Несколько недель спустя принцесса сообщила Жакобу, что ее сыновья уезжают к отцу. Это означало, что Матильда и Жакоб могут ненадолго поехать куда-нибудь вдвоем. Жардин сумел освободиться на целых пять дней – был канун Пасхи. Прохладным и солнечным утром они отправились в путь в белом «мерседесе» Жакоба. Открытый автомобиль мчался по обсаженному деревьями шоссе, длинный шарф Матильды развевался по ветру, а мимо неспешно проплывали мирные деревенские пейзажи. Принцесса то и дело поглядывала на профиль Жакоба, на это сильное, сосредоточенное лицо, всецело поглощенное движением. Рука принцессы сама собой опустилась на его бедро. Лицо Жардина озарилось короткой улыбкой.

– Чуть позже, – сказал он и вновь посерьезнел.

Жакоб обожал водить машину. Ему нравилось слушать, как гудит мощный мотор, а бесконечная лента шоссе приводила его в мечтательное состояние. Изредка он посматривал на Матильду. Она была необычайно хороша в небесно-голубом костюме, ее волосы и шарф трепетали на ветру. Сердце Жакоба сжималось от счастья. Он никак не мог поверить, что они наконец едут куда-то вдвоем.

Когда солнце поднялось высоко, они остановились на лугу под раскидистыми вязами и устроили пикник. Матильда захватила с собой всевозможные деликатесы: перепелиные яйца, черную икру, гусиный паштет, хрустящие круассаны, изысканные фрукты, белое вино, овощи. Раскладывая всю эту снедь на белоснежной скатерти, принцесса случайно задела Жакоба плечом. Он крепко стиснул ее руку, и у Матильды от блаженства закружилась голова. Она взглянула ему в глаза, увидела, что в них играют золотистые искры. Безоглядная, неудержимая страсть захлестнула все ее существо. Матильду не уставало поражать то, что желание заниматься с ним любовью со временем в ней не притуплялось, а, наоборот, усиливалось. По сжатым губам Жакоба, по веселому блеску в его глазах она поняла, что он испытывает то же самое.

– Давай прямо сейчас, – сказала она.

Жардин шутливо вскинул брови:

– Как, ваше высочество? Сейчас, прямо на траве?!

Матильда нервно улыбнулась и кивнула, расстегивая пуговицы у него на рубашке. Жакоб подхватил ее на руки, отнес в тень. Матильда прижалась к нему, потянулась рукой к его паху и убедилась, что Жакоб готов к любви. Дрожащими руками она расстегнула его брюки, высвободила пенис, лизнула его. Жакоб содрогнулся, опрокинул ее на землю, стянул белье и увидел, что кружево пропитано влагой. Они свирепо впились друг в друга и почти сразу же оба кончили.

Немного отдышавшись, Жакоб взглянул на ее разгоряченное лицо и покачал головой:

– Подумать только! Эта женщина считала себя фригидной!

Матильда хрипло рассмеялась.

– Просто мне нужен был опытный доктор, – поддразнила его она.

– Что ж, опытный доктор рекомендует вам немного подкрепиться. Мне бы не хотелось, чтобы о вашем высочестве говорили, будто вы морите своих любовников голодом.

– Любовников? – переспросила она. – Что означает множественное число? Или вы, сударь, намекаете, что один стоите двоих, троих, а то и четверых? Не будем преувеличивать.

Матильда вызывающе изогнулась.

– Ну уж нет, хватит! – Жакоб потянул ее за руку. – Давай поедим. Кроме того, употребила ли ты пищу духовную, которой я тебя снабдил в прошлый раз? Ты прочитала то, что Фрейд пишет о деле Доры?

Матильда кивнула:

– Да. И считаю, что твой обожаемый учитель ничего не смыслит в женщинах.

Жакоб хотел ответить, но в эту минуту она положила ему в рот кусок булки.

– Не спорь со мной, жалкий мужчина. Тебе еще предстоит многому научиться.

Так прошли четыре счастливых дня. Они съездили в Орлеан, побродили по прохладным нефам древнего собора, исследовали долину Луары. Правда, знаменитые замки они объезжали стороной, ибо их владельцы были знакомы с принцессой. Влюбленные останавливались в маленьких гостиницах под именем месье и мадам Жардин. По ночам скрипучие постели чуть не рассыпались под напором их страсти. Взявшись за руки, Жакоб и Матильда бродили по извилистым тропам, делая привалы в тех местах, где их заставал очередной приступ желания – в тенистой излучине реки, на склоне плавного холма. Они были счастливы до самозабвения. Но Матильду все время преследовала мысль, что никогда в жизни ей больше не испытать такого блаженства.

В последний вечер они сидели на террасе маленького ресторана, глядя на реку. Внезапно Матильда объявила:

– На следующей неделе я возвращаюсь в Данию.

У Жакоба вытянулось лицо.

– Но почему? Ты мне ничего об этом не говорила. Ни слова!

Он почувствовал себя обманутым, преданным и очень разозлился.

– Я не хотела портить нам радость. Я боялась…

Матильда опустила глаза и провела вилкой по тарелке.

Ей было трудно говорить. Она не хотела, чтобы счастливая пора закончилась, но выбора не было. Принцесса и так уже превысила допустимый срок пребывания в Париже.

– Но ведь ты говорила, что Фредерик ничего для тебя не значит! Ты остаешься его женой лишь из-за детей, из-за своего социального положения!

Жакоб вцепился руками в стол. Ему хотелось ударить Матильду. Она его обманывала! Никогда раньше она не говорила о том, что может уехать.

– Я думала, ты все понимаешь.

Матильда замолчала. Она взглянула ему в глаза, чтобы он смог прочесть ее мысли, но Жакоб угрюмо отвернулся.

– Он мой муж, – просто сказала Матильда. – В мире, где я живу, это слово означает многое. Мне приходится мириться с условностями. Ежегодно я обязана проводить с Фредериком определенный отрезок времени. По-своему Фредерик относится ко мне неплохо. Он заботлив, пытается меня понять. Он предоставил мне столько свободы, что его родня считает это недопустимым. Каждый год я приезжаю в Париж и живу здесь несколько месяцев. Таков уговор, и я не могу его нарушить. Не могу, – с нажимом повторила она. – Я должна вернуться.

Матильде казалось, что у нее от этих слов разобьется сердце.

Жакоб резко вскочил, чуть не перевернув стол. Порывисто выбежал с террасы. Матильда негромко крикнула что-то ему вслед, но он не обернулся. Сел в «мерседес», включил мотор, разогнался на полную скорость. Он бешено мчался по незнакомым дорогам, безрассудно давя на акселератор. Жакоб не знал, куда едет. Он думал только об одном: как она могла? И так неожиданно! Она относится к нему, как к какому-нибудь лакею, от которого можно избавиться одним небрежным словом!

На узком проселке фары высветили одинокого путника. Жакоб еле успел вывернуть руль. Громко заскрежетали тормоза. Сердце у Жардина колотилось, как бешеное, голова упала на руки. Он почувствовал, что щеки у него мокры от слез, хоть и сам не заметил, что плакал. В этой неподвижной позе Жакоб сидел долго. В конце концов он вернулся обратно в гостиницу. Была поздняя ночь. Чтобы не будить «мадам Жардин», он попросил у портье отдельную комнату. Мадам Жардин? Это словосочетание заставило его содрогнуться. Никогда Матильда не станет его женой. Как ему только в голову могла прийти подобная фантазия? Жакоб повалился на постель, не раздеваясь.

На рассвете его разбудила Матильда. Глаза ее были красны.

– Можно войти? – робко спросила она.

Жакоб посторонился, давая ей дорогу.

Принцесса молчала, глядя ему в глаза. Потом сделала шаг вперед, хотела припасть к его груди. Однако Жакоб стоял неподвижно.

– Я люблю тебя, – произнесла она тихо. – Люблю больше, чем кого-либо на свете. Всегда буду любить. Пожалуйста, верь мне. Мне очень жаль, что я не подготовила тебя заранее. Мне казалось, что так будет лучше.

Она беспомощно отвела глаза. Жакоб по-прежнему стоял молча.

– Я не могу нарушить условия, о которых договорилась с Фредериком. Мне невыносима мысль о том, что ни в чем не повинный человек, отец моих детей, будет страдать. Ведь он ничего о моей жизни не знает. – Ее голос звучал умоляюще. Выждав еще немного, Матильда отвернулась и с тихим достоинством сказала: – Хорошо. Я доберусь до Парижа сама.

Жакоб догнал ее у самой двери. Обнял, прижал к себе. Они долго стояли обнявшись.