Карен, конечно, была знакома с бывшим коронером Торбея, хоть и не очень хорошо. И знала, что Реджинальд Скайс сам был когда-то офицером и занимался юридической практикой в военной среде, пока не перешел на гражданскую жизнь в качестве солиситора в Торки и не стал уже настоящим коронером. На самом деле даже если и не знать этого, то можно было вполне догадаться. Так как что-то в Скайсе выдавало бывшего военного. В полную противоположность Джеррарду Паркеру-Брауну, он запомнился Карен как ходячее клише. Жесткие усики, тяжелый акцент и идеальная осанка делали судейского служащего настоящим представителем офицерства старой закваски.

Она перечитала доклад несколько раз, стараясь представить, что же случилось с Джослин Слейд. Ей хотелось сразу же позвонить начальнику полиции, но она заставила себя набраться терпения и подождать, хотя бы пока клерк не перезвонит ей с информацией, касающейся других смертей в Хэнгридже.

Майк Коллинз позвонил лишь спустя несколько часов. Она его не знала лично. Но прекрасно понимала, к какому типу людей он принадлежал. Как и многие другие коронерские клерки, он был из тех, что любили указывать на недостатки других, особенно если к ним самим относились критически, а это он вполне мог почувствовать после последнего разговора с Карен. Карен очень не нравился такой тип людей. Но она не могла и мечтать о более подходящем человеке для того, чтобы рыться в отчетах суда по делам о насильственной смерти.

– Я его нашел, – триумфально сообщил Коллинз. – Девонширский стрелок Тревор Парсонс, умер более года назад. Вердикт – самоубийство, как вы и сказали. Трудно поверить, что коронер мог вести три таких дела, когда три молодых человека погибли в одной воинской части, и даже никак не прокомментировать этого, не правда ли?

Хотя Коллинз только озвучил ее собственные чувства, комментарий из его уст звучал чопорно и самодовольно. Карен специально не стала ничего ему отвечать. Вместо этого она только спросила, не откопал ли он еще одну смерть в Хэнгридже. Ответ был отрицательным.

– Хорошо, спасибо вам большое, – сказала она вежливо. – Пожалуйста, скиньте мне информацию по Парсонсу на мейл.

– Я уже это сделал. – В его голосе было еще больше самодовольства.

Карен не терпелось повесить трубку и углубиться в отчет по делу Парсонса. Сходство не только со смертью Джослин Слейд, но и с тем, как проводились их расследования военной прокуратурой, стало очевидным с первой секунды чтения. Карен почувствовала, как волнение пробирает каждую клеточку ее тела.

Тревор Парсонс, семнадцатилетний новобранец, предположительно застрелил себя на посту в Хэнгридже и умер от многочисленных пулевых ранений. В его случае было три выстрела. Единственный опрошенный свидетель – солдат, что стоял вместе с ним в карауле. Он сказал только, что услышал выстрел, а потом пошел посмотреть, что случилось, и нашел тело Парсонса.

Карен провела несколько минут, просто переваривая информацию и репетируя, как она ее представит, пока наконец не позвонила начальнику полиции. Как всегда, общение с Гарри Томлинсоном не доставляло ей никакого удовольствия.

Он заставил ее ждать почти пять минут, пока наконец не подошел к телефону. Он часто проделывал это с ней, и, как подозревала Карен, вполне осознанно.

Сказав себе, что самое важное при общении с Томлинсоном – это никогда не позволять ему давить на себя, она пересказала ему события настолько спокойно и кратко, насколько могла. Томлинсон слушал не перебивая и продолжал молчать, даже когда она делала паузу специально, чтобы он мог вставить слово. Он ничего не выдает, подумала она.

И когда Карен наконец дошла до главной цели своего звонка, она так и не знала, как он отреагирует.

– Я действительно считаю, что нам надо начать полицейское расследование хэнгриджского дела прямо сейчас, – в конце концов произнесла она. – Меня совершенно не устраивает ни то, как проводились военные расследования, ни то, какие вердикты вынес суд по делам о насильственной смерти в каждом из этих случаев.

– Карен, это, разумеется, дела военные, разве у нас не достаточно преступности, чтобы сражаться с ней?

Карен засомневалась. Это был ответ, которого она боялась. Но было и еще кое-что. Отношение Томлинсона к этому делу было очень похоже на отношение Джеррарда Паркера-Брауна. И это настораживало.

– Послушайте, сэр, есть очень большая вероятность того, что это дело окажется криминальным в каком-то смысле, и уж по крайней мере нам следует к нему повнимательней присмотреться, – настаивала она. – По моему мнению, все четыре дела должны быть заново открыты, и на этот раз расследование должна проводить гражданская полиция.

– Неужели, старший детектив? И на каких же именно основаниях, вы полагаете, мы можем предпринимать такие действия?

Карен с трудом сдержала раздражение. Чертов кретин опять читал ей мораль. Конечно же, она представила ему достаточно оснований. Четыре смерти всего за один год, и как минимум в двух из них очень серьезные вопросы остались без ответа.

– Я думала, что объяснила вам это, сэр.

– Вы не сказали ничего, что дало бы нам право вмешиваться в законные дела армии, по крайней мере, я так думаю. А с другой стороны, там есть Джеррард Паркер-Браун, и он обязательно еще раз все внимательнейшим образом рассмотрит, просто чтобы расставить все точки над «i», вы меня понимаете? Он порядочный человек, этот Джерри. Хорошо делает свою работу. Он знает, что надо делать, чтобы между нами не возникло непонимания. Не сомневайтесь, Карен, я полностью доверяю ему в этом деле. Мы, как вам должно быть хорошо известно, всегда передавали расследование смертельных случаев такого рода военной прокуратуре, и они, по моему мнению, работали вполне удовлетворительно. И потому, я считаю, нет никакого смысла вмешиваться в их дела сейчас. Этим мы только все усложним.

Карен чувствовала себя все более раздраженной. Ничего удивительного в том, что начальник полиции говорит точно так же, как Паркер-Браун. Командир Хэнгриджа уже явно нашел к нему подход и прекрасно устранил возможные осложнения. Все выглядело именно так. Она глубоко вдохнула и постаралась не терять самообладания.

– Без сомнения, гражданская полиция имеет полное право провести вторичное расследование, если посчитает это нужным, сэр, – спокойно ответила она.

– Думаю, вы имеете в виду – если я сочту это нужным, детектив, – ответил Томлинсон. Карен могла прекрасно представить себе, как он рассвирепел на том конце провода. – И, будучи абсолютно честным, хочу сказать, что я так не счел, – продолжал он. – Я думаю, что дал вам это понять. Итак, если у вас ко мне все…

Карен была просто в ярости к моменту окончания разговора. Она злилась на начальника полиции, злилась на Джерри Паркера-Брауна, а в первую очередь – на саму себя, что позволила ввести себя в заблуждение сладкими речами и очарованием полковника. Может, Паркер-Браун и заставляет начальника полиции есть у него с ладони. Но с ней это у него не пройдет. Ни за что. Все. С нее хватит.

Она еще раз посмотрела на доклады по двум запросам. Домашние адреса свидетелей были полностью представлены в деле. А это уже какой-то результат. Значит, и с Гейтсами, и с Парсонсами можно будет связаться, не задействовав армейские каналы. Но с другой стороны, если Гейтс все еще служит, его наверняка уже заставили замолчать.

Карен уже начала строить различные теории заговора. Но сказала себе, что слишком рано и что она теперь начинает вести себя ничуть не лучше Джона Келли.

Ей также пришлось напомнить себе, что она все еще глава уголовно-следственного отдела Торки и что никуда пока не делась обычная гора дел, с которой надо разобраться, включая дело о подозрении в мошенничестве в крупных размерах, в котором были замешаны небезызвестный местный советник и бывший мэр и которое обещало шокировать всю Западную Англию.

Но в течение всего дня, что бы она ни пыталась делать, мысли ее все время крутились вокруг Хэнгриджа, а чувство злости и ярости только возрастало. Но она отнюдь не была наивной. Она знала о существовании тех, кто верит, что военные секреты надо хранить за счет справедливости. Она понимала, что охрана национальной безопасности может быть грязной работой. Она знала, что люди иногда прикрывают друг друга, и чаще всего это делается из лучших побуждений. Но будь она проклята, если станет одним из таких людей.