Маша узнала чешуйчатого энкладеза Сил-Эна, с которым когда-то вместе проходила обучение, видимо, именно он сейчас дежурил в «скорой помощи».

— Ну как? — спросил Сил-Эн.

— Омерзительно, — пробормотала Маша и попыталась улыбнуться, — Хуже просто не бывает.

Сил-Эн сочувственно покивал.

— Бывает, — произнес он, — Вот встретишься с руководством и поймешь, что бывает… Держись, отправляемся.

Они исчезли из вагона за мгновение до того, как поезд снова нырнул в тоннель… Исчезли оставив после себя кровавое побоище. Это кровавое побоище так и приехало на станцию, где открылось глазам ничего еще не подозревающих пассажиров, которые хотели куда-то ехать. И они поехали, скорее всего, но не в этом вагоне и не в этом поезде, потому как тот никуда дальше уже не пошел, а если точнее, то пошел в депо.

Перепуганных насмерть и перепачканных кровью людей увезли с собой сотрудники милиции. Неизвестно, что удалось им выяснить и какие выводы они сделали для себя, потому что никакая информация так и не попала в прессу.

Маша пролежала в госпитале ровно столько, чтобы придти в себя. «Регенерат» вылечил ее полностью, никакого медицинского вмешательства в ее организм уже не требовалось, но отдых требовался безусловно.

Инструкция предписывала использовать регенерацию только в самом крайнем случае, когда никакие иные средства уже не могут вытащить человека с того света. Мало того, что искусственно восстановленные органы все-таки не были абсолютно идентичны натуральным и никто не был уверен до конца, что они не выкинут что-нибудь этакое в один прекрасный момент, регенерация оказывала порой весьма разрушающее действие на психику, особенно, когда регенерируемый был в сознании.

Маша в сознании не была и все-таки ее на какое-то время оставили в покое. Никто из руководства не приходил и ничем не интересовался, к Маше допускались сейчас только знакомые и друзья. И врачи, разумеется.

Машу осматривал главный врач госпиталя, собственной персоной, и остался весьма недоволен своим осмотром.

— М-да, — ворчал он, — Умудрилась, подставилась… У тебя теперь одна только левая почка своя, все остальное нарощено, что целиком, что частично. Поздравляю…

— И что теперь со мной будет?

— Надеюсь, что ничего, вон Ксатс — помнишь Ксатса? — у него половина мозгов искусственные и ничего! Как был чокнутым, так и остался…

Маша улыбнулась.

Ксатс действительно был странным молодым человеком, он заходил к девушке не далее как полчаса назад и долго рассказывал о том, что испытывал, когда «регенерат» жарил ему мозги. И что он мог чувствовать, когда практически был уже мертв?

Впрочем, Маша сама была почти мертва, а помнит вполне отчетливо… Бр-р. А ведь она уже была где-то вне своего многострадального тела. Чем же она чувствовала боль? Душой? Нет, чепуха… Адская машинка восстанавливает только тело.

С новыми органами Маша чувствовала себя вполне сносно — точно так же, как и со старыми.

— Девочка моя, — доктор смотрел на нее пристально и насмешливо, — Мне попался в руки твой «регенерат»… Ты, кстати, в курсе, что он хранит в себе всю информацию об исправленных им повреждениях?

Маше показалось, что ее искусственное сердце сейчас откажется работать.

— Такого длинного списка на одном агрегате мне еще не доводилось видеть… Чем ты там занималась на своей родной планете?

Маша закусила губу и посмотрела на доктора так жалобно, как только могла.

— Помимо прочего, я насчитал двадцать три излеченных цирроза печени. И две импотенции.

Маша сложила руки на груди и попросила жалобно:

— Не выдавайте меня, пожалуйста! Мне и так достанется…

— Не выдам, — вздохнул врач, — Боюсь, и так все всплывет. Наверняка Совет прикажет провести расследование твоей деятельности на Земле…

Маша горестно застонала и схватилась за голову.

— Помогите мне покончить с собой, доктор!

— Не могу! — врач дружески похлопал ее по плечу, — Не имею права.

Маша бродила по госпиталю и никак не решалась покинуть его. Она боялась… Ужасно боялась этого всемогущего Великого Совета, который казался ей сборищем злобных и безжалостных людей, она боялась, что ее больше не отпустят на Землю! Вот что было бы самым страшным…

Маша знала, что нужно встретиться с Эйком, рассказать ему все, упросить повлиять на Совет… Но и Эйка она тоже боялась, она просто не представляла себе, как вести себя с ним…

Командор явился к ней сам. Неожиданно и без предупреждения. Тогда, когда Маша была совсем не готова его принять. В ее голове сразу растерялись все мысли, она побледнела, потом покраснела и страшно разозлилась на себя за свою растерянность и смущение. Она думала, что все ее чувства к Эйку давно перегорели и пеплом покрылись, ан нет… Ну что за черт! Она только увидела его… его лицо… его глаза…

Неужели все сначала?

Маша порывисто вскочила с кровати и вытянулась, как положено по форме. Командор был безупречно подтянут, весь сиял и сверкал… Она была не причесана и помята после сна.

— Как ты себя чувствуешь?

Эрдр опустился на стул, тем самым позволяя сесть и Маше — субординация всегда соблюдалась очень четко.

— Хорошо… Благодарю вас.

— Я пришел к тебе раньше, чем соберется Совет, чтобы поговорить без свидетелей и все обсудить. Ты совершила много ошибок, но это моя, а не твоя вина, поэтому не бойся наказания. Я не должен был посылать тебя на твою родную планету, должен был понимать, что ты примешь слишком близко к сердцу ее проблемы, ты была к этому не подготовлена… К счастью не произошло ничего непоправимого, и мы сможем все исправить. Точнее, время сможет все исправить, очень скоро твои деяния забудутся.

— Но я не хочу!.. — воскликнула Маша, вскакивая с кровати.

Командор удивленно вскинул брови.

— Я должна вернуться на Землю!.. Я нужна там! Я могу спасать людей!

— И что?

— Что?.. Раз я могу это делать, я должна это делать! Я знаю, что вы можете сказать — нельзя вмешиваться в естественный ход развития планеты, но не это называется вмешательством…

— А что же, по твоему?

— Ну… когда прилетают корабли, привозят новейшие достижения, помогают планете выйти в космос…

— Маша, ты не умеешь быть осторожной. Ты сама-то понимаешь, что натворила? Пренебрегла правилами безопасности и выдала себя. Дала спецслужбам Земли лишнюю информацию о инопланетном разуме. Это очень плохо, Маша.

— В летающие тарелки на Земле никто всерьез не верит, — буркнула Маша.

— Во что же стали верить те пассажиры метро, для которых ты разыграла такой интересный спектакль?

— Это всего лишь несколько человек.

— А что будет, если ты снова окажешься на Земле? Ради спасения чьей-то жизни ты бездумно себя выдашь.

— Я буду стараться…

— Маша, я пришел не для того, что спорить с тобой и что-то доказывать. Что это за детские игры?

— Это не игры, это принципиальный вопрос.

Эйк закусил губу, чтобы не улыбнуться — девушка смотрела так сосредоточенно, глаза сверкали и брови хмурились.

— Пожалуйста, Эйк, пожалуйста, я должна вернуться!

Она заплакала. Очень горестно.

Ей хотелось добавить: «Хотя бы ради того, что было между нами», но она удержалась — стыдно было.

А командор Эрдр смотрел на нее серьезно и задумчиво. Может быть, он вспоминал себя, когда сам был еще моложе, чем его маленький солдат Маша, и, может быть, именно ради этого воспоминания он решил отложить на какое-то время все свои неотложные и очень важные дела и — разрешить этот «принципиальный вопрос».

Он не любил вспоминать, но сейчас воспоминания уже не были так болезненны, как когда-то. Неприятны и может быть… Да, они все еще тянули его, забыв о здравом смысле, собрать в один кулак все подчиненные ему силы и… Он знал, что его солдаты пойдут за ним куда угодно и даже на Рюнткон…