Глаза Мег сердито сверкнули, она зашагала быстрее, с силой сжимая в руке веревочную дужку ведра. Печальная правда состояла в том, что за годы, пока в отсутствие Ричарда имением управлял брат Томас, он умудрился разорить практически всех жителей села. Когда летом, во время молотьбы, Карпентер умер, брат Томас настоял, чтобы семья выплатила за него налог на смерть. Закон позволял священнику потребовать лучшее животное умершего. Таким животным оказалась тощая корова семьи. Новый долг Джоанне с детьми не одолеть.
Но беды на этом не кончались, с горечью вспомнила Мег, направляясь к винограднику на западном, самом солнечном склоне. Брат Томас в погоне за наживой возродил древний, почти забытый обычай требовать в пользу церкви второе по качеству домашнее животное умершего. Такой закон действительно существовал, но, как правило, при крайней бедности церковь его не соблюдала.
Теперь у семьи не оставалось почти ничего, кроме скудной полоски земли, где вымокал под осенним дождем несжатый овес. Зимой им грозила голодная смерть. Мег понимала, что ее ждут неприятности, но все равно решилась по возможности облегчить их участь. Сегодня это означало, что она должна собрать достаточно винограда, чтобы Джоанне зачли ее долю работы.
Ограда вокруг виноградника заваливалась наружу. Мег протянула руку к калитке. Работники уже собрались и сейчас громко переговаривались.
– Из-за дождей в прошлом месяце урожай почти сгнил, – заявил Мэтью Грейвз, местный староста, самый богатый из свободных вилланов. – Если будут ранние заморозки, не миновать беды. Сегодня надо собрать как можно больше, иначе ничего не останется, – закончил он и покачал головой.
– Помоги нам Господь, – вздохнула одна из женщин, крепче повязывая платок красными, загрубелыми пальцами.
– Да уж, если мы хотим выжить, без Божьей помощи нам не обойтись, ведь в поместье вернулся рыцарь-тамплиер. Через пять лет вернулся! – подал голос Томас Чофтон и состроил кислую мину. – Сэр Ричард не преминет забрать свою долю урожая, даже если нам достанется одно гнилье. Видать, мы поменяли одного лицемерного святошу на другого.
Тут один из крестьян заметил Мег, и разговоры утихли. Кто-то кашлянул, а Том отвел глаза и сплюнул на землю, словно стыдясь, что ругал хозяина.
Мег постояла, пытаясь справиться с обидой, – пропасть, отделяющая ее от здешних людей, стала еще шире. Их разделяла вековая традиция, традиция крови, и традиция эта непреодолима, пусть даже Мег сама отбросила титул и, как может, старается врасти в ткань деревенской жизни. Преодолевая неловкость, она спросила обыденным тоном.
– Значит, погиб весь урожай?
– Трудно сказать. Смотря сколько мы успеем убрать. К тому же виноград надо отжать, разлить сок по бочкам, посмотреть, как будет бродить, и только тогда станет ясно, получится ли сносное вино, – объяснил Мэтью и подошел ближе.
Мег кивнула:
– Значит, надо приниматься за работу, так?
– Прошу прощения, Мег. – Томас стянул с головы шляпу и поклонился. – Его светлость вернулся. Может, нам больше не стоит ходить в деревню и помогать нам? Ну, вы понимаете… – Он стал мять в руках шляпу. На скулах выступил румянец. – Уж поверьте, мы очень благодарны вам за все, что вы для нас сделали. – За его спиной раздалось утвердительное бормотание. – Но тогда за всем надзирал только брат Томас. Мы всегда знали, когда он объявится, и вы могли вовремя вернуться в дом. Чтобы не было неприятностей.
– Да, Мег, – хмурясь, вступил Мэтью. – Сэр Ричард – совсем другое дело. Никто не знает, что он подумает или сделает, если обнаружит вас здесь.
Мег застыла. Да, ей не будет оправдания. Сейчас она слышала в голосах крестьян такие знакомые нотки страха. Так они всегда разговаривали с представителями ее класса. Сама Мег сделала все, чтобы уничтожить все воспоминания о прошлом, но ей никуда не уйти от того факта, что она родилась дочерью графа.
– Конечно, мы ничего не знаем о сэре Ричарде. Возможно, увидев меня в поле, он будет вести себя как брат Томас, но я сама недавно с ним разговаривала – я ведь ухаживаю за леди де Кантер, – и мне показалось, что он не станет возражать против моей помощи вам. Честно говоря, думаю, стоит рискнуть, а если будут неприятности, я возьму вину на себя. Обещаю.
Все молчали. Несколько человек кивнули в знак согласия, другие же, опустив глаза, недовольно качали головами. Мег поджала губы. Надо проявить настойчивость. Никто из крестьян не в состоянии помочь Джоанне, они едва могут отработать свою долю. Джоанне и ее детям придется худо, если Мег не сумеет убедить этих людей.
– Только подумайте. – Мег заговорила громче. – Сэр Ричард, как и все вы, очень удивился, когда я попросила обращаться ко мне только по имени, но потом согласился, а ведь брат Томас до сих пор, уже два года, всегда использует титул. Разве это не говорит о том, что владелец Хоксли способен проявить терпимость в этих вопросах? – Несколько человек кивнули. Мег решила добавить еще один аргумент: – Кроме того, сэра Ричарда сейчас нет здесь. И едва ли он появится. Он проводит все дни в приорате с братом Томасом. Так что я спокойно могу с вами поработать и сделаю это с радостью.
На этом разговоры окончились. Вилланы быстро выделили участок, с которого соберут долю землевладельца, и принялись за дело, приняв в свои ряды Мег.
Работа была нелегкой, уже через час руки Мег онемели и замерзли от однообразных действий: дотянуться до кисти, сорвать ее, уложить в корзину. Часто ягоды оказывались полусгнившими. Работали молча.
Через несколько часов корзина Мег наполнилась, и девушка потащила ее к повозке, возле которой сидел управляющий из имения Джеймс Озгуд. Тот приехал уже после начала работы и, скучая, поглядывал на небо, где сгущались тучи. Время от времени он отмечал, сколько винограда собрала каждая семья.
Работающие тоже часто и с беспокойством смотрели вверх, откуда уже доносились раскаты грома. Наконец Мэтью, староста, обменялся взглядом с управляющим и направился к нему. Остальные ждали результатов этого совещания. Мег, стоя у повозки, не слышала разговора, но видела, что Мэтью явно предпочитает закончить работу и отвезти собранное в укрытие. Несколько раз он мотнул головой в сторону детей, которые тоже трудились на винограднике. Некоторые из них были так истощены, что дрожали от холода, их не могла согреть даже работа.
Управляющий выглядел непреклонно. Он ткнул пальцем в свой свиток, показывая, что доля лорда еще не собрана. Если будет дождь, он может погубить все остатки и без того скудного урожая.
Внезапно наступила странная тишина. Ветер стих. Воздух был так наэлектризован, что у Мег зашевелились волосы. Том Чофтон поднял руку, указывая на горизонт, и закричал:
– Матушка, Пречистая Дева! Она идет прямо на нас!
Мег взглянула в ту сторону и тоже невольно вскрикнула. Черная туча неслась со страшной скоростью. Даже отсюда был виден хлещущий из нее дождь и стрелы молний, но передний край тучи еще не приблизился к дальнему полю под паром.
Вилланы словно по команде бросились заканчивать работу: ссыпали виноград в повозку, собирали вещи. Мег с другими женщинами поспешила к детям, несколько из них уже расплакались. Надо было помочь им отнести корзины. Мужчины пытались увести запряженного в повозку старого мула, но животное, напуганное суетой и надвигающейся бурей, лягалось и вырывалось.
Внезапно налетел ветер. Мег негнущимися пальцами старалась развязать платок и натянуть его себе на голову, но платок вырвался у нее из рук и закружился в бешеном танце с листьями и обломками веток. Начался дождь, сильный, холодный. Он, как тысяча ос, впивался ледяными укусами в голову, плечи, руки.
Начался переполох. Люди кричали, метались. Кто-то позвал Мег по имени. Сквозь потоки воды она поняла, что это был Мэтью. Он махал ей рукой, чтобы она скорее бежала к ближайшим хижинам. Туда же устремились и остальные, продолжая попытки увести с собою и мула. Некоторые толкали повозку сзади.
Мег стиснула зубы и, преодолевая бурю, шагнула к повозке, чтобы помочь крестьянам, но тут вдруг услышала детский крик. Какой-то малыш явственно звал: «Мама!» Мег замерла у забора виноградника, огляделась, пытаясь найти источник крика, и под кучей спутанных побегов увидела ребенка, мальчика двух лет. На земле рядом с ним без чувств лежала женщина. Даже сквозь потоки дождя была видна рана у нее на лбу. Из раны сочилась кровь. Мег подбежала и поняла, что это маленький Натаниэль Пэриш и его мать Сара, еще одна бедная женщина, которая подрабатывала шитьем и плетением кружев.
