Кэролайн, как видно, неверно истолковала его молчание Несколько обиженным и в то же время ироничным тоном она продолжила:

– Вы, наверное, сомневаетесь, что я сумею не опозориться перед королевой?

– Да нет, я как раз представил себе ее встречу с Симоной, – соврал Дрейтон.

Кэролайн округлила глаза, и засмеялась.

– Боже милостивый! – вымолвила она и протянула свой бокал. – Налейте мне, пожалуйста, еще.

Дрейтон выполнил просьбу, хотя и понимал, что не должен этого делать. Сам он выпил уже столько, что сомневался, сможет ли контролировать собственное поведение. К этой же кондиции, похоже, приближалась и его подопечная. Одно неловкое движение – и все полетите тартарары. Сейчас, наверное, самое время завершить совместный ужин и как можно скорее отгородиться друг, от друга тяжелыми дверями с крепкими замками.

– А сегодня утром вы мне солгали, – произнесла между тем Кэролайн.

– Я не думаю, что в моем масштабном замысле уловка насчет слуги у задней двери была такой, уж коварной, – отозвался Дрейтон.

– Да я не о том, – улыбнулась она. – Вы солгали, сказав, что мой отец изменился. Что он будто бы смягчился сердцем и глубоко раскаялся в том, что еще раньше, не признал нас своими дочерьми.

Казалось, сегодняшнее утро осталось где-то в далеком прошлом. За этот день столько всего произошло.

– Я просто решил пощадить ваш и чувства, – сказал Дрейтон. – Вряд ли вам было бы приятно услышать, что ваш отец согласился признать вас только ради денег.

– Однако тот же стимул движет и вами.

– Ну в общем-то да, – согласился Дрейтон. – Но в свое оправдание могу сказать, что я унаследовал вас троих наряду со многими другими проблемами, и теперь в меру сил стараюсь добросовестно выполнять взятые на себя обязательства. В наших общих интересах. Да, я отчаянно нуждаюсь в деньгах, чтобы выполнить условия Джеффри, но ведь нельзя отрицать, что вы втроем также выигрываете от моих усилий.

– Да, верно… Однако пообещайте, пожалуйста, что впредь вы не будете скрывать правду в стремлений поберечь мои; чувства. Уж лучше быть огорченной, нежели несведущей.

– Ну, если вы так настаиваете, то обещаю.

Но уже в следующую секунду Дрейтон подумал: не поторопился ли он разбрасываться обещаниями? Ведь если он честно признается своей подопечной, чем ему хочется с ней наняться, ее чувства будут задеты весьма глубоко.

– И не нужно считать меня еще одной проблемой, – добавила Кэролайн. – Мне, конечно, предстоит многому научиться: и светским манерам, и прочему, – но я далеко не тупица и вполне способна усвоить все, что необходимо.

Да он и не сомневается в том, что она будет способной ученицей. И больше всего ему хотелось бы, чтобы она освоила. Дрейтон словно поперхнулся и поспешил сделать глубокий вдох. Нет, этот ужин определенно пора заканчивать. Натянув на лицо любезную улыбку, он насколько смог твердым голосом заявил:

– Я ни в малейшей степени не сомневаюсь в ваших умственных способностях… Так же, как и в том, что вы ослепите своим блеском всех и каждого, когда мы вернемся в Лондон к началу великосветского сезона.

Кэролайн смотрела на него в некотором ошеломлении. По-видимому, она была задета его внезапным переходом на сухой, формальный тон.

– Вас что-то беспокоит? – спросила она. – Только не лгите. Потому что я вижу такое намерение в ваших глазах.

– Я просто слишком много выпил, и в моей голове сейчас сплошной туман, – ответил Дрейтон и стал подниматься из-за стола, избегая встречаться с ней глазами.

– Да ничего подобного! – с досадой произнесла Кэролайн. Неужели он думает, что она настолько глупа, что не сможет заметить очевидного? Или настолько покладиста, что примет столь неубедительную отговорку? – Не далее как минуту назад вы обещали, что будете со мной откровенны.

– Существует грань, отделяющая откровенность от глупости, – отозвался Дрейтон, огибая стол. – Можете сколько угодно на меня сердиться, но я предпочитаю эту грань не переступать. Я ваш опекун и потому просто обязан проявлять здравомыслие.

– Но это несправедливо! – Кэролайн швырнула на стол салфетку.

– Согласен. – Отодвинув стул, Дрейтон помог ей подняться, после чего склонил голову и добавил: – Если вы готовы удалиться в свою комнату, я вас провожу.

Кэролайн усмехнулась. Ну что ж… Если он думает, что сможет запросто ею помыкать, то его ждет разочарование.

Они шли по коридору к своим комнатам, и он придерживал ее за локоть. Кэролайн хранила молчание, всем своим видом выражая явное недовольство, а он… Он пребывал просто в ужасном состоянии. Его мужское естество было твердым, как камень, и взывало к облегчению. Какая-то часть замутненного вином сознания посылала ему поздравления в связи с тем, что он поступает правильно, несмотря на опьянение и возбуждение, другая же напоминала, что по-настоящему здравомыслящий человек не напивается до такой степени, и призывала прекратить притворство и не изображать из себя воплощенную добродетель.

Как только они достигли ее комнаты, он сразу же убрал руку и отступил назад. Кэролайн подняла глаза и пристально посмотрела ему в лицо. Их обоих освещал лишь тусклый свет настенной лампы. Ее губы были чуть приоткрыты и выглядели невероятно соблазнительно и призывно, грудь вздымалась и опадала чаще, чем обычно.

– Спокойной ночи, Кэролайн, – сдавленным голосом произнес Дрейтон и учтиво склонил голову. – Желаю приятных снов.

Она ничего не ответила.

Что ж, это даже к лучшему, подумал он и, решительно развернувшись, двинулся к своей комнате.

– Дрейтон, – окликнула Кэролайн.

Не зная, как поступить, он уткнулся взглядом в дверную ручку, за которую уже успел взяться. И опять, как совсем недавно за ужином, она освободила его от необходимости принимать решение.

– Пожалуйста, признайтесь, что вас беспокоит, – тихо произнесла Кэролайн, приблизившись к нему.

Дрейтон не осмелился взглянуть на нее, поскольку не мог за себя ручаться. Глядя прямо перед собой, он стиснул ручку, резко повернул ее и, толкнув дверь, как можно тверже сказал:

– Спокойной ночи, Кэролайн. Приятных снов.

Он уже шагнул в комнату, но она ухватила его за рукав.

– Этот вечер был таким замечательным, – проговорила она, и в ее голосе чувствовалась решимость. – Поэтому не смейте его портить, снова напуская на себя чопорный вид.

Дрейтон слегка опешил. «Не смейте»? Медленно повернув голову, он через плечо глянул на свою подопечную:

– Простите, не понял?

– Мне нет никакого дела до той личности, которую именуют лордом Райлендом, – продолжила Кэролайн, по-прежнему удерживая его за рукав. – У него совершенно отсутствует Чувство юмора, и он умеет только распоряжаться, игнорируя мнение, чувства и желания других. Поэтому для меня гораздо предпочтительней общество Дрейтона Маккензи, который в большей степени располагает к себе.

Дрейтон стоял, испытывая большое желание сорваться с места и убежать. Вот только как можно будет расценить его побег как проявление трусости или мудрости?

– Тот, о ком выговорите, очень несдержанный человек, – отозвался он, не в состоянии даже пошевелиться. – Имеющий склонность сначала действовать, а уже потом думать.

– Во многом как раз это в нем и привлекает.

– Но и весьма опасным человеком.

– Еще одно обстоятельство в его пользу. А лорд Райленд… просто ужасный зануда.

Кэролайн с облегчением почувствовала, что Дрейтон немного расслабился – так же, как и в столовой, перед началом их совместной трапезы, – и поняла, что он принял решение.

– Зануда? – переспросил Дрейтон, приподняв бровь. – Лорд Райленд – зануда?

Его голос имел сейчас какую-то особую интонацию, взгляд постепенно смягчался, и от всего этого ее сердце сразу же забилось сильнее.

– Да, именно так. Лорду Райленду никогда не придет в голову быть с кем-то откровенным, потому что он озабочен лишь внешними приличиями, видимостью, а не сутью, и за это его можно только пожалеть.