– Ситуацию я сравнивал, это так. Наверное, я понимал, что у вас с Карен есть что-то общее. Но мне и в голову не приходило, что ты так отождествляешь себя с нею. Я не думал, что ты будешь настолько субъективна и решишь, будто я нападаю на тебя.

– Ну, а если бы думал, была бы разница?

– Для моего решения? Нет, – честно признался он. – Но я бы осторожнее подошел к нему. Я бы попытался сделать так, чтобы мои замечания не прозвучали личностно и было бы ясно, что я только стараюсь улучшить спектакль.

Он помолчал и, глубоко вздохнув, продолжил:

– Дорогая моя, мы же не можем сходиться во всем, что годится или, наоборот, не годится для телевидения. Что зрители воспримут в восемь часов вечера, а что нет. Это всего лишь разница во мнениях, и здесь нет ничего от наших взаимоотношений, все равно как если бы я любил красное вино, а ты белое.

– Я люблю белое.

Улыбка слегка искривила его губы.

– Я могу с этим примириться, – беззаботно произнес он. Потом его голос посуровел: – По правде говоря, я бы хотел, чтобы мы жили вместе.

У Барри раскрылся рот от изумления.

– Не может быть, чтобы ты сказал это всерьез.

– Конечно, я сказал это вполне серьезно.

– Странный же ты выбрал момент, чтобы предлагать такое.

– Я думал об этом уже давно. Черт возьми, я думал об этом с того самого дня, когда мы встретились в первый раз.

– Ты и в самом деле полагаешь, что я стану жить с тобой, когда ты разрушаешь мое будущее?

– Барри, как ты не можешь понять? Это же работа, а не наши с тобой личные отношения.

– Тогда я, наверное, еще не настолько эмансипирована. Не знаю, как мне удастся разделить эти вещи.

В глазах у него засветилась веселая точечка.

– А вот Карен смогла.

– Но ведь я не Карен! – огрызнулась она с досадой.

– Минуту назад ты утверждала обратное. Барри показалось, что весь мир вокруг заходил ходуном.

– Ты… ты… Уходи отсюда, и чтобы ноги твоей здесь не было!

– Это мой кабинет, – возразил он, и его улыбка и чертова логика окончательно вывели ее из себя.

– Тогда уйду я.

Он пожал плечами.

– Если ты должна уйти, уходи, – подтрунивал он. – Но не забудь подумать над тем, что я тебе сказал.

– Я не буду жить с тобой, и я не стану менять Карен, – упрямо настаивала на своем Барри. – Даже через миллион лет.

Вылетев пробкой из кабинета, она успела услышать, как он негромко проговорил:

– Посмотрим.

Два следующих дня Барри не переставая ломала голову над ехидными словами Майкла. Он был прав. Карен жила бы с мужчиной, если бы полюбила его так же сильно, как, Барри начала подозревать, она полюбила Майкла. Она бы принимала их отношения как данность и радовалась им, пока они длятся, но с легким сердцем снова сказала бы «до свиданья», едва на них набежала бы тень. Спасибо, и никакого камня на сердце. Разве не так заканчиваются современные истории любви?

Когда Барри придумала этот легкий жизненный стиль для Карен, он казался таким простым и естественным. Он основывался на ее собственной честной и совершенно бесхитростной натуре и на ее способности ясно отдавать отчет в своих мотивах и потребностях и действовать, исходя из них, не задумываясь о последствиях. Очевидно, она не брала в расчет всей сложности эмоций, которые возникают при сколько-нибудь глубоких отношениях. Она и не предполагала, что если откроет свое сердце мужчине с таким богатым содержанием и ярким соцветием чувств, как у Майкла, если согласится на длительный контакт с ним, то попадет в зависимость от него, станет уязвимой.

Исходя из собственного опыта, она считала, что разумная современная женщина может сохранять независимость даже при самых близких отношениях. Но теперь ей стало понятно, какой близорукой, какой дурой она была! Мужчины, которых она знала прежде, вели себя так, что оставаться объективной и холодной было легко и просто, они даже поощряли в ней это состояние.

Майкл оказался совершенно другим. Он обладал той глубиной и, конечно, тем стремлением к серьезным отношениям, которых у других не было и в помине.

И что же теперь? – не раз спрашивала она себя. Отрицать не имело смысла, она привязалась к Майклу намного глубже, чем к его предшественникам. Но как он относится к ней? Он ни разу не говорил о любви, сказал только, что хочет жить вместе с ней. Достаточно ли этого? Если судить по стандартам, которые она установила для Карен, то да. Но как быть с ней самой, особенно теперь, когда она чувствует, что все сильнее влюбляется в него?

Чем она больше думала, тем больше понимала, что единственно правильным было бы согласиться с его предложением, пожить с ним и посмотреть, что будет. Ведь она уже приняла решение отдаться развитию их отношений, куда бы это ни завело.

И вообще, вопреки всем ее сомнениям, у них может все получиться и не придется прятать свои подлинные чувства. Как заметила Даниель, в Майкле есть все, что ей когда-либо хотелось видеть в мужчине. Не часто позволяла она себе мечтать об идеальном спутнике жизни, полагая, что мечтать об этом бесполезно.

Но если вспомнить, во время полусонных разговоров, которые они с Даниель вели далеко за полночь в своей комнатке в колледже, ей рисовался кто-то очень схожий с Майклом: сильный, надежный, уверенный в себе, внимательный и веселый. Такой, на которого можно положиться. Теперь, когда она нашла того, кто похож на этот идеал, неужели из-за собственной нерешительности она потеряет его?

Нечего и думать, ответ напрашивался только отрицательный!

Барри схватила телефонную трубку и набрала номер кабинета Майкла.

– О'кей, хвастунишка, – поспешила она сказать, пока не растаяла ее решимость. – Давай попробуем.

– Попробуем что? Внести изменения?

– Нет. Жить вместе.

Майкл буквально онемел, и это была совсем не та восторженная реакция, на которую она рассчитывала и которая должна была подтвердить, что она приняла верное решение. Она ведь рисовала себе, как у него от чувств потемнеют глаза и он пролепечет что-нибудь вроде: «О, дорогая, ты никогда не пожалеешь. Мы будем счастливы. Обещаю». Вместо этого она услышала беспечный голос:

– Извините, вы уверены, что набрали правильный номер? Это кабинет Майкла Комптона, вице-президента телекомпании.

Она сжалась от неожиданности и попыталась отшутиться:

– Не сыпьте соль на рану. Однако это не помогло.

– Кто говорит? – спросил он с подчеркнутым недоумением. – Голос знакомый, но сказанное совершенно не вяжется с персоной.

– Остроумно!

– Это та самая женщина, которая всего несколько дней назад посоветовала мне броситься с утеса в Балибу, когда я предложил то же самое?

– Ничего подобного я не говорила, – защищалась она, сбитая с толку. Он смеется над ней, превращает в жалкую шутку самое важное в ее жизни решение.

– Может быть, и не теми же словами, но говорила.

– Ну, а теперь передумала. Имею право, – с трудом произнесла она, сама удивляясь тому, что еще пытается убедить его в своей искренности. Если он потерял к ней интерес, говорила гордость, то надо повесить трубку. Но сейчас сделать этого она не могла, она не могла отступить без борьбы.

– И вы считаете, что мы должны жить вместе? – Он произнес эти слова с расстановкой, словно давая ей время отступить.

Сердце вырывалось у нее из груди. Не обращая внимания на сквозивший в словах Майкла скепсис, Барри твердо сказала:

– Да.

Это слово повисло в мертвой тишине.

– Простите, ангел мой, – сказал он наконец, – я в такие игры не играю.

Почва вдруг ушла у нее из-под ног, и от ее решимости не осталось и следа. Меньше всего на свете она ожидала такой реакции. Откуда это, ради всех святых? Несколько дней назад этот мужчина буквально умолял ее о сближении. А теперь, когда она наступила на свою гордость и позвонила ему, чтобы сообщить о своем согласии, он ведет себя так, будто это она навязывается ему.