— Ты — направо, я — налево по улице! — принял решение Словарь, — Вычислишь его, кричи во весь голос!
— Что кричать? — продолжал тормозить цыганоглазый.
— Что-нибудь в масть кричи. Типа, на кого ты нас покидаешь, отец родной?! Во весь голос кричи! — и подельники помчались в разные стороны, будто цокнувшиеся бильярдные шары.
Сергей обрадовался. Он уже хотел выйти из подворотни, но тут новая напасть. От хвоста траурной колонны отделились трое неприметных граждан и поспешно засеменили именно туда, где спрятался Шрамов. А с другой стороны — еще трое. Была вероятность, что незнакомцы просто собрались справить малую нужду — вот так сразу всем приспичило. Но толку самого себя парить? Не только местная ботва пасла Шрама на похоронах, а и опера.
Мимо мусорного бака, через кем-то списанные в утиль хромые стулья, по собачьим какашкам Сергей ринулся вглубь подворотни. И правильно, за спиной последним звонком покатилось, пачкаясь о кирпичные стены:
— Гражданин Храмов, остановитесь!.. — эх, с какой удалью припустили следом! Негласно всем понаехавшим бригадам было сообщено, кто повяжет храма, может гулять домой к семье и близким со сверхзвуковой скоростью, вот менты и старались, — Гражданин Храмов, остановитесь!!!..
Более глупое требование трудно было представить. Сергей перекувыркнулся через низкий штахетник, был облаян мопсом, выгуливающем на поводке жирную старуху в калошах. И топот и хеканье за спиной беглец слышал чересчур прекрасно. Поэтому, не тормозя лишнего, окунулся в желтый чахоточный лампочный свет и нашатырную вонь подъезда. И откусывая от этой вони глотки кислорода, помчался вверх по лестнице.
Он не верил, что в погоне участвует всего шестеро ментов. Гораздо вероятнее, что сегодня траурный кортеж с разных ракурсов обложили все понаехавшие в Вирши с комиссией опера. А это значило, что не только из последних сил драпать требуется, но и мозгами шевелить, будто собственный кадык на кону, надо.
Последний этаж. Люк на чердак. Внизу из пролета дробь догоняющих подошв. Спортсмены, как на подбор. Отличники боевой подготовки, вилку им в дышло.
Повезло, что люк не на замке. Сшибаемые на бегу капли дождя размазались по физиономии, попали в хрипящую глотку. Под ногами грозно заворчало листовое железо крыши. А отличники боевой подготовки уже выбираются из слухового окна, как черви из гнилого яблока.
Тенисным мячиком Шрам перемахнул щель между соседними домами, только фалды плаща прошелестели неприличное слово. За спиной сухо кашлянуло, и у виска вжикнула пуля. Опасно близко. А вот пожарная лестница. Если по ней карабкаться до самого низу, то не успеешь. Найдется среди отличников боевой подготовки меткий глаз и снимет Серегу прямым сверху вниз в темя. Но кто сказал, что Шрамов выписал билет до самого низа?
Там, внизу, мелькнула черная тень, и знакомый голос истошно завопил, пугая эхо:
— На кого ты нас покидаешь, отец родной?!
По-обезьяньи перелапав руками и ногами пять горизонтально приваренных ржавых железных прутьев, Сергей в три гимнастических маха раскачал свою задницу маятником на лестнице (он крепко рисковал, что древняя сварка не выдержит напряга) и послал послушное тело точнехонько в ближайшее окно. Извините, ногами вперед.
Со звоном влетев в чужую квартиру, он опомнился только на полу. Из распоротой наискось левой ладони толчками хлестала кровь. Кровь стекала по щеке. Ну а костюм реально превратился в наряд папуаса из отдельных ленточек.
— Папаша, сантехника вызывали? — с бритвенным блеском в глазах усмехнулся Шрам в рожу мужику, застывшему на диване с газетой «Экспресс-Вирши». К Шраму газета была повернута аршинным заголовком «Никто от преступности не защищен даже дома!». Сергей, кряхтя, сгреб себя и поднял на приличный уровень с линолеума. Выглянул в ошкерившее кривые, как турецкие сабли, обломки окно. Ого! Второй раз такой прыжок Шрамову ни за что не повторить.
Серега по-соседски смахнул с телевизора декоративную салфетку и перетянул руку. Мужик тем временем сполз с дивана и бестолково залопотал:
— Точно. Вызывали. У нас кран на кухне течет!
— Для крана на кухне надо было водопроводчика вызывать! — вытряхнул из уцелевших карманов осколки стекла, осмотрел себя — нет ли больше зияющих ран и отстранил жильца с пути беглец.
И ломанул в прихожую. А из прихожей на лестницу. А из подъезда налево в парк. Черт его знает, удалось ли оторваться?
К великому сожалению, не удалось. Опять сзади хлопнул выстрел, будто шкодливый мальчишка проколол сестре воздушный шарик. И пуля улетела в молоко разлива Пискаревского молочного комбината. Вжимая голову, Сергей пересек по диагонали площадку с благо под дождем пустыми качелями и каруселями. Перепрыгнул окоченевших под зонтами над шахматной доской старичков и пересек штрафную линию ворот парка. Он вновь оказался на главной улице.
Вдалеке шаркал хвост траурной церемонии. Никого из группы захвата невинного парня по кликухе Шрам вокруг заметно не было. Как затравленная крыса, Сергей постелился вдоль жирных серых стен домов, вдоль тускло мерцающих витрин, вдоль во всю фейерверочную мощь пышущих неоном вывесок.
Магазин мужской одежды «Фаворит», «24 часа», «Спортивная обувь», кафе «Чародейка», «Пункт обмена валюты»… Лишенная всяческих художественных наворотов скромная табличка «Баня». Горло Шрама пылало, будто он закусил пучком горького перца. Воздух врывался в легкие с вантусным всхлипом. Дольше снаружи околачиваться — значило в конце концов нарваться на свежих оперов. А второй раз уже не уйти, он не акробат и не иллюзионист.
Сергей приотворил со скрипом тяжелую броневую дверь, благо еще не заперто, и ввинтился внутрь.
— Мест нет, — не узнал банщик гостя.
— Уже есть, — нашел силы широко и властно улыбнуться гость. И по праву сильного запер за собой дверь на звонко щелкающий засов.
И тогда банщик узнал. И засуетился, забегал вокруг Сереги на коротких ножках, колыхая пышными телесами под халатом:
— Вы за деньгами?
Сергей устало, но с презрением вздохнул. Не объяснять же толстяку, что Шрамова в этом казино под названием «Жизнь» интересуют гораздо более высокие ставки:
— Неужели ты еще не прослышал, что Храм денег не берет?
— Как же это так? Мне что, обратно Пырею платить?
— Глупый ты, человечище, — надменно и небольно боксанул банщика в плечо визитер, — Успокойся, я был и остаюсь твоей крышей. Но денег с тебя не возьму. Мне нужны только маленькие необременительные услуги.
— Какие услуги? — еще больше напрягся бог знает что себе вообразивший содержатель бани. Он наконец приметил, что наряд гостя, мягко говоря, не в порядке. А может этот Храм — маньяк психованный?
— Например, сейчас мне нужен бинт и перикись водорода. Сойдет йод.
— И все? — шумно выпустил воздух из легких пузан.
— И если есть — свободный люкс. И дверь входную никому не отпирать.
— И все? — щечки зарделись, вот-вот несмело улыбнется.
— И простыни хрустящие, и мыло клубничное, и пару пива студеного.
— И все? — почти пропел в мажоре банщик.
— И все, — почти ласково Серега задвинул на место пальцем отвисшую челюсть банщика.
— Выбирай любой номер, — тогда признался хозяин заведения, — Никого все равно нет.
— А что ж ты гнал, что все занято?
— Форс держу, чтоб заранее по телефону заказывали. Когда по телефону заказывают, идет наценка.
— Понятно, — кивнул Шрам, — Пережитки социалистического мышления, — и отправился в люкс, в котором уже бывал.
Он не стал сразу раздеваться, а упал на протраханный диванчик и перво-наперво глубоко отдышался в ожидании, пока принесут хотя бы бинт. И тут приглушенный дверьми и стенами звук просочился тревожным колокольчиком в ухо Шраму.
Сторожко подкравшись к двери, Сергей уставился в щелочку.
— Что вы, товарищ лейтенант? — общался с улицей, приоткрыв входную броню, банщик, — Никого нет, все на похоронах, у меня санитарный час. Все хлоркой засыпал, аж глаза щиплет… Вы ко мне лучше вечерком попариться загляните в порядке шефского надзора, я вас бесплатно, как представителя власти, по первому разряду обслужу… Храмов? Слыхал о таком. Говорят, весь городок на уши поставил, житья от него никому нет. Если проявится, тут же сообщу, как положено… Ну до вечера. Значит, ждать вас?
