Маша шла по дороге, и странное чувство нереальности происходящего не покидало ее. Может быть, ей все приснилось? Может быть, она сошла с ума, и ей привиделись все эти инопланетные приключения? Она шла по дороге… и ветер дул ей в лицо… и шелестели листья… и машины проносились мимо. И было немножко страшно от того, что этот мир, увидеть который она хотела больше всего на свете, смотрел на нее, как на чужую, и она смотрела на него… Так же. Кто-то очень изменился, может быть он, может быть она, а скорее всего оба…

Маша любила Землю, она страдала без нее, но Земле было все равно, жила ли на ней девочка Маша или исчезла навсегда. Все, разумеется, так и должно быть… Но все равно обидно, и как-то горестно, и сердце застыло в нерешительности, биться ли счастливо или скучать по острым черным скалам мертвой планеты. Вот ведь как странно устроен человек! Она ведь с правда скучает… совсем чуть-чуть… но скучает по Исчену!

Маша не узнала Москву. Бродила по городу остаток ночи, всматривалась в вывески, в огни витрин и не верила в то, что это действительно Москва… Только люди, их речь — в точности. Как и прежде. Маше нравилось слушать людей и понимать то, о чем они говорят. Понимать без помощи электронного переводчика, без помощи вложенных в нее гипнозом знаний множества разных языков. Понимать глубиной своей сущности, душой, всей своей сутью. Она пыталась говорить, и у нее получалось!

Маша забрала со стоянки машину и подъехала к своему дому. Остановилась под окнами, посмотрела на желтое пятнышко света под самой крышей. Как ей хотелось, чтобы кто-нибудь в этот момент прошел мимо окна, она была уверена, что узнала бы! Узнала бы, несмотря на все эти годы, даже младшую сестренку, которая должна быть уже совсем взрослой… Но никто не прошел мимо окна и она так и просидела в машине до самого утра не отрывая глаз от этого желтого пятнышка, которое погасло в один прекрасный момент, и она смотрела уже в темноту, представляя, как все в ее доме спят. И не знают…

Уже утром она ехала в принадлежащую ей теперь московскую квартиру уставшая до такой степени, что плохо ориентировалась на дороге. Она кусала губы, пыталась слушать радио и удивлялась… удивлялась… Ей казалось, Москва никогда не устанет ее удивлять, преподнося все новые и новые сюрпризы… А так хотелось почувствовать ее родным городом, городом ее детства, таким, каким она его любила.

Маша оставила машину на стоянке, возле дома, заплатив деньги за ее охрану флегматичному старичку и поднялась на лифте на восьмой этаж самой что ни на есть тривиальной девятиэтажки. Уже когда она вставляла ключ в замочную скважину, почувствовала, что в квартире ее кто-то ждет.

Из-за тяжелой железной двери не доносилось ни звука, и все-таки в квартире определенно кто-то был. Неужели — некий злоумышленник поджидал ее в темноте и тишине?

Маше нравились занятия по выживанию в школе СОГа, там научили ее многому интересному, в том числе и чувствовать присутствие живого там, где оно затаилось и поджидает. В кромешной темноте и тишине — по биению пульса, по шуму бегущей в венах крови, на самом деле это было не так уж сложно, просто слушать надо было не ушами, а будто бы осязанием.

Когда она открыла дверь, то поняла, что ошибалась… Ошибалась не в том, что почувствовала чье-то присутствие, а в том, что этот кто-то поджидает ее в темноте и тишине.

Квартира была ярко освещена, на кухне скворчали сковородки и бормотал подвешенный на стене телевизор.

Мужчина ярко выраженной кавказской национальности, выглянул из кухни в коридор и помахал ей, застывшей в изумлении на пороге, деревянной лопаточкой для тефлоновых сковородок.

— Проходи, раздевайся, мы тебя заждались. Завтрак будет через пятнадцать минут.

Он скрылся на кухне, но через мгновение появился снова.

— Мое имя Вартан. Вартан Андреасян.

— А я…

— Машенька. Я уже все о тебе знаю.

Мужчина вернулся к своим сковородкам, а Маша принялась раздеваться. Она не спеша сняла куртку, кроссовки, стараясь придти в себя от столь неожиданной встречи. Кавалий не сказал ей, что ее будут встречать, она должна была связаться с другими агентами на следующий день после прибытия… Может быть это вовсе и не агент? А кто тогда?

Маша надела поджидающие ее у порога тапочки и вошла на кухню, окунувшись в море соблазнительнейших в мире запахов.

Вартан обернулся к ней с ослепительной улыбкой.

— Как долетела?

— Нормально, — Маша улыбнулась в ответ, чувствуя себя при этом довольно странно, может быть сказывалось старинное предубеждение против кавказцев, внушенное еще мамой.

— Давно не была на Земле?

— Семь лет.

— Ого! — удивился Вартан, — Тебе будет трудно, Москва сильно изменилась за это время.

— Я заметила.

Сам Вартан тоже был еще довольно молод, на вскидку ему можно было дать лет тридцать-тридцать пять, во всем его облике, во взгляде, в движениях скрывалось море энергии, глядя на него хотелось забыв об усталости вскочить и приняться за работу — все равно какую.

Он поставил перед Машей тарелки и та набросилась на еду с неприличной поспешностью.

— Спасибо, — проговорила она извиняющимся тоном как только утолила первый голод, — Все так вкусно.

— Кушай, кушай, — улыбался Вартан.

Потом они сидели в креслах, потягивая удивительно вкусное красное вино.

— Нас на Земле довольно много, — рассказывал Вартан, — Хотя и не так много, как хотелось бы. У нас большая планета, густо населенная и нестабильная. Один агент погиб у нас несколько месяцев назад в Ярославле, попал в автомобильную аварию и — сразу насмерть, не успел вызвать помощь. Два года назад погиб агент в Чечне… в общем случается и такое. Раньше мы работали по двое на крупный город, теперь уже не можем позволить себе такой роскоши. Я еще побуду в Москве пару недель, а потом… — он печально развел руками, — Куда назначат… Жаль, я люблю этот город.

— Кто назначит?

— Координационный центр у нас в Ванкувере, я дам тебе перед уходом адрес и пароли. Пока я в Москве, буду слать отчеты за нас двоих, потом будешь сама.

— А почему именно в Ванкувере?

— Центр переезжает с места на место приблизительно раз в два года, это конечно создает нам всем ненужные проблемы, но таковы меры безопасности, мы должны стараться, чтобы земные спецслужбы не узнали о нашем существовании.

— И они не знают? — усомнилась Маша.

Вартан улыбнулся.

— Они всего лишь люди, Машенька, просто люди с планеты Земля. За нами стоит вся галактика, чье могущество и техническое совершенство в тысячи раз превосходит земное. Мы для них как боги. Могут люди доказать присутствие Бога на Земле?

— Ну это ты загнул.

— Может быть. Чуть-чуть. Но ведь ты поняла, что я имел ввиду?

Маша кивнула.

Некоторое время они молчали. Вартан думал о чем-то мало приятном, что было заметно по ставшему вдруг напряженным взгляду черных, как уголь глаз, а Маша смотрела в окно, на разгорающийся в городе день и было ей страшно — страшно этого огромного города — огромного как целый мир… Чужого! Непонятного. Живущего своей привычной обыденностью, суетящегося, носящегося по кругу своей маленькой бесконечности…

— Вартан…

Взгляд Вартана прояснился, вновь наполнился светом.

— Извини, я задумался.

— Скажи мне, Земле действительно что-то угрожает? Что-то серьезное?

— Не знаю, — ответил Вартан печально, — Космос огромен и непознан, а Земля находится почти на самой границе галактики. Кто знает, сможем ли мы уберечь ее, если случится что-то по настоящему плохое. Давай надеяться, что этого просто не произойдет…

Вскоре он ушел, а Маша легла поспать. Вартан подарил ей зарождающийся день как выходной, разрешил провести его в свое удовольствие, покататься по городу, постараться привыкнуть к нему, принять таким, каким он стал и полюбить его.

АРМАС

Он говорил очень складно, и Армас сомневался все больше, что человек, с которым его свела жизнь — ненормальный. Он говорил об Аретасе, о секретной правительственной лаборатории, о своих разработках. О невероятном проекте, к осуществлению которого он шел многие годы.