– Неправда, его ищут! Еще как ищут! – сжимая в руках руль, воскликнул я.

Капсула практически вертикально вырвалась из земли (высший пилотаж, между прочим), на миг застыла в воздухе и плавно понеслась над улицами, повинуясь моим рукам. Дождевые струи стекали с невидимых боков и шумно обрушивались вниз. Куратор отрывистым тоном давал указания:

– Направо. Прямо, еще раз направо. Направо.

– Почему мы кружим? – возмутилась Вторая. Я успокаивающе положил руку на ее коленку:

– Если он едет в карете или на всаднике, то они могут двигаться только по дороге. В отличие от нас, детка, у них нет капсул.

И словно в качестве иллюстрации моих слов под нами показалась карета, медленно ползущая по лужам в сторону Восточного квартала. Подъехав к неприметному строению с вывеской «Дом Чайхана», закутанный в плащ кучер остановил лошадь. Из кареты выбрался толстенький мужчина в форменном кителе и вручил открывшему дверь хозяину пакет.

– Стоп! – заорал куратор.– Он остановился! Это совершенно точно здесь! Обыскивайте всех, кто ехал в карете!

Выпрыгнув из капсулы, мы первым делом аккуратно обшарили самого толстяка и кучера, но ничего подозрительного не обнаружили.

– Смотрите в доме! – отчаянно крикнул куратор.– Он мог спрятаться на любом!

Кляня на чем свет стоит того, кто придумал цеплять жетоны на шею новорожденным, я кинулся внутрь. Тут же под ноги мне выкатилась кошка и принялась ластиться.

– Брысь! – шикнула на нее Вторая.

– Ты не любишь кошек? – удивился я.

– Терпеть не могу. У меня на них аллергия.

Подивившись такому редкому для полевого работника заболеванию, я все же отогнал киску (просьба дамы – закон) и начал методично обыскивать каждого, кто попадался мне на пути.

В этом славном и тихом на вид домике обитали весьма странные люди.

Начну со старичка, который молча сидел на скатанном ковре и медитировал с трубкой кальяна в зубах. Как только я коснулся его рукой, этот пожилой и спокойный на вид человек стал махать руками во все стороны и хихикать:

– Ой! Щекотно! Ой! Ой!

Спрашивается, как он мог ощущать мои прикосновения? Я уже впал в глубокую задумчивость (не становлюсь ли я от недосыпа и хронической усталости видимым), как в комнату вошла юная девица.

– Дедушка, снимите халат! – строго сказала она.

Старичок послушно выполнил указание и моментально перестал дергаться. Я взглянул сквозь верхний слой халата и вздрогнул: мама моя! Кого там только не было! Целая вселенная насекомых!

Девица же спокойно подхватила густонаселенный халат и утащила в другую комнату.

Оставив старичка в покое, я просигналил Второй, чтобы она не отставала, и ринулся за девушкой.

Красавица вплыла в свою девичью светелку и мирно уселась, скрестив ноги. Достав из шкатулки какое-то вышивание, она приступила к работе, тихо напевая себе под нос.

У меня начала чесаться левая рука. Заглядывая под столы и переворачивая ковры, я медленно двигался по комнате, периодически почесываясь и проклиная паразитов. В тот момент работа настолько меня поглотила, что я не сразу заметил опасность.

Визг Второй вырвал меня из глубокой задумчивости. На моей левой руке уже не было кончиков двух пальцев, а третий медленно исчезал прямо на моих глазах.

– Мантра! – всхлипнула напарница, дуя на мою поврежденную руку, словно мамаша на царапину нерадивому сыночку.– Она поет индийскую мантру!

Прямо перед моим носом проплыл широко открытый от ужаса «глаз».

Подпрыгнув, как горный козел, я выскочил наружу и принялся истерически трясти рукой. В наушнике мерно похрапывал убаюканный напевами куратор.

Естественно, в тот момент я физически не смог обратить внимания на вторую подъехавшую карету.

– Эй! Чайхан! Какой из кувшинов брать?

– Там написано,– выкрикнул из окна отец полоумного семейства.

– Мало ли что где написано,– хмыкнул кучер, жуя погасшую от дождя самокрутку.– На заборе вот тоже… А на самом деле дрова лежат.

Под этот бородатый анекдот двое флегматичных носильщиков спокойно погрузили в багажный отсек кувшин с надписью «Мыши» и укатили под ритмичный скрип несмазанных колес.

Немота в пальцах прошла и сразу же сменилась болью.

Мужественно стиснув зубы, я снова ринулся внутрь дома, но на пороге меня чуть не сбил с ног истеричный выкрик опомнившегося куратора:

– Стой! Жетон двигается в сторону Башни! Пятый! Пятый!

– Я ранен,– слабым голосом сказал я, потрясая в воздухе рукой.

– Это приказ! Есть такое слово – надо!

– Есть и множество других слов,– тихо прошипел я, косясь на напарницу.– Хотите, скажу?

– Пятый! Я тебя очень прошу.– В голосе куратора прямо-таки слышались горькие слезы.– Ты же не просто полевой работник! Ты же полевой работник четвертого ранга! Ну что тебе стоит, а?

– Пока это стоит мне пальцев на левой руке,– сурово отчеканил я.

– Ну пожалуйста! Вернешься с задания, отправлю в отпуск! – пообещал куратор.

В отпуск? Боль мгновенно отпустила. Я представил себе, как валяюсь на пляже где-нибудь на морском курорте со стаканом коктейля в забинтованной руке и загорелой Второй рядышком. Видимо, эти фривольные мыслишки отразились у меня на лице. Напарница нахмурилась:

– Чего это ты так маслено улыбаешься? Небось, всякие гадости представляешь?

Ну уж прямо и гадости! Представляю себе всякие приятности, о которых раньше времени ей знать необязательно.

– Лечу поврежденную конечность самовнушением,– мученически скривившись, простонал я.– Не отвлекай меня, у нас мало времени! Летим в Башню!

– Опять? – ахнула Вторая.– Мы же только что оттуда!

– Только что автоматика зафиксировала, что жетон движется в сторону Башни. Чертенок сбежал из-под вашего носа.

– Не понимаю, почему его отбраковали,– пробурчала напарница, прыгая в капсулу на место первого пилота.– У меня уже никаких сил нет, а он все скачет!

– Ты не перепутала кресла? – осведомился я.

– Тебе нельзя вести в таком состоянии! – отрезала она.

– Я не могу доверить тебе ключ,– сказал я строго.– Операция на грани срыва.

– И не надо! – Длинный красный ноготь напарницы воткнулся в замок с такой силой, что бедная старенькая капсула вздрогнула и взлетела не вертикально, как обычно, а по сложной спиральной траектории.

Ничуть не пострадавший от этой манипуляции ноготь плавно выскочил из щели замка.

– Так дашь ключ или падаем? – невинно улыбаясь, спросила Вторая.

Вместо ответа я поспешно бросил ключ ей на колени.

Чертовка, что еще скажешь!

Описав в воздухе круг, капсула рванула к Башне.

Несмотря на теплый плащ, кости все еще продолжали ныть.

«Дырявый бу»,– прочел Мерлин и недовольно поежился.

Похоже на трактир, хотя в его время трактир с таким дурацким названием не продержался бы и недели. А здесь, смотрите-ка, народу полно! Так и шастают туда-сюда. Небось, все столики заняты.

Мерлин неодобрительно скользнул взглядом по фигурам посетителей и пошел по проходу к высокому, явно неудобному стулу у самой стойки. Зато обслуживали здесь быстро, не придерешься – не успел старик умостить свой зад на жестком сиденье, как к нему уже подъехал пустой стакан.

– Что желаете? – приветливо спросил молодой паренек, стоящий за стойкой.

Мерлин замялся.

Полка за спиной трактирщика была уставлена плотными рядами бутылок. Они теснились бок о бок, соревнуясь друг с другом пестрыми наклейками, от которых у старика моментально зарябило в глазах. В итоге он просто ткнул пальцем в сторону полок, надеясь, что попал на что-то приличное.

А впрочем, когда столько времени не пьешь вообще ничего, смешно привередничать. Вкус напитков давно забыт, остались только смутные воспоминания. Считай, будет пробовать в первый раз.

Первый же глоток оказался целительным настолько, что у Мерлина перестали болеть суставы. Второй смазал горло и умостился где-то в груди мягким теплым комочком. Мерлин даже заподозрил, что к нему вернулся голос, и не ошибся: опасливо приоткрытый ротовой провал исторг из себя не глухое шипение, как раньше, а вполне внятное «э». Афанасий Дормидонтович удовлетворенно расправил плечи и откашлялся.