Кэролайн вздохнула:

– Неужели в течение ближайших месяцев мне придется постоянно отражать ваши атаки?

– Будьте искренни, дорогая Кэролайн. – улыбнулся Дрейтон. – Тем более что это наиболее очаровательное ваше качество. Главное сражение у вас будет не со мной, а с самой собой. И если вы капитулируете, мы сможем очень приятно проводить время. Кстати, вам известно, что в моих апартаментах имеется ванная с проведенной туда водой?

– Да, я знаю, – ответила она, принявшись собирать исписанные листы в стопку – Миссис Гладдер меня просветила.

– Во всем доме такая ванная единственная, – добавил он и, встав, взял со стола перо.

– И об этом я знаю.

– Вы можете ею пользоваться в любое время.

– Я не смею злоупотреблять вашей любезностью.

– Дорогая леди Кэролайн, – медленно произнес Дрейтон, проводя кончиком пера по ее щеке, отчего она тут же застыла на месте, – я не думаю, что вам нужно думать о подобных условностях. – Скользнув по шее, перо приблизилось к груди. – Но если вы хотите, чтобы я выражался более доступно, то все вышесказанное является приглашением ко мне в постель в любое удобное для вас время. Моя спальня находится сразу же за моей гостиной, которая примыкает к вашей. Двери между ними не заперты, я проверил.

Румянец на щеках Кэролайн стал более густым. Прикрыв глаза, она глубоко вздохнула и отступила назад.

– Спасибо за приглашение, Дрейтон – вымолвила она несколько сдавленным голосом. После чего с трепетной улыбкой добавила: – Я, конечно, очень польщена, но благоразумие призывает меня это приглашение отклонить.

Кивнув, Дрейтон вручил ей перо. Он и так был доволен достигнутым. Наблюдая, как Кэролайн выравнивает стопку листов и убирает чернильницу, он поинтересовался:

– Куда ты сейчас пойдешь.

– С минуты на минуту из деревни должна прибыть портниха, – ответила она, огибая стол. – Вместе с ней я собираюсь соорудить для Симоны и Фионы более подходящие наряды.

– Ну, тогда встретимся за ужином.

Остановившись, Кэролайн обернулась.

– Я думала, миссис Гладдер тебе уже сообщила. Ужинать я буду в учебной комнате – вместе с сестрами а также с Мэгги и миссис Миллер.

Мэгги и миссис Миллер? Это еще кто такие?

– Но почему? – спросил Дрейтон, сосредоточившись на более волнующем его вопросе.

– Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.

– Я обещаю вести себя хорошо.

Кэролайн усмехнулась.

– В общем, к утру я подготовлю полный список необходимого и образцы тканей, чтобы все это можно было отослать Джейн, – сказала она. – Если мы хотим, чтобы к приезду матери Обри дом приобрел более или менее презентабельный вид, то нельзя терять ни минуты.

– Я правильно понял, что тем самым ты намекаешь о своем намерении меня избегать?

– Да, правильно.

– Кэролайн, разве ты не знаешь, что в разлуке сердце еще больше наполняется чувством?

– Ко мне тянется отнюдь не твое сердце, – возразила она и снова отправилась к двери.

– Верно, – согласился он. – Однако оно с радостью станет попутчиком.

На пороге Кэролайн остановилась, и Дрейтон уже было обрадовался, подумав, что она решила смягчиться, однако его надежда тут же разбилась.

– Кстати, я забыла тебе сообщить кое-что важное, – сказала Кэролайн. – Миссис Миллер сумела разговорить Фиону.

– Кто такая миссис Миллер? И как ей удалось сотворить подобное чудо?

– Это няня наших девочек. Довольно старенькая, но при этом очень мудрая и добрая. Она подсунула Фионе маленького котенка и тем самым мгновенно расположила к себе. Симона говорит, что теперь Фиона не умолкает ни на минуту. Общается она, правда, в основном с котенком, но это все равно значительный прогресс.

– Стало быть, не все потеряно?

– Да, похоже, что так, – с улыбкой кивнула Кэролайн. – Ну ладно, Дрейтон, всего хорошего. Передай Обри и Хейвуду мое сожаление по поводу того, что я не смогу с ними поужинать.

– А о том, что ты не сможешь поужинать со мной, у тебя сожалений нет?

– Ни малейших.

Дрейтон засмеялся. Кэролайн между тем вышла за дверь. Да, упражняться с ней в словесной пикировке было чертовски увлекательно! Она постоянно его удивляла, постоянно бросала ему вызов. И что поразительно, она была в равной степени очаровательна как в постели, так и вне ее.

Допив кофе, Дрейтон поставил чашку на блюдце, отодвинул их в сторону и снова взялся за перо.

– Итак, – заговорил Хейвуд, принявшись расхаживать взад-вперед с заложенными за спину руками, – арендаторы утверждают, что в нынешнем году урожай будет несколько меньше прошлогоднего по причине несвоевременных дождей…

– Амбарщик же заявляет, – продолжил Обри, между тем как Дрейтон не прекращал писать, – что вряд ли он поместится в амбар…

– Хотя в прошлом году таких проблем не было.

– Возникает справедливый вопрос: куда делись прошлогодние излишки, не поместившиеся в амбар, и в чей карман попала выручка от их продажи?

Дрейтон даже не потрудился взглянуть на своих приятелей.

– Этот вопрос мы сформулировали еще вчера, а сегодня поднимаем снова, – сказал Хейвуд, – чтобы ты не забыл о нем, пока увлеченно сравниваешь столбцы цифр.

– Что там у тебя получается? – поинтересовался Обри, взяв со стола пустую чашку Дрейтона.

– Получается то, о чем мы думали изначально. – Отложив перо, Дрейтон откинулся на спинку стула. – Цифры в книгах Томпсона явно ниже тех, что стоят в расписках фермеров. Судя по всему, с каждой сделки он загребал себе в среднем от двадцати пяти до тридцати процентов.

– А цифры Радмена сходятся с цифрами Томпсона? – спросил Обри, ставя перед ним наполненную чашку.

– Не будьте наивными. Конечно, нет. – Дрейтон посмотрел на сделанные подсчеты. – Похоже, сначала Томпсон снимал пенку со всего, что поступало с полей, а уже потом Радмен с заднего хода амбара присваивал каждый пятый бушель от того, что завозилось с переднего.

– Потери должны быть немалые.

– От сорока до пятидесяти процентов, – навскидку определил Хейвуд.

– Но это еще не все, – продолжил Дрейтон. – У Томпсона цифры, касающиеся арендной платы, процентов на пятнадцать ниже тех, что стоят в фермерских расписках.

– Так он и тут поживился? – Обри склонился над столом, чтобы самому взглянуть на подсчеты. – Бог ты мой! Этот тип просто алчный ублюдок.

– Весьма состоятельный ублюдок.

– Ну что ж, – с нотками негодования произнес Хейвуд, – думаю, что управляющему и амбарщику придется дать объяснения.

– Ну, если у них есть мозги, то прошедшую ночь они должны были провести в дороге, – предположил Обри. – Удирая на материк.

Дрейтон пожал плечами:

– Если только они переговорили друг с другом и знают, что мы взяли книги с записями у обоих. – Он сделал глоток кофе, словно позволяя приятелям обдумать такую возможность, после чего добавил: – И если кто-то из фермеров за кружкой пива проболтался, что мы собрали у всех у них расписки, касающиеся последнего урожая.

– Я как-то не представляю Томпсона и Радмена поглощающими пиво в деревенском пабе, – заметил Обри. – А вы?

– Да, обычно там собирается всякий сброд, – подтвердил Хейвуд.

– Поэтому, – усмехнулся Обри, – скорее всего оба вора так и сидят на месте.

– Надеюсь, они также не сочли нужным припрятать наворованные за все эти годы деньги, – проговорил Дрейтон. – Хейвуд, ты вроде бы, насколько я помню, какое-то время пытался изучать юриспруденцию?

Тот прокашлялся и с некоторым смущением ответил:

– Это был краткий и совершенно ошибочный период моей жизни.

– Но ты успел хотя бы узнать, достаточно ли имеющихся у нас улик для получения ордера на арест?

– Если местный судья – честный человек, он наверняка будет впечатлен этими сведениями, – заверил Хейвуд. – Нам, правда, понадобится помощь местного адвоката, чтобы правильно составить заявление, но на это уйдет час-два, не больше.

Обри опять подошел к буфету и, взяв с подноса еще одну булочку, заметил: