Поскольку на седьмом участке не было кранового оборудования — стальные рельсы обрывались за сто метров до него, — команды докеров уже приступили к разгрузке, используя грузовые стрелы самого судна. Каждая партия, обвязанная сетью, будет перевезена на поддонах погрузчиками в хранилище номер семь — самый удаленный из портовых складов. Переведя бинокль с мостика «Авроры» на бурлящий причал, Жалон поймал в окуляры Дюпуи, который пробирался через кучки докеров и свалки поддонов к своей машине. Он смотрел, как тот открыл дверцу, протиснулся внутрь и включил радио.

За спиной в собственном офисе Жалон услышал, как щелкнуло и ожило его радио. Он покинул террасу, подошел к столу и принял сообщение Дюпуи о том, что на «Авроре» открыты люки и разгрузка началась. Отключившись, Жалон рухнул за стол и провел сухим языком по потрескавшимся губам.

Наступила его очередь.

Час спустя Жалон надел фуражку и направился к своей машине, стоящей перед зданием таможни. Правила требовали, чтобы старший таможенный чиновник хотя бы дважды появлялся на причале во время разгрузки. При каждом появлении старший чиновник мог, если считал нужным, дать указание на обыск с использованием средств по своему усмотрению — собаки, электронные щупы, рентген, даже выборочное вскрытие.

Однако лейтенант Эмиль Жалон ничего такого делать не собирался. Он знал, ему будет достаточно придерживаться правил, установленных для проверяющих чиновников, то есть появиться, как заведено, а потом пропустить груз.

Вот все, что они от него потребовали. Расслабиться. Взглянуть на это с другой стороны. Как будто он раньше никогда не закрывал глаза на незаконные грузы. Все пройдет, уверял он себя, без проблем.

Адель уже давно не видела мсье Баске в таком приподнятом настроении.

— Доброе утро, Адель, — прорычал он и потрепал ее по руке, усаживаясь за завтрак. Поблагодарил, когда она налила ему апельсинового сока, — такого она за ним не могла припомнить.

Потом сказал спасибо за поданные йогурт и мед. И за круассаны. И за омлет с сыром, который он заказал.

Фактически за все, что Адель ставила перед ним с робким кивком, Баске благодарил, а потом жадно съедал, словно мучился голодом целую неделю. Это, думала она, готовя на кухне очередную порцию кофе, в последние несколько дней стало тенденцией.

А в комнате для завтрака Баске прикончил омлет, откинулся от стола и ощутил, как его омывает мощная волна удовлетворения. С Анэ наконец улажено. Вопрос снят. Договориться удалось неожиданно легко. Просто удивительно, как мало проблем было с ней, как мало пришлось бороться.

Появилась Селестин. Хорошо хоть не в наряде для бега, заметил Баске, а в более подходящих к случаю любимых брючках и кардигане. Она подошла и поцеловала его в макушку, пожурила за храп, из-за которого она опять была вынуждена сбежать в комнату Лорана, и сказала, что он пропустил чудесный вечер.

— Какая вечеринка? — спросил он.

— У Фазилло. Помнишь?

— Ты познакомилась со стариком Дрюе?

— Дюре, — поправила жена. — Ксавьер Дюре. Очаровательный мужчина. Тебе бы он понравился.

— Вы воспылали друг к другу?

— Как пожар в доме.

— Так позвони ему, — произнес Баске с нажимом. — Позови его на обед.

Селестин удивленно взглянула на мужа.

— Ты имеешь в виду на обед? Сюда? — спросила она, словно ослышалась.

Уже много месяцев у них в доме не было гостей. В последнее время муж предпочитал устраивать встречи в ресторанах — и, как правило, без нее.

— Почему нет? Для небольшого оживления.

Либо муж сбрендил, решила Селестин, либо желание познакомиться с этим Дюре у него сильнее, чем она предполагала.

Адель вошла в комнату со свежим кофе.

— Доброе утро, мадам, — улыбнулась она и наполнила чашки.

— Спасибо, Адель, — отозвался Баске, а Селестин заморгала.

Переходя через Репюблик, Кушо так и не увидел автобуса, который сбил его.

Он только что закончил завтрак в кафе «Самаритэн» и шел к машине, когда его внимание привлекли две монашки, идущие в том же направлении, что и он, только по другой стороне улицы. Руки в рукавах, сутаны волнами переливаются на солнце, а концы плетеных поясов ударяются о складки юбок. Он наблюдал за тем, как они идут. Белые крылья их крахмальных апостольников, словно паруса корабля, ярко сияли в утреннем освещении. Интересно, куда они направляются? Должно быть, в Сен-Канна. Его уединенность он любил больше всего. Видимо, там будет месса. Возможно, день какого-нибудь святого.

Кушо посмотрел на часы. Нужно быть в Касисе в одиннадцать часов, чтобы забрать Рэссака, но он полагал, что еще есть время отклониться от маршрута. После всего ему необходимо духовное очищение. Из-за того, что переменились планы, он полночи провел на ногах. И все ради Рэссака. К тому же это была трудная, кровавая и грязная работа. И Карно где-то шлялся. Рэссак ему за это яйца оторвет. Возможно, даже доставит это удовольствие Кушо. Вот было бы весело! Карно ему не нравился. Хлюст, грязная тварь, считающая, что у него кобелиные яйца. К тому же араб. Притворяется, что не араб, но это же за милю видно. Именно это притворство особенно не нравилось Кушо.

На другой стороне Репюблик монашки вошли в переулок и через мгновение исчезли из поля зрения. Но Кушо этого ожидал. Если они направляются в Сен-Канна, то этот крутой поворот и тенистая улица были единственным путем, по которому они могли туда попасть.

В пятидесяти метрах впереди включился красный светофор, и поток машин, двигающихся на запад, остановился. К тому моменту как Кушо подошел к перекрестку, он понял, что сейчас им будет зеленый свет и ему придется ждать. Он решил пересечь Репюблик как есть, проскользнув между машин, чтобы не задерживаться.

То же самое решил сделать и мужчина перед ним, потянув своего пуделя за поводок и показывая псу, что направление меняется. Пудель тявкнул и уселся, но хозяин высоко поддернул поводок, заставил пса встать, и они стали протискиваться между стоящими машинами.

Кушо не видел пуделя до тех пор, пока не вышел на середину улицы, где тот вместе с хозяином дожидался просвета в потоке движущегося на восток транспорта. Трудно с определенностью сказать, что заставило пуделя внезапно накинуться на лодыжку Кушо — возможно, он нервничал из-за близости и шума транспорта, — но пинок, которым тот ответил, подвигнул пса на новые проявления храбрости. Он, агрессивно зарычав, рванул ослабленный поводок из рук хозяина и бросился на Кушо, заставив того отпрыгнуть сначала в сторону, потом вперед, словно в танце, в то время как пудель пытался схватить его сзади под коленками. Так они вдвоем и оказались на пути автобуса, идущего на восток к Круглой площади в Прадо и прибавившего скорость, чтобы проскочить светофор.

Водитель не успел отвернуть в сторону. Сначала был глухой удар о капот прямо под кабиной водителя, а потом жуткий толчок, от которого водителя подбросило в кресле, когда переднее, ближнее к нему колесо наехало на препятствие.

Почти в это же время в нефе Сен-Канна две монашки заняли свои места на подиуме хора, и началась месса.