— Просто оставь записку.

Так я и сделала, попросив Майю «позвонить Фэй Смоллвуд при первой возможности». Что-то предостерегло меня от того, чтобы назвать свой личный номер; так что вместо него я продиктовала код «Ока». Нашей телефонной системе хватило бы ума перенаправить телефонный звонок, если меня не окажется в офисе.

Когда я договорила и отсоединилась, Тик сказал:

— Теперь будем надеяться, что она не получит сообщение как минимум час.

— Почему?

— Потому что мировой разум говорит мне, что такова длительность перелета до Саллисвит-Ривера. Собирайся с духом, Смоллвуд, мы атакуем.

Нет. Мы не впрыгнули в поджидавший нас глиссер и не бросились навстречу врагу. Мы с Тиком не были безмозглыми… не были мы и великанами полицейскими с современными причиндалами для поимки и задержания возможных подозреваемых в убийстве. Я молча возликовала в глубине души, когда Тик спросил:

— Кого ты знаешь из местных жандармов, Смоллвуд? Желательно кого-то, у кого достаточно власти, чтобы собрать войска под нашими знаменами. Кого-то, кто выслушает твои россказни о Майе и не подумает, что ты совсем спятила.

— Есть некий капитан Четикамп, — ответила я. — Мы довольно быстро поладили прошлой ночью.

Тик снова махнул рукой в сторону телефона.

— Позвони своему милому дружку и подчини его своей воле.

Бэзил Четикамп, благослови его Господь, был в данный момент на дежурстве; он даже знал исходные данные по убийству Чаппалара, хотя и не был в составе группы дознания. А когда он услышал, что следователи проглядели такой ключ, как Майя, то поклялся, что их всех разжалуют в поселковые собаколовы. Пообещал немедленно отправить отряд в Саллисвит-Ривер: двух сыщиков, чтобы вежливо задать вопросы, и свору вооруженных офицеров боевого взвода на случай, если вдруг запрограммированные на убийство андроиды выйдут маршем из тундры. Он уже вызывал свой отряд, когда я спросила:

— Где мы встретимся с вашими людьми? Капитан споткнулся на полуслове и вперил в меня стальной взгляд.

— Встретимся?

— «Неусыпное око» намеревается проверить вашу работу над этим делом. Магистр-проктор и я будем сопровождать вас в Саллисвит-Ривер.

— Мисс Смоллвуд…

— Проктор Смоллвуд.

В его пристальном взгляде прибавилось стали.

— Проктор Смоллвуд, это совершенно недопустимо для гражданских лиц…

— Мы не гражданские, — перебила я. — Мы члены «Неусыпного ока». У нас есть юридически закрепленное право проверять действия полиции так, как мы считаем нужным.

— Вы получите самый полный отчет обо всем произошедшем.

— Не пойдет. Магистр Тик и я желаем присутствовать на месте событий.

На лице Четикампа появилось кислое выражение.

— Тик? Тик теперь в Бонавентуре? Смоллвуд, каждый офицер полиции на планете знает, что Тик…

— Полный псих? — предположила я.

— Хуже: неудачник. На Дэмоте нет ни единой гремучей змеи, но если бы Тик пошел гулять по лесу, одну бы он обязательно нашел. Не то чтобы она его укусила — но на следующего бедного дурачка, идущего по тропинке, напала бы. Если Тик в Бонавентуре…

Четикамп затряс головой. Бедолага не выглядел счастливым.

Часть меня хотела отпустить его с крючка; в конце концов, зачем нам с Тиком нужно бросаться на линию огня? Мы могли бы остаться дома, прочесть полицейские рапорты, проанализировать прочитанное…

Но это был ни к черту не годный способ проводить проверку. «Анализируй документацию, но не доверяйся ей» — совет, по возрасту равный «Оку». «Выйди из офиса. Распахни запертые двери».

— Капитан, — сказала я своим кротчайшим голосом мамы Фэй, — мы не хотим делать за вас вашу работу… мы просто хотим выполнить свою. Вы знаете, что мы не пытаемся помыкать вами или загребать жар руками ваших людей; мы просто внимательно отслеживаем ваши процедуры, так всегда поступает «Око». Естественно, это доставляет вам дополнительное неудобство, но ваше начальство и «Око» в прошлом всегда улаживали подобные вопросы. Правильно?

Я надеялась, что это было правдой. Полиция обычно с трудом, но терпела вмешательство «Ока» — не то чтобы им нравилось, как мы дышим им в спину, но они мирились с нашим присутствием так долго, что мы стали частью пейзажа, как составление отчетов и пешее патрулирование. С другой стороны, если из-за отчета «Неусыпного ока» Четикамп получал нагоняй…

Капитан вздохнул.

— Ладно, проктор Смоллвуд. Вы с Тиком можете поехать на место вместе с отрядом. Я тоже поеду — в качестве вашего личного сопровождающего. Заеду за вами через пять минут.

Экран погас до того, как я успела сказать спасибо.

Я вынудила, улестила, угрозами заставила свою семью уехать из Саллисвит-Ривера, когда мне был двадцать один год. К тому времени я устала от тусовок и достаточно успокоилась после своих буйных юных лет. В любом случае у заштатного шахтерского городка — сплошь голый камень — были весьма ограниченные возможности по сравнению с большим городом Бонавентурой, где Уинстон получил стипендию для поступления на юридический факультет университета, Энджи обнаружила, что она гуру виртуальной реальности, Эгертон приобрел свой первый грузоперевозчик и так далее. В итоге семья поблагодарила меня один (одна) за другим (другой) за то, что я изводила и допекала их, пока мы не перебрались.

Несмотря на это, мои супруги не полностью оборвали все связи с прежде родным городом. Они наезжали туда время от времени все эти годы, навещая родителей, братьев и сестер, хвастаясь детьми и другими успехами.

Я? Я — никогда. Папа умер. Мать уехала из города в день моей свадьбы — либо, умывая руки от моего воспитания, либо просто пользуясь возможностью позаботиться о своем здравом рассудке теперь, когда мои супруги были в ответе за мой. Какова бы ни была причина, ма отвалила на юг, в джунгли Арджентии, и теперь разводила местные орхидеи, пытаясь усилить их естественные защитные свойства, и жила в хижине с улумом-фермером. Так что мне некого было навещать в Саллисвит-Ривере. И уж конечно, у меня не было никаких успехов, которыми хотелось бы похвастаться, если только не считать успехом банальное выживание. Помимо всего прочего, как можно было страдать от ностальгии по большому шлаковому конвейеру, притворяющемуся городом, — а наполнен он был дурными воспоминаниями и типами, некогда мешавшими меня с грязью.

Ну и пусть… ну и пусть. Я вдруг поняла, что едва сдерживаю слезы, когда полицейский глиссер летел, паря над лесом и тундрой, к моей родине. Света внизу не было, только сияние звезд, отражаемое снегом. Я вспомнила ночи моей юности, прогулки по такой тьме — с папой, с мальчиком, с друзьями; виды прогулок различались, но каждая была неповторима и волшебна.

Забавно, как забываешь о волшебстве. Даже когда вы говорите (как мы все утверждаем), что совсем не утратили детскости, все равно понимаете, что много лет не ощущали даже малейшего трепета волшебства. И этого ни за что не признаешь, пока волшебство не снизойдет на тебя снова.

Мрак. Безмолвие.

Свет в салоне глиссера был тусклый. Какой-то полицейский бормотал, планируя действия в непредвиденных обстоятельствах. Но меня это вовсе не касалось. Я села у окна и позволила ночи поглотить мои мысли.

Непроницаемая ночь тундры: та же ночь, что баюкала когда-то меня маленькую. Та же ночь, что окутала этот край тишиной на невыразимо безлюдные века.

Глубокие корни. Неразрывность. Дом.

Саллисвит-Ривер вырос. Наша старая семейная резиденция некогда стояла на окраине городка, а теперь она соединилась с другой симпатичной деревушкой, утыканной сувенирными лавками для туристов, гостиницами для туристов и увеселительными центрами для туристов. Нынче был мертвый сезон: слишком поздно для лыж, слишком рано для походов, слишком слякотно почти для всего.

Глиссер приземлился на парковке гостевого дома. Четикамп, Тик и я подождали, пока отряд не перегруппируется, чтобы развернуться по всему периметру. Эти дуболомы, бодро крадучись, растворялись в темноте. Я сомневалась: означает ли это уверенность, что неприятностей не будет, или радость от того, что скоро они могут оказаться на линии огня?