— Зак, Она тебе все очень упрощает, — вмешался Ав, — Если бы все было так просто — Вонау не был бы Вонау. Там все намного глубже, «Путеводство», это не просто книга, это глубокий философский трактат. Все, что рассказала Она — это только фон, на самом деле там идут рассуждения, может ли человек стать равным богу, может ли человек свершить невозможное, на что человек может пойти в поисках славы, куда его может это завести… Книге этой уже почти полторы сотни лет, а она до сих пор служит поводом для споров…
— Да, Зак, это действительно так. А то, про что я тебе рассказала — просто сказочный фон, никто из серьезных людей не воспринимает сказки про то, что человек может стать богом… Пусть даже захватив власть в далеком Южном мире…
— Мои родители восприняли, — перебил рассказ Оны Менский.
— Да, очень похоже на то, что твои родители именно так и поступили. Насколько я их узнала, они вполне могли решить проверить, правду ли писал Вонау, и отправиться сюда в погоне за старой легендой…
— Легендой? — Зак задумался, — Она, а этот, как его… Прас… Праслав, он ничего не писал по поводу второго, северо-восточного полюса?
— Северо-восточного? Дай припомнить… Вроде что-то было… А, ну да, конечно! Писал. Он писал, что наш мир — двойной, причем мы живем не в основном мире, а в мире «присоединенном», а с настоящим нас связывает тонкая пуповина, «ось», или «порт», еще он его «каналом» называет, который идет из северо-восточного полюса в юго-западный… И если тот, второй, это основа всего сущего, то этот — основа нашего мира, хотя по силе они равны, как равны два колеса на одной оси…
— Это все? — упорно стоял на своем Зак.
— Да, вроде как… — задумалась Она.
— И еще он писал, — дополнил Ав, — Что второй полюс находится по ту сторону гор. Что там, в северных снегах, стоит замок, который старше нашего мира самого, и в глубинах его катакомб спрятан ключ. Лишь избранный может тот ключ повернуть, и сделай он это — поток силы и власти обрушиться на него…
— Было такое, — подтвердила Она, — Но, Зак, ты сам понимаешь, что это лишь сказка, и…
— Ав, Она, теперь я знаю, что мои родители действительно хотели тут захватить власть. Как и то, что мы больше не занимаемся их поиском, вернее занимаемся, но ровно настолько, насколько это не будет мешать нашей новой задаче.
— Только не говори, что ты собираешься захватить тут власть, — ужаснулась Она.
— Именно это я и сделаю! — кивнул Менский, — Потому что я просто обязан это сделать. Если Вонау писал правду, то те, кто тут правит, может такого наделать… Мы обязаны эту угрозу устранить. А если для этого нужно свергнуть местного главаря — сделаем. Мне не привыкать.
— Твоим родителям этого не удалось, Зак Менский. И если ты действительно Менский, как и твой отец, а ты похож на него и речью, и мыслью, то ты тех, кто жизнь тебе подарил, от казни смертной спасешь, лишь коли верно и мудро будешь продолжать их святое дело, — как можно было бы догадаться, в диспут Зака с его спутниками встрял некто четвертый.
Реакция Зака оказалась быстрой — уже через десятую долю секунды после начала речи незнакомца меч Менского на всякий случай покинул ножны и приготовился к бою. Но и тот оказался не так прост — оружие Зака встретило сталь другого меча. При этом незнакомец ни коим образом не прореагировал на инстинктивное движение Зака и, удерживая меч на расстоянии, спокойно продолжал свою речь.
Дослушав ее до конца и видя, что враждебности со стороны незнакомца пока не ожидается, Зак задал тот вопрос, от которого в самом начале своего пути пытался отучить Ава.
— Ты кто?
— Я? Я тот, кто последние два года бок о бок стоял с твоими родителями за правое дело и за свободу. Я тот, кто наблюдает за тобой с того момента, как ты пересек границу и проник в город. Я тот, кто слушал твои речи, речи твоих спутников, кто смотрел на вас, кто оценивал вас. Я тот, кто пришел предложить тебе помощь. И я, наконец, тот, кто нуждается в твоей помощи. Зак Менский, только ты можешь нам помочь, и если ты сделаешь это — мы поможем тебе.
— Почему ты так…
— Я решил так, потому что ты — сын Квэрта. Ты — кровь Квэрта, ты — сила Квэрта, ты — молодость Квэрта. Квэрт допустил ошибку, Квэрт проиграл, ты можешь стать на его место. Тебе поверят все те, кто верил Квэрту, тебе поверят все те, кто никому, кроме Квэрта, не верил. Ты — тот, за кем пойдут, тот, кто может опять объединить нас. Ты — единственная наша надежда, без тебя мы никогда не сможем стать едиными, в тебе все те, кто знал Квэрта, кто помнил и верил ему, увидят все свои чаяния и упования. Мы все принесли присягу крови твоего отца, а значит твоей крови.
— Не понял, — совсем запутался Зак, — А если попроще?
— Если попроще, — согласился незнакомец, — То мы — революционеры, твой отец был нашим вождем и идейным вдохновителем, после того, как его поймали, у нас начались разброд и шатания, наша временная власть слишком слаба, и если не появится опять фигура, за которой люди захотят идти — всему нашему делу скоро придет конец. Ты — сын Квэрта, и если ты скажешь — «идите за мной» — за тобой пойдут. Как за сыном твоего отца. Так понятнее? Люди увидят в тебе ожившего Квэрта.
— Ожившего? Но ты же…
— Да жив он, жив. Пока жив. Но ему ничего, кроме как смертная казнь, не светит, и жене его то же самое. Так что если мы не сможем свергнуть нынешнюю власть, а тогда и освободить всех невинно заключенных — не видать тебе больше никогда своих родителей. А потому прячь свою железку, тебе еще с ней обращаться учиться и учиться надо, и давай поговорим серьезно. Не тут. Иди за мной.
Незнакомец был Заку нужен, он знал многое, а потому Менский решил не обижаться на «железку», и последовал вслед за незнакомцем в тайный проход, возникший прямо посреди соседней комнаты. Меч, тем не менее, все же спрятав.
Ав и Она, хоть и имели что сказать, разумно промолчали, решив, что пока они не останутся одни лучше придержать свои мысли при себе. Тем более, куда бы их не вели — хуже уже все равно не будет, а так — хоть какая-то надежда есть.
А тем временем, следуя за незнакомцем по узкому темному проходу, освященному единственным факелом в руках их проводника, Зак все же решил выяснить хотя бы один интересующий его вопрос.
— И все же, как мне тебя называть? Просто мое имя ты подслушал, моих спутников, наверняка, тоже, а сам представиться…
— Стимхэмстэр, Дайм Стимхэмстэр. Но запомни — это имя лишь для тех, кто вне нашей организации. Потому что вступая в сопротивление мы отказываемся от своих настоящих имен, и общаясь друг с другом используем лишь имена из нашего братства. Братское имя мое — Ивл, и если пожелаете вы вступить в наше содружество, вам тоже будет дано такое имя.
— Нет уж, я не Мгбгнгав, чтоб Лорпом становиться… — буркнул Зак, — Меня мое имя вполне устраивает, потому я буду и дальше Заком, а Ав и Она… Это и так не настоящие их имена, так что они тоже так и останутся.
— Посмотрим, — бросил Ивл, на чем разговор и закончился.
А тем временем оказалось, что тот ход, которым вел наших героев Ивл, был отнюдь не единственным, а лишь одним из многих десятков, или даже сотен, которыми было так и пронизано все пространство под городом. Причем все они пересекались не просто так, а каждый раз, переходя из одного прохода в другой, Ивл открывал очередную тайную дверь, каким-то шестым чувством находя их в полной темноте. Тут был настоящий второй город, причем, как выяснилось чуть позднее, со своими обитателями. Хотя, почему позднее? Уже минут через пять на встречу нашим героям прошла двойка подозрительного вида личностей, благо ширина прохода позволяла двум людям в нем разминуться. Потом еще один подозрительного вида мужик нес что-то дергающееся в подозрительного вида мешке, две крайне подозрительный ведьмы вершили весьма подозрительны ритуал, подозрительного вида молодая девчушка прогуливалась под руку с подозрительного вида пожилым и крайне состоятельным джентльменом… При этом все, и Ивл, и те, кого наши герои встречали, упорно делали вид, что тут ничего не происходит, и вздумай кто тут с кем-то поздороваться… Это было бы крайне неуместно, потому что, как понял Зак, проводник-революционер вел их не где-нибудь, а по убежищу всех, кто был не особенно в ладах с законом. При этом совершенно не имеет значения, по какой именно причине. Тут явно находили себе приют и те, кто бежал от злобных кредиторов, и те, кто порезал пятерых сборщиков налогов, присвоив себе принадлежащие государю деньги, и те, кто хотел совершить государственный переворот и изменить всю жизнь в государстве в лучшую сторону. При этом подземному городу было совершенно без разницы, кого именно принимать, и хоть наверняка гвардия тут проводила иногда рейды, отыскать даже малую часть местных ходов без помощи местных жителей было невозможно. Неплохо ориентирующийся в лабиринтах Менский чувствовал — попади он сюда второй раз, и ничего бы не смог найти…
