Выгляни Наставник в окно сейчас, он не отделался бы одним графином. Все-таки не каждый день видишь, как твои ученики вдруг взлетают в небо…

Мы с напарницей подхватили беглецов около рва и поднялись вместе со своей добычей в воздух, пыхтя от тяжести и неудобства ноши. Только втащив курсистов на крышу Башни, мы смогли разжать руки и выпустить их.

Покой каменных фигур был нарушен. Беглецы скулили от страха (они нас не видели, но зато прекрасно понимали, что неведомая сила вдруг вознесла их вверх), локатор пищал, Вторая повизгивала от восторга, не скрывая своей радости.

– Который из них? – спросил я у куратора.

– Пока держите обоих!

– Держу,– отозвалась Вторая.– А как вы определите…

Не дожидаясь ответа куратора, я молча отодвинул чертовку в сторону. Когда вариантов всего два, можно испробовать оба.

С ловкостью вора обшарив мантии обоих пленников, я не стал сдерживать торжествующий крик – жетон! Запустив костистую руку за шиворот Филиппа, я жестом фокусника извлек на свет болтающийся на цепочке прямоугольник. Одно звено цепи было повреждено и неумело починено проволокой, но номер полностью совпадал с номером пропавшего чертенка!

Содрав с горе-художника мокрую мантию, я принялся простукивать его ребра – пусто! Пусто, чтоб мне треснуть! Локатор пищит, а тела нет и в помине! Нет, ну как такое возможно, а?

Тем временем Вторая не осталась в стороне и принялась ощупывать слугу с утроенной тщательностью, вызвав у меня горький смех. Нулевой результат обыска сломил и ее.

Лирическое отступление.

В отличие от обычных ювелирных украшений, номерной жетон не снимается. Говорю со знанием дела: как-то раз Третий решил доказать, что это сказки, и начал на спор стягивать с жирной шеи свой – бедного толстяка подбросило взрывом под самый потолок, а ожог на руке заживал месяца три, не меньше. Разорвать цепь жетона можно единственным способом – подставив ее под заговоренное серебро, что равносильно самоубийству.

Спрашивается, если жетон здесь, то где чертенок?

Не сговариваясь, мы с напарницей сняли с себя невидимость и предстали перед беглецами во всей красе. Для людей, только что увидевших воочию пару разъяренных чертей, пленники повели себя вполне достойно. Полуголый Филипп, встретившись взглядом с горящими глазами моей напарницы, испуганно взвыл, но быстро взял себя в руки. Хендрик же вообще ограничился нервным смешком – молодец парень, уважаю людей с крепкой психикой.

– Где он? – злобно прорычала Вторая Филиппу, тряся его за грудки.– Куда ты дел ребенка, скотина? Неужели съел?

– Вторая! Пятый! Полегче, полегче! – прикрикнул куратор.– Не время раскрывать инкогнито!

Вторая скрипнула зубками и набросила на себя что-то туманное, отдаленно напоминающее прозрачную накидку. Я последовал примеру напарницы, закутавшись в некое подобие бесформенного плаща пилигрима.

– Какого ребенка? – пошатнулся Филипп, пытаясь спрятаться в складках мантии, которую я отбросил на пол.– Вы кто такие?

– Магические галлюцинации,– сурово отчеканил я, прищуривая открытый глаз.– Удивлен?

– Нет,– ответил за двоих Хендрик, отвешивая испуганному слуге освежающую затрещину.

– Странно,– грустно сказала Вторая и повернулась к Филиппу уже не столько с угрозой, сколько с мольбой во взоре: – Ты где взял жетон, мальчик мой? Ведь это не твоя вещь, правда?

– В тумбочке,– стыдливо признался художник, получая следующую затрещину от Хендрика (уже в воспитательных целях, как я понял).

– Значит, жетон с малыша снял ты,– утвердительно сказала Вторая, поворачиваясь к красавчику.

– Кулон мой,– не стал отпираться Хендрик.– Но я его ни с кого не снимал. Несколько дней назад я нашел эту безделушку на дороге перед трактиром.

– Просто нашел? – удивилась Вторая.

– Ну да. Он валялся в пыли под моими ногами.

В качестве доказательства красавчик задрал ногу и продемонстрировал нам подметки сапог.

– Подковки… – простонал я.– Надеюсь, железо?

– Обижаете, господа галлюцинации,– оскорбился Хендрик, поглаживая носок сапога.– Чистое серебро, подарок любимой девушки. Полпаунда за пару.

После этого сообщения мы с напарницей окончательно скукожились. В наушнике раздался вздох агонизирующего слона – это скорбел куратор.

– Если он умер под копытами этого жеребца (полный ненависти взгляд в сторону безмятежно глазеющего на ворон Хендрика), то где же тело? – задумчиво сказала Вторая.– Что мы предъявим на базе?

– А если он не умер? – рискнул высказать отчаянное предположение я.

– Тогда его вовек не найти…

– Пятый! Прекратить самоуправство! Стирайте допрашиваемым память и отпускайте их! – прокричал в наушнике куратор.– Я кому говорю! Пятый! Вы оглохли?

Следующий мой поступок, скорее всего, вызовет критические замечания, но я просто не мог не выпустить пар.

Столько дней мотаться по городу в поисках жетона и в результате узнать, что проклятая железка давным-давно живет отдельной от носителя жизнью! Пыхтеть, как свинья в охоте за трюфелями, и получить законную награду – пшик! Р-р-р!

Дрожащими от злости пальцами я подхватил Хендрика за шиворот. Обмакнув красавчика в ров, я несколько раз от души протащил его по мокрому грунту и легонько стукнул о стену – стряхнуть налипшие водоросли. Заломав руки этому ангелоподобному пройдохе, я пнул его под зад и погнал вокруг Башни, изредка понукая с помощью короткой стальной антенны локатора (мое ноу-хау).

– Пятый! Уймись, кажется, приближается охрана! – Голос напарницы остановил меня в тот момент, когда я уже сжимал пальцы на горле Хендрика.

Чертовски жаль.

На прощание я метнул потрепанного молодого человека в каминный зал прямо сквозь решетку. Железные прутья, повинуясь щелчку моих пальцев, послушно разошлись в стороны, пропуская воющее тело, и сомкнулись за ним, как ни в чем ни бывало. Следом, пища от страха, полетел искупавшийся в том же рву Филипп, которого все это время мутузила Вторая. Если бы не обязанность горе-художника поставлять городу страшных монстров для нагнетания паники– убили бы, честное слово!

– Сидеть в Башне, и без разрешения – никаких попыток побега! – проорал я, взлетая наверх и двумя короткими щелчками стирая из голов непоседливых учеников память об этой встрече.

Вторая догнала меня уже на крыше.

Раздраженно пнув ни в чем не повинную капсулу, я одним рывком открыл люк. Вторая со злости воткнула ключ зажигания в замок, как кол в грудь вампира. Удивительно, но старушка капсула не рассыпалась на части, а послушно завелась.

Сквозь рев двигателя пробился крик куратора.

– Пятый! Чрезвычайная ситуация! Чрезвычайная ситуация! – надрывался он.– Под городом не змий-искуситель, а идол! Идол, вы слышите? Зарегистрированы случаи человеческих жертв! Река наполняется! Процентное содержание святой воды в ней растет! Пятый!

Конечно, а как ты хотел, бумажная душонка? Недаром я еще на базе сомневался насчет этого яйца! И ведь хотел тебя предупредить, а ты даже слушать не стал! Теперь все под твою ответственность!

– Срочно к яйцу! – орал куратор.– Действия на ваше усмотрение, лишь бы остановить процесс освящения реки! Задание по поиску тела новорожденного пока отставить!

Нацепив каски, мы с напарницей переглянулись и рванули в сторону и вниз – под землю…

Полный ярости вопль Хендрика слился с хриплым карканьем вороны, разнесся по подземным ярусам гулким эхом и затих.

Спустя полчаса злые, промокшие до костей курсисты протопали мимо бюста Мерлина в сторону лестницы. Слуга заметно прихрамывал, но жаловаться не решался. Его хозяин выглядел еще хуже: лицо красавчика покрывали ссадины, а шелковая мантия оказалась выпачканной в земле.

– Сэр Хендрик,– хрипло сказал Филипп,– простите меня, если можете. Сам не понимаю, как я вас толкнул, право слово! Прямо провал какой-то: только что я лез из окна и вдруг…

– Ничего не помню,– грустно отозвался Хендрик, вытряхивая из белокурых волос рыбью чешую.– Голова-то как ноет, прямо беда… Говоришь, мы лезли из окна? Чертовщина какая-то, словно кто-то по макушке мешком с песком ударил… А тебе не привиделось?