– Почему ему не сообщили подробности, когда вы впервые явились в Хоксли?

– Этого я не знаю. Возможно, так проявилась Божья милость. – Мег отвернулась от статуи. Сейчас ее лицо было полно решимости, глаза грозно сверкали. – Мое дитя, моя дочь – это не грех! И я никому больше не позволю называть ее так, не позволю!

– Значит, вам так говорили, – мрачно произнес Ричард утвердительным тоном, чувствуя, как нарастает в нем гнев против ее обидчиков.

Мег отвернулась. Горькие воспоминания не оставляли ее.

– Я бы покорно снесла телесные наказания, хлеб и воду в качестве единственной пищи, долгие часы молитв – таковы были условия моего пребывания в Бэйхемском аббатстве, но мой отец и выбранные им духовные наставники пошли дальше. Все одиннадцать месяцев, которые я там провела, мне на каждой службе напоминали, что смерть Мэдлин – это справедливое наказание за мой страшный грех.

Сердце Ричарда содрогнулось от жалости – какие страшные муки ей довелось перенести! После смерти Изабеллы он сам страдал от неизбывного чувства вины, страдает и сейчас, но ему не пришлось слышать открытых обвинений из чужих уст. Подобного он бы не выдержал.

– Но на этом мои наставники не остановились, – продолжала Мег.

– Не может быть! – с изумлением воскликнул Ричард, не в состоянии вообразить еще более жестокие меры.

Мег покачала головой, напряженная поза и застывшее выражение лица ясно показывали, как тяжело дается ей этот рассказ.

– На самом деле я должна быть благодарна отцу. Ведь именно благодаря ему меня отослали в Хоксли. Эта ссылка должна была служить следующей ступенью наказания, однако на деле все оказалось не так.

– Я вас не понимаю.

– Мне собирались преподать наглядный урок: Элинор потеряла ребенка и так погрузилась в мир отчаяния и горя, что нуждалась в постоянном уходе. Дочь графа, которую растили в роскоши и неге, превратилась едва ли не в простую служанку. Такое положение должно было не только усмирить мою земную гордыню, но и вечно напоминать о ребенке, которого я потеряла и которого не смела открыто оплакивать, не навлекая на себя еще большего позора.

– О Господи! – пробормотал Ричард. – Как вы должны ненавидеть этот дом и всех его обитателей!

– О нет! – Мег посмотрела на него с грустной улыбкой. – Как раз напротив. Наказание оказалось не столь жестоким, как рассчитывали мои мучители. Со временем я очень привязалась к Элинор и ухаживала за ней, как за сестрой. Ее страдания были тяжелее моих. При мне остался по крайней мере мой разум. К тому же никто здесь не знал всей правды, меня считали просто компаньонкой Эллы. – Мег сцепила пальцы. – А потому я должна снова просить вас никому не рассказывать о Мэдлин. Не знаю, смогу ли я вынести, если брат Томас, подобно аббатисе Бэйхема, решит использовать память о моей дочери в качестве еще одного хлыста.

– Клянусь, я буду молчать об этом, – твердым голосом заявил Ричард. – Никто не узнает от меня о вашем прошлом.

Стиснув кулаки от гнева, он сделал шаг к Мег, стараясь, чтобы она поверила в искренность его обещания, а в душе нарастала жажда отомстить тем, кто посмел так жестоко ее обидеть. Несмотря на то что Ричард провел последние пять лет в смиренном служении Господу, он оказался не в состоянии совладать с этим мощным позывом.

– Благодарю вас, Ричард, – спокойно отозвалась Мег и отвела взгляд, словно бы сомневаясь, стоит ли продолжать разговор. Затем добавила: – Я… я не знаю, что заставило меня поведать вам эту грустную историю, но в вашем обществе я ощущаю тот покой, какого не чувствовала ни с кем. – На щеках Мег появился слабый румянец, она закусила пухлую нижнюю губу. Ричард наблюдал за ее лицом и при этом движении внезапно испытал приступ неудержимого желания. – Прошу, не обижайтесь на эти слова. Я не хотела вас оскорбить, – почти шепотом продолжала она, – мне нужно было выразить, как я вам благодарна за понимание.

Ричард чувствовал, что все больше волнуется.

– О нет, мадам. – Он покачал головой. – Разумеется, вы меня не оскорбили. Я сам ощущаю необычный покой в вашем обществе.

Мег быстро кивнула, скромно принимая этот сдержанный комплимент, а Ричарду вдруг остро захотелось еще раз протянуть руку и погладить ее по щеке, по мягкому шелку темных волос, но он сдержался, понимая, насколько это неуместно, а возможно, и неприятно для Мег. Достаточно того, что сейчас они вместе, надо ценить каждый миг этой нежданной встречи, радоваться возникшему пониманию. Он протянул руки и предложил:

– Пойдемте, я вас провожу в дом. Если хотите, можете отдохнуть до ужина. Вас никто не побеспокоит.

Мег с благодарностью кивнула, подошла ближе и оперлась на его руку. Это невинное прикосновение заставило Ричарда вздрогнуть. Он уже осознал природу чувства, которое она в нем возбуждала. Несомненно, это было желание. Он прекрасно понимал, что эта дорога ведет в никуда, как бы страстно он ни стремился к иному. Подобные размышления просто опасны. Даже будь он свободен от всех обетов, он не мог бы себе позволить увлечься женщиной. К тому же Мег, видимо, покинет Хоксли еще до конца недели, ведь теперь ей не за кем больше ухаживать. Она вернется домой или ко двору и станет вновь вести жизнь, приличествующую дочери графа.

Сейчас предстоит многое сделать, и работа должна отвлечь Ричарда от мыслей, которые порождают ненужные мечтания. Завтра утром состоится погребальная месса по Элинор. На следующей неделе престольный деревенский праздник – День всех святых. Затем он займется трудным, но благодарным делом – попытается исправить последствия злоупотреблений, которые допустил брат Томас в качестве управляющего Хоксли-Мэнор.

Укрепившись в этих намерениях, Ричард расправил плечи, стиснул зубы и заставил себя отвлечься от мыслей, от которых кровь в нем прямо закипала. А думал он о том, как приятно идти с этой женщиной бок о бок и держать ее руку в своей. Он вывел Мег из-под прохладных сводов часовни на яркий солнечный свет и решительно зашагал по тропе к дому.

Оказавшись во дворе Хоксли-Мэнор, Ричард и Мег тотчас поняли, что в их отсутствие кто-то приехал. Стояла карета, суетились слуги, разгружая багаж. Мег вопросительно взглянула на Ричарда и по его улыбке поняла, что прибыл желанный гость.

– Брэдан, – с просветлевшим лицом пробормотал Ричард. – Мой брат наконец явился, и, похоже, Фиона и дети с ним.

Улыбка настолько преобразила его лицо, что у Мег подогнулись колени, а сердце застучало быстрее. В первый раз она видела эту улыбку на веранде спальни и была поражена тем, что Ричард де Кантер настолько привлекательный мужчина. Еще тогда у нее мелькнула мысль, что ему надо чаще улыбаться. Но что тогда будет делать она? Сидеть и любоваться им?

Потянув за руку, Ричард вывел Мег из задумчивости:

– Пойдемте.

И он заспешил к дому, но, будучи истинным джентльменом, старался, чтобы она успевала за ним. Волнение Ричарда передалось и Мег. Когда они оказались у двери, она совсем задохнулась от спешки и попросила, чтобы дальше он шел впереди. Ричард подчинился.

Из главного входа показался мужчина. Едва взглянув на него, Мег поняла, что тут невозможно ошибиться: незнакомец был, конечно, братом Ричарда. Мужчины обнялись с такой силой, что Мег невольно испугалась, как бы Брэдан не сломал Ричарду ребра. Мег не хотела мешать долгожданной встрече, а потому ожидала поодаль и, пользуясь случаем, рассматривала обоих.

Брэдан был так же высок и черноволос, как и Ричард, но лет на десять – двенадцать старше. Братья имели схожие черты: те же мощные линии челюстей, выразительные рты, одинаковый рисунок бровей, но глаза Брэдана были не золотисто-зелеными, как у Ричарда, а до странности голубыми. При таком обилии общих черт Ричард и Брэдан были удивительно не похожи друг на друга. Мег даже решила, что один, видимо, пошел в отца, а другой – в мать.

– Рад тебя видеть, Ричард, – произнес наконец Брэдан и похлопал брата по плечу. – Хотя, похоже, сейчас неудачное время для визита. Твой человек, Хью, рассказал нам об Элинор. Мы уже ходили прощаться. Сочувствую тебе, брат. Я знаю, что здесь произошло после твоего возвращения.