Весь в непонятках компьютерщик пошевелил ноздрями и раскололся:

— Мечтал наверное, — сказал он это так задумчиво и растянуто, будто только приговорил подряд три заряженные беломорины, и его хорошо увезло.

— Тогда с этой минуты ты — помощник режиссера. Оплата сдельно-премиальная. Идет подготовка к съемкам безбашенного боевика «Крестный отец», — осчастливил командир хакера за безупречную службу, — Ты, как продвинутый, ответь мне по-шустрому, через твои интернеты и прочие системные прибамбасы можно организовать с третьего телефона звонки вроде как из ментуры в разные телепередачи?

Антошка уже освоился со спонтанными вводными и затарахтел, не раздумывая:

— Это не трудно. Нужно только выйти на сервер…

— Слышь, — не обидно отсек подробности Шрамов, — А заслать тележурналистам пригласительную бумагу по факсу из ментовского главка? Типа мандат на съемку? Например, героические будни наших серых шинелей, как они стрелку вяжут с железными вещдоками?

— Тоже не проблема, — уже очунявший Антоха благоразумно не стал грузить шефу лишние тонкости вопроса. Правда, компьютерщик тут же заподозрил командира, что тот намерен заманить в укромное место несколько телеоператоров и развести на телекамеры. У крутых свои причуды.

— Так, так, так… — посопел через мембрану Сергей Шрамов и спросил самое главное, — А замайстрячить в нашей задрыпанной районной ментуре прослушку?

— Можно и манюсенькую видеокамеру. Только на толкучку в Питер смотаться надо, — осторожно не задавая лишних вопросов, от которых только голова больше болит, отрапортовал Антон. Он и сам не въехал, когда и как, но оказывается, стоял он у телефона — босые пятки вместе, носки врозь. Зато он въехал, что бос не собирается экспроприировать у бедных журналистов телекамеры. Другого полета планы у боса.

— Так, так, так… — еще посопел Сергей и принял единственно верное решение, — Значит, гений, ты сегодня больше спать не упадешь. Скоренько сейчас впрыгиваешь в штаны, берешь руки в ноги и, как чемпион, летишь в офис. Здесь Леха, наш главный по электрошоку, выдаст тебе хрусты на аппаратуру. А далее ты уже материализуешься в Питере, закупаешь все необходимое и не душишься на цены, сколько б ни стоило. В Северной столице по друзьям не кажись, а с рынка резво лети в Вирши. К вечеру должен успеть. Вечерком тебя здесь еще один кроссворд дожидается — факсы, о которых я только что спрашивал, рассылать.

— А что, буквально кино снимать будем?

— Чуть не забыл, нужна еще кинопередвижка. Заскочишь в Питере по одному адреску и попросишь машину на пару дней покататься. Скажешь — для Шрама — и выберешь самую лучшую.

— У меня есть один знакомый продюссер…

— У меня тоже есть. И вообще: чем меньше штымпов будет знать о твоей миссии, тем больше ты мне будешь симпатичен. Кстати, наверное под этим соусом не у Лехи ты бабки получишь, а у меня лично. Усек?

— Понял! — уже водя носом по сторонам в поисках наугад сброшенных джинсов, доложился Антошка. Джинсы свернулись вокруг ножки стула дохлой анакондой цвета хлорки. Его глаза мазнули по будильнику — ешкин кот! Только пол шестого. На самом деле — двадцать минут шестого, потому как Антон любил, чтоб часы чуть спешили. Нехитрый способ подстегнуть себя, ленивого.

А в офисе часы вели себя честно. Они висели всего второй день и еще не научились врать, молодые еще. На настенных часах чин чинарем стрелки мыкались на пять двадцать. Злой, будто волчара с отрубленным хвостом, и от того не пр часам бодрый Сергей Шрамов сидел тщательно выбритый, в накрахмаленной рубашечке, в крутом галстуке и костюме в масть, и шевелил в чашке гремучей ложкой кофе. Так же, как сейчас Шрамов Антона, в четыре утра самого Сергея сдернул телефонный звонок.

Хозяин кабака «Пальмира» и бывший афганец Александр Павлович, честно отрабатывая присягу, подкинул весточку, докатилась горькая новость до Александра Павловича. Командиры двух не тронутых пока Храмом кодл — Словарь и Малюта — усосав в шашлычной «Дядя Ваня» по литру дышащей клопами армянской бадяги, порешили забить с Храмом стрелу, уроды! Пора, дескать, перетереть с этим новым оттопырком тему, кому в Виршах верховодить положено.

А ведь Шрам их первым не трогал, ведь до сегодняшнего утра Сергей даже не решил, вообще будет он их шухарить, или лишняя морока? «Хотя будем честными перед собой, не стоило подобное фуфло оставлять без присмотра. Бык — порода известная. На законы глубоко насрать (Естественно, не на те, которые в Уголовном Кодексе, а на простые человеческие). Даже на понятия насрать, если выгодно, если понятия вилами ложатся. Чем занимается бык? Быкует. Корчит из себя крутого перед слабыми и сам поджимает хвост перед крутыми. И на стрелу такие ездят вдесятером против одного. И из стволов такие палят из-за углов да с крыш. И перо такие всаживают только в спину. А на зоне таких топчут.»

Как подсказали верные люди Палычу, насчет стрелы по уговору с Малютой Словарь звякнет Сергею нынче днем и объявит ее часиков на двенадцать на завтра. Только к этому звонку у Сереги все будет готово и построено. Ну, почти все.

Проще всего было бы закусить удила, и насовать из волыны каждому отморозку по столько маслин, по скольку поместится в их узких лбах. Но этим Шрам невольно подиграл бы пока незнакомому кукловоду Виталию Ефремовичу. Тому любой беспредел на руку.

Тем паче — ну завалит Сергей двоих кактусов и сколько-то попутчиков, и что? На освободившиеся места для детей и инвалидов тут же из грядок выдвинутся следующие подсолнухи. И карусельзакрутится дальше. Разобраться с местным бычьем следовало иначе, без ведер крови, но так, чтоб потом никто ни-ни даже в страшном сне. И так, чтобы весть об этой разборке докатилась до окраин.

И Шрам таки кое-что надумал.

«Нынешним вечером надо будет на пару с Антоном покумекать над приглашениями для журналюг. Если мы делаем шоу, мы делаем его круто. Не худо бы для них от фирмы автобус заказать, чтоб сервис манил», — раскладывал в голове сценарий будущего высокохудожественного фильма Сергей — «Только автобус? Что нас, жаба душит? Давай-ка фуршет устроим, телеоператоров подарками подмажем. Каждому по китайскому калькулятору, а бабам — по фену. И все это с понтом от Иван Иваныча, чтоб сам Иван Иваныч переклинился и окостенел от удивления. Чтоб не испортил трагический финал нашего кассового „Криминального чтива“».

Шрамов так и не проглотил кофейную дозу оптимизма, шут с ней, пусть дальше стынет. Снова пододвинул к себе аппарат, будто примкнул штык, и принялся выдавливать пальцами номер. Ту-у… Ту-у… Ту-у…

— Алло?

— Алло, Палыч? Еще так и не ложился? — Шрамов почесал переносицу, прикидывая, не шибко ли он сейчас напряжет одноногого афганца? Впрочем, разборка — это не только Серегины проблемы. Здесь все кореша должны быть в строю, как зубы во рту.

— И не думал ложиться. Как чуял, что ты еще раз позвонишь.

— Правильно чуял. У меня тема такая: ты в детстве мечтал снимать кино?

С той стороны телефонного провода послышалось кряхтение, но Палыч оклемался от заковыристого вопроса довольно быстро:

— У меня с младенчества жизнь — кинематограф. С бабами сплошная порнография выходит. Причем на любителя — я ведь на протезе.

— Нет, порнуху мы будем снимать, когда победим. И только для личного удовольствия. Я тебе про другое кино толкую. Типа «Джентльменов удачи». Охота мне пациентов в чан с дерьмом окунуть. Ты за?

— Кто б возражал?

— По моим прикидкам тогда выходит так, что от тебя следующие услуги требуется…

— Да я завсегда рад.

— Вот и решай: можешь осторожненько пораспрошать среди своих, где Малюта и Словарь завтракают по обыкновению?

— А чего расспрашивать? Словарь в «Дяде Ване», это его поляна, и там завсегда евоная брага тусуется. А Малюта раньше обхаживал «Пиццу Хат», что на Горького. А теперь, как ты Пырея подвинул, Малюта все теснее со Словарем сходится и «Пиццу» помаленьку забывает. Перед таким делом, как терка, они явно в «Дяде Ване» храбрости с отвагой набираться будут.