытаешься произвести на нее впечатление своими атлетическими способностями? Что ты, мужик?

Прочти карточку, Фэй.

«Семья покойного Коукоу Ирану приглашает вас на поминовение его незабвенной души и земного жизненного пути…»

Мои глаза скользнули поверх этой трепотни, проскочили дату и время и застыли на крошечной надписи в самом низу:

«Организовано компанией "Достойное погребение", имеющей честь принадлежать к корпорации "Ирану"».

Да, от своборесов только и жди размещения рекламы, даже на приглашении на поминки…

Так, секунду. «Достойное погребение»? Те ребята, которые присылали нам андроидов, чтобы те вытаскивали улумов из их братской могилы. Два десятка андроидов отправились в глубь древней шахты, где мы складировали трупы…

Только это была не шахта; это должен был быть очередной бункер страйдеров. А корпорация «Ирану» отправляла в тот бункер андроидов… для чего?

Что было там, внизу?

«Дополнение к рапорту проктора, — обратилась я через связующий кристалл. — Полиции срочно рекомендовано обследовать место недалеко от Саллисвит-Ривера…»

Я остановилась. Что-то было не так с передачей сообщения — как будто я кричала в подушку. Заглушили. Отрезали от мирового разума.

Только не сейчас!

Я только и успела крикнуть:

— Говнюки!

И тут оглушающая граната вломилась через окно.

Повезло мне — я и так лежала.

Снова головная боль, как с похмелья. По разгульной шкале эта заслужила аж 7,2 — либо мне перепало больше оглушающей энергии, чем в прошлый раз, либо я потеряла былую форму. Есть недостатки в отказе от привычки напиваться в хлам как минимум раз в неделю.

Ва этот раз мои руки были стянуты за спиной чем-то вроде пластиковой скользящей петли, дешевой, простой, неломающейся. Эту чертову фигню можно снять только одним способом — срезать.

Конечно, это привело меня к мысли о скальпеле в моей сумочке… да вот только где моя сумочка?.. Говнюки были болванами, но не настолько выжили из ума, чтобы оставить мне очевидно полезное оружие. Они хотя бы не раздели меня донага, чего я почти ожидала, учитывая, насколько, например, Рот был склонен к мелодраматическим эффектам. Слава богу, Бицепс был рядом, дабы удержать отношения в более профессиональных рамках «похититель — похищенный».

«Забудь пока об этом, Фэй. Оцени ситуацию».

Все, что я могла видеть в данный момент, была сплошная стена, выкрашенная в темно-зеленый цвет, прямо возле моего носа. Я лежала на чем-то мягком, на постели с одеялами с затхлым плесневелым запахом. Когда я попыталась откатиться от стены, то уткнулась во что-то мягкое возле меня; еще немного поерзав, я, наконец, повернулась настолько, что смогла разглядеть лежащую рядом на постели Фестину. Она была без сознания, но дыхание ее было ровным — ее просто оглушило больше, чем меня, потому что она была ближе к окну.

К слову об окнах: одно как раз было неподалеку от изножья кровати. Наши похитители запрятали нас в небольшую, но удобную комнату, не сильно отличавшуюся от номера в гостевом доме: изящный сосновый комод, вычурный маленький столик и кресло. На окнах были дощатые ставни, запертые снаружи, а оконному стеклу придали молочную непрозрачность; и все же свет пробивался сквозь рейки ставней и матовость стёкла. Спальня производила впечатление готовой к послеполуденному сну, с приглушенным, но не выключенным светом. В других обстоятельствах эта обстановка сошла бы за весьма уютную, если бы мне не казалось, что в голове у меня роится сотня пчел.

Ну и?.. Не пора ли покончить с анализом очевидного?

«Мировой разум?»

Я передала призыв через связующий кристалл. Без ответа.

«Павлин?»

Опять ничего.

Мы с Фестиной были предоставлены сами себе.

Я подтолкнула ее коленом. Она не двинулась, и теперь, пошевелив ногами, я поняла, что они стреножены коротким пластмассовым ремешком, концы которого охватывали лодыжки, и полметра оставалось между ногами для шага. Этого мне должно было хватить, чтобы волочить ноги как в стальных кандалах, но шансов расколоть это колено на мелкие кусочки не было никаких.

А жаль.

Дверь отворилась. Мои старые приятели Рот и Бицепс важно вплыли в комнату, что означает, что Бицепс вплыл, а Рот изобразил только чванливое хромое пошатывание. Одна его нога была жестко зафиксирована, хотя гипса на колене не было видно под униформой.

— Не ожидали увидеть нас снова? — спросил Рот.

— Не в этих обстоятельствах, — ответила я.

— Но вы не ожидали, что мы будем держаться неподалеку от гостевого дома, — с торжеством изрек он; — Вы пошли прямо нам в руки, ничего не заподозрив. А мы знали, что рано или поздно вы там появитесь; вы должны были вернуться в Саллисвит-Ривер, и мы ждали, перехватывая все сообщения полиции. Как только вы предоставили свой рапорт, мы узнали, где вы.

— Вы знали, что я вернусь в Саллисвит-Ривер?

Уж конечно, я хотела снова повидать это местечко, со всеми этими фотографиями папы, глядевшими на меня из витрины каждого магазина.

— Мы не были уверены, что вы появитесь, — сказал Бицепс, пока Рот собирался с мыслями, чем бы еще передо мной похвалиться. — Но когда вы вырвались из дома контрабандиста, то ближе всего вам было добираться до Саллисвит-Ривера. И тут нам было безопаснее всего вас дожидаться. Повсюду вокруг вашего бонавентурского дома полицейские.

— Если вы перехватили мой последний рапорт, — сказала я, — то знаете, что павлины улетели. Так у вас не осталось ни единой причины по-прежнему преследовать меня.