– Похоже, я занял спальню, которую вы избрали для себя.
– Это не важно. Вы – лорд этих владений, и вам приличествует занимать лучшие покои. К вечеру я заберу свои вещи.
– Похоже, леди Маргарет, вы всегда стремитесь делать только то, что прилично.
Услышав свое настоящее имя, Мег попыталась сохранить присутствие духа, расправила плечи и отвечала:
– Разве это плохо, сэр Ричард? И кстати, мне не нравится, когда ко мне обращаются так формально. Я давно приказала слугам и людям в деревне называть меня просто Мег.
– Мег? – В голосе Ричарда звучало недоверие.
Мег отвела глаза.
– Да. Такова моя просьба.
– Но вы ведь дочь графа, разве не так? И вы сами только что внушали мне необходимость соблюдать приличия. Я – простой рыцарь, и я куда ниже вас по происхождению. Такую свободу обращения едва ли можно счесть приличной.
– Тем не менее я желаю, чтобы было именно так, – отвечала Мег, сцепив пальцы.
– Почему?
Вопрос удивил ее, и она не сразу сумела придумать ответ. Правда не годится. Придется найти пусть скудные, но правдоподобные объяснения, которыми он мог бы удовлетвориться. Стараясь говорить спокойно, Мег ответила:
– За исключением брата Томаса и других обитателей приората тамплиеров к западу от Хоксли, все остальные жители этих мест чувствуют себя гораздо свободнее со мной, а я с ними, когда между нами не стоят условности титула. Мне так легче ухаживать за Элинор, ведь часто приходится обращаться к ним за помощью. Я буду вам очень благодарна, если вы соизволите удовлетворить мою просьбу.
Ричард продолжал изучающе рассматривать ее. Мег решилась поднять на него взгляд, но так и не смогла определить, чего больше в его золотисто-зеленых глазах – раздражения или насмешливого удивления.
– Отлично, – наконец заявил он. – Я снизойду к вашей просьбе. Однако должен сказать, что буду испытывать неудобства до тех пор, пока не привыкну. – На лице Ричарда оставалось смущение. – Естественно, я со своей стороны требую, чтобы вы разделили мои неудобства. Будет смешно, если в разговоре со мной вы будете использовать мой титул, запрещая мне обращаться к вам так же. Согласны?
Мег на мгновение задумалась, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Он охотно пренебрег своей привилегией! Другие сочли бы подобную простоту оскорблением.
– Конечно. – Мег вздернула подбородок и приготовилась удалиться. – Раз мои услуги не требуются, вы позволите мне уйти? Вам надо отдохнуть с дороги, а я могу забрать свои вещи позже.
– Нет, нам нужно еще кое-что обсудить.
Мег застыла, пытаясь сохранить спокойствие. Вот оно что! Этого она и боялась с момента его появления в доме. Очевидно, он собирается ей сообщить, что Элинор больше не нуждается в ее помощи. Он вернулся, и она может удалиться. Удалиться не только из этих покоев, но и из самого Хоксли. И тогда, тогда… Ладони Мег повлажнели, она спрятала их в складках юбки.
– Вы еще не сказали, куда собираетесь перенести свои вещи, – продолжал тем временем Ричард. – Если вы не решитесь делить покои с Элинор, то, кроме места в комнате для слуг под лестницей, ничего не остается. А это не прили… – Он остановился на полуслове и бросил на Мег недовольный взгляд. – Такое положение не кажется мне соответствующим особе вашего происхождения. Вы – дочь графа, и с этим нельзя не считаться, даже если вы не желаете использовать приличествующий этому званию титул.
Щеки Мег вспыхнули. Если он решил таким способом вынудить ее уйти по собственной воле, то он ошибся. Скорее, она станет спать в курятнике.
– Милорд, я буду рада разделить покои с Элинор. – любезным тоном отвечала она, пытаясь изо всех сил скрыть овладевшие ею страх и неприязнь.
Внезапно в дверь постучали. Мег едва не подпрыгнула от неожиданности. Ричард нахмурился. В дверь ворвалась Уилла. Она одновременно была и смущена, и раздражена. Мег снова испытала прилив благодарности к этой женщине, которая после недолгого периода привыкания стала для нее в Хоксли не просто служанкой, а почти матерью. Сейчас она явно заметила, как долго Мег и Ричард остаются наедине, и пришла удостовериться, что все в порядке.
Ричард вопросительно смотрел на служанку. Та заняла место подле Мег.
– Простите, сэр, – кланяясь, пробормотала Уилла. – Я пришла сказать вам, что вашу записку доставили брату Томасу, он ответил, что приедет, как только сможет.
– Рад это слышать, матушка…
– Уилла, сэр, просто Уилла.
– Ясно. Знакомая тема. Что-то я тебя не припомню, Уилла. Чем ты занимаешься в Хоксли?
– Я кухарка и домоправительница, милорд. Я здесь уже три года.
– Ясно. Тогда, может быть, ты сможешь помочь леди Марг… я имею в виду Мег, после ужина перенести вещи во вторую спальню.
– Во вторую спальню? – Уилла была ошеломлена. – Вместе с леди де Кантер? Но она не может…
– Все в порядке, Уилла. – Мег старалась говорить ровным тоном, но все же бросила на кухарку резкий взгляд. – Ты поможешь мне устроиться так, чтобы не беспокоить кузину.
– В чем дело? Или есть что-то, чего я не знаю? – хмурясь, спросил Ричард.
– Нет-нет. Все будет так, как нужно. – Мег сознавала, что ее голос звучит сдавленно, и постаралась улыбнуться.
Уилла молчала, но чувствовалось, что внутри у нее все кипит. Наконец служанка кивнула, да так сердито, что у нее клацнули челюсти. Потом буркнула: «С вашего позволения» – и вышла из спальни.
– Теперь все? – спросила Мег, направляясь к двери.
На сей раз Ричард лишь молча кивнул, не сводя с нее серьезного, проницательного взгляда. Мег окатило жаром, она быстро выскользнула в холл и, только прикрыв за собой дверь, вздохнула с облегчением и прислонилась к стене.
Владелец Хоксли позволил ей остаться, сейчас это самое главное. Об остальном можно будет подумать позже. Конечно, жить с Эллой нелегко, но зато Мег не придется уходить прочь. Она попытается стать буфером между кузиной и этим человеком. От него веет опасностью. И дело не только в рассказах, которые она слышала. Причина в другом. Когда он был рядом, сердце Мег пускалось вскачь, щеки вспыхивали, по коже бежали мурашки. Она боялась и не хотела новых тревог.
Бросив последний взгляд на двери парадной спальни, Мег поджала губы и легко слетела по лестнице в зал. Надо возвращаться к работе, тогда станет легче. И надо держаться как можно дальше от хозяина Хоксли-Мэнор.
Ричард с каменным лицом наблюдал, как леди Маргарет Ньюком, или Мег, как он согласился ее называть, выскользнула из комнаты. Потребовалось немало сил, чтобы сохранить хотя бы видимое спокойствие. Эта женщина поразила его. Своей открытой, резкой манерой вывела из привычного равновесия. Но дело обстояло еще хуже: само ее присутствие вызвало в нем острый приступ желания, приступ неожиданный и незваный, но с этим приходилось считаться.
Когда он стоял так близко к ней рядом с ванной, вдыхая исходивший от Мег сладкий аромат, то лишь усилием воли удержал руку от того, чтобы не запустить ее в эти мягкие шелковистые волосы. Конечно, это была слабость.
Впервые за долгие годы он вдруг почувствовал жгучую потребность в женском прикосновении. Нет, в прикосновении этой женщины. Он сам хотел к ней прикоснуться, заключить ее в объятия. Чувство было острым, почти болезненным и слишком приятным, чтобы рыцарь-храмовник мог его допустить.
Ричард стиснул зубы, пытаясь справиться с ощущением вины, которое все сильнее разгоралось в душе. О Господи! Ведь он – женатый человек и лишь сегодня вернулся домой. Правда, женат он на женщине, пораженной душевной болезнью, но тем не менее женат. И дело не только в браке. Ричард понимал, что он – человек, с которым не должна быть связана ни одна женщина. Ни одна женщина не заслуживает такой несчастной судьбы. Он уже дважды убедился, что недостоин женской любви, привязанности и нежности. Ричард полагал, что давно смирился с таким уделом, но оказалось, что смирялся он лишь до того, как в его жизнь вошла леди Маргарет Ньюком.
Ричард скривил губы и задумался, потом прошел на застекленную веранду, взял со стола сумку с сокровищами тамплиеров, которые ему удалось сохранить при побеге из Франции, и принялся их сортировать. Занятие должно было отвлечь его от ненужных мыслей, роящихся в голове, и пусть с трудом, но он добился своей цели. Иначе и быть не должно, ведь Ричарду лучше, чем любому другому, было известно, какие трудности ждут его в предстоящие недели в Хоксли-Мэнор. Не следует добавлять к ним еще и запретный, чреватый опасностями соблазн. Соблазн, который ничего не даст израненному, раздавленному чувством вины сердцу.
