Их и не оказалось, так что последние километры пути наши герои, в том числе и проснувшаяся Она, проехали без всяких происшествий, лишь наблюдая из бойниц за тщательно фиксирующими их передвижение местными жителями. Хотя нет, это до сих пор они фиксировали, но стоило броневику выйти на финишную прямую, и все кардинальным образом поменялось. Теперь этросгастцы почти открыто высказывали свое беспокойство по поводу происходящего, а то и вообще бросались наперерез, желая своими телами остановить вражескую машину. Впрочем, не на того напали — Зак, обнаруживший в себе талант водителя, интуитивно этих самоубийц огибал, не желая брать на свою совесть еще несколько лишних сотен жизней. А может и зря — вместо благодарности в сторону транспортного средства наших героев полетело все, что только и могло летать. Начиная от стрел и камней, и заканчивая дрессированными птицами, но ни первые, ни последние, ни остальные повредить чуду ропейской технической мысли не могли. Суслики уверенно тянули тонны железа, дерева и живой материи, а Менский не менее уверенно управлял всеми сусликами, направляя их движение в нужное русло.
Последние несколько километров, когда наконец все вокруг осознали, куда именно направляются вражеский экипаж, жители Этросгаста совсем посходили с ума — они едва ли не рвали на себе волосы, понимая всю бесполезность любых попыток остановить неприятеля. Однако даже добровольно избавившись от волосяного покрова изменить они уже ничего не могли — Зак достиг своей цели.
Что сие знаменательное событие произошло стало понятно в тот же момент, как на горизонте замаячило нечто глобально-монументальное, хоть и уступающее по высоте тому же представительству Мена в Мосгаве, но все же вызывающее восхищение своей давящей мощью. Описать, что это было именно такое, не так уж и просто — нечто пирамидоподобное, идущее вверх то уступами, то под углом, увенчанное то ли каким-то памятником, то ли просто символом чего-то важного. Как и все, что творилось в Этросгасте, понять смысл данного сооружения с точки зрения человека обычного было достаточно проблематично. Потому нашим героям не оставалось ничего, кроме как доехать прямо до этого сооружения и попытаться проникнуть внутрь, попытавшись оттуда хоть что-нибудь да уяснить. С приближением к цели вокруг исчезли все поселения, да и вообще, все люди исчезли, и броневик ехал по мирному и ухоженному парку, равномерно ломая молодые деревья, кусты и коверкая ухоженные газоны. Впрочем, наши герои не считали это варварством по отношению к природе, потому как находились на вражеской территории, на которой, как известно, зеленые листики, букашки да комашки моментально перестают играть хоть какую-то роль.
И вот наконец броневик доехал до пирамиды. После чего еще раза два объехал ее по кругу. И не для того, чтоб насладиться архитектурными изысками, которых тут не особенно то и имелось, а просто в поисках входа. В принципе, вполне могло случиться и так, что ход бы этот вообще отсутствовал, но он по счастью был лишь неприметен, и на третьем круге, когда Ав и Она уже начинали переживать, ожидая вот-вот готовую настигнуть их погоню, девушка заметила какую-то подозрительную дырку, которая, при более близком осмотре, оказалась дверным проемом, ведущим внутрь пирамиды. Решив, что все равно больше они ничего не найдут, наши герои без всяких проблем выбрались из сослужившего добрую службу броневика и оправились изучать подземелья под монументом, служившим, как теперь уже было почти понятно, центром если не всего Этросгаста, то уж центром его духовной жизни, это точно.
Спускаясь вниз по темному и мрачному проходу, озаряемому лишь светом факелов, тут же найденных и зажженых, Зак, Она и Ав все больше и больше проникались мыслью, что они, похоже, первые святотатцы, осмелившиеся побеспокоить покой древнего монумента за последние как минимум лет двести. По крайней мере слой пыли на полу давал именно такую оценку, в то время как сама каменная кладка прохода вообще походило на нечто времен доисторических. Причем ни малейшей догадки по поводу того, куда они попали, ни у кого не было. Стены, обычные гранитные стены, не украшали никакие рисунки, не было заметно ни одного бокового ответвление, а был просто туннель, ведущий куда-то вперед. Впрочем, вперед, это не совсем точное определение. Потому что на самом деле проход шел не по прямой, а петляя то налево, то направо, то немного опускаясь вниз, то наоборот, поднимаясь вверх. Будь среди наших героев кто-нибудь, обладающий феноменальной ориентацией в пространстве, он бы определил, что проход, в целом, описывает круги по периметру пирамиды, но так как такого человека тут не имелось, то всем оставалось идти вперед. Полагаясь на то, что древний архитектор, каким бы чудиком он не был, никогда бы не построил многокилометровый туннель, упирающийся в самый что ни на есть обычный тупик. Тем более что назад идти сейчас явно было бы смертельно опасно — хоть этросгастцы и не ходили давно по этому коридору, считая его, наверно, чем-то священным, то за парком они явно следили. А это почти наверняка означает, что возле выхода как раз сейчас стоят несколько сотен лучников, готовых моментально превратить любого человека в существо, которому и дикобраз с ежом бы позавидовали. Кстати, это предложение было, между прочим, не так уж и далеко от истинности, в отличие от другого — преследовать врагов внутри здания этросгастцы не решились, посчитав, что не стоит лишний раз осквернять место сна Великого Отца Народа, который, пожелай он того, и сам сможет покарать нарушителей своего покоя. И еще, ни Ав, ни Она, ни Зак так никогда и не узнали, что на самом деле все те люди, которые пытались их остановить в конце пути, заботились не о родине своей, а о судьбе своих врагов. Потому как ни один враг, даже самый жестокий, не заслуживает той кары, которой может его подвергнуть Великий Отец Народа, и лучше уж быть разорванным толпой на кровавые куски, чем узреть лик Спящего…
Не зная обо всем этом, наши герои сделали очередной поворот, и вместо того, чтоб оказаться в тесном и душном каменном проходе, обнаружили вокруг себя огромный зал, по сравнению с которым царский дворец в Ода показался бы жалкой лачугой. Уходящий в небеса, подпираемый сотнями колонн, каждую из которых лишь человека три смогли бы обхватить, освященный сотнями зеркал, каким-то образом пропускающих внутрь свет из внешнего мира, зал вызывал лишь одно чувство — человек всесилен. Причем не любой человек, а именно тот, который все это и воздвигнул. Кто бы не был сей великий зодчий, он постарался явно на славу, и хоть его творение уже пару сотен лет никто не лицезрел, монументальности от этого не убавлялось. Впрочем, кто бы ни был этот великий творец, но строил он не просто какой-нибудь храм или дворец, а склеп. Склеп, предназначенный для упокоения лишь одного человека, чей саркофаг стоял в самом центре, не огромном постаменте, сверкая таким количеством драгоценных камней, что вся сокровищница Зака могла бы быть куплена за самый мелкий из них. Тут явно покоился местный вариант бога, и что-то делать дальше, предварительно не удовлетворив своего любопытства, Зак не собирался. Ему, да и спутникам его тоже, было интересно, как же именно должны выглядеть боги, и как именно сих небожителей пристало хоронить. Но, порядка ради, Она все же напомнила:
— Зак, ты говорил, что придя на место ты предложишь, что нам дальше делать… Мы уже на месте. Не пора ли?
— Нет, Она, еще не пора. Я уверен, что если мои родители тут были — они должны были оставить какой-нибудь след, и искать его наверняка следует вон в том гробу…
— Зак, а не боишься накликать на себя чего, ворошить покой мертвых, это, знаешь ли… Не очень… — для комплекта вставил свои пять копеек Ав.
— А ты что, боишься? Вот и я нет. Так что пошли.
Не мудрствуя лукаво, троица поднялась к саркофагу, и, хорошенько поднажав, ни на миллиметр сдвинуть с места его не смогла. Не помогли и инструменты, вроде самодельного лома, изготовленного Авом из лежащего в его вещмешке стального прута. Камень, из которого была изготовлена гробница, упорно не просто не желал поддаваться, а и вообще делал вид, что ему все по барабану, и даже царапаться и крошиться он отказывается. Впрочем, и не таких заки ломали. Не вышло силой — что же, значит надо за ум браться. Так как это был гроб, то значит в нем была крышка, а если так, то ее кто-то должен был закрыть. Если же крышка была кем-то закрыта, то некто другой совершив обратные действия может ее открыть, для не ведающего о законе возрастания энтропии Зака это было целиком очевидно. А если может некто, значит может и Менский. Причем не обязательно, чтоб этим Менским был именно Зак — Менским может быть и Квэрт, а если это был Квэрт, то он должен был оставить указание тому, кто после него встанет перед такой же проблемой… Сделав подобное умозаключение, Зак занялся поисками сего указания, и, как ни странно, действительно нашел. И не что-нибудь, а едва заметный крестик, нарисованный обычным мелом около одного из камней. И два таких крестика у другого камня. И три у третьего. Что это именно должно значить гадать особо не хотелось, а потому Зак взял, да и нажал на эти камни именно в таком порядке, рассудив, что создатели тайных замков традиционно имеют слишком костное мышление, и придумать что-то кроме обычного кодового замка явно не в состоянии.
