[2] Доска чань (чань бань) — деревянное приспособление, привязанное к стулу с веревочным сиденьем: могло служить спинкой, на которую опирался Наставник в случае усталости во время медитации.
[3] Цуй-вэй — жил в 739–824 гг. в храме, расположенном в горах неподалеку от Чанъани. Подробности его жизни неизвестны.
§ 118
У Цзин-шаня собралось пятьсот монахов, но мало кто просил наставлений. Хуан-бо, повелев Наставнику [Линь-цзи] идти к Цзин-шаню, потом спросил его:
— Когда явишься туда, как будешь себя вести?
Наставник отвечал:
— Когда я приду туда, я найду, как поступить.
Придя к Цзин-шаню, Наставник в дорожном платье поднялся в Зал Дхармы, чтобы повидаться с Цзин-шанем. Как только Цзин-шань поднял голову, Наставник произнес кхэ. Цзин-шань только намеревался открыть рот, как Наставник взмахнул рукавами одежды и пошел.
Вскоре какой-то монах спросил Цзин-шаня:
— За какие слова этот только что приходивший монах выкрикнул на Почтеннейшего кхэ?
Цзин-шань отвечал:
— Этот монах приходил из общины Хуан-бо. Ты хочешь [что-то] узнать? Спроси его об этом сам.
Из пятисот монахов Цзин-шаня большая часть [монахов] разошлись.
Примечания
[1] Цзиншань. — Так назывался храм, расположенный в округе Ханчжоу пров. Чжэцзян (в сунский период он превратился в крупный центр чань-буддизма линьцзиевой ветви). В тексте речь идет о настоятеле храма, которого именуют по названию храма. Кто конкретно скрывается за этим прозвищем, т. е. кто был настоятелем храма во времена Линь-цзи, — неизвестно.
§ 119
Однажды Пу-хуа, бродя по улицам, подходил к людям и просил у них халат. Все ему предлагали, но он все отвергал.
Наставник просил настоятеля монастыря купить гроб. Когда Пу-хуа вернулся, Наставник сказал:
— Я достал тебе халат!
Тогда Пу-хуа двинулся, взвалив [гроб] себе на плечи. Он кружил по улицам, выкрикивая:
— А Линь-цзи добыл мне халат! Я направляюсь к Восточным воротам, чтобы, переместившись, трансформироваться![1]
Горожане, расталкивая друг друга, устремлялись посмотреть на это зрелище.
Пу-хуа сказал:
— Сегодня я еще не успею. А вот завтра я отправлюсь к Южным воротам и, переместившись, трансформируюсь!
Такое происходило в течение трех дней, и люди перестали ему верить. На четвертый день никто не пошел вслед за ним смотреть.
Пу-хуа в одиночестве вышел за городскую стену, сам забрался в гроб и попросил прохожего заколотить его.
Немедленно это стало известно всему городу. Горожане, опережая друг друга, кинулись вскрывать гроб. Тогда они обнаружили, что тело целиком исчезло[2]. Лишь звук его (Пу-хуа) колокольчика был слышен из пустоты: он был едва различим и потом исчез.
Примечания
[1] Переместившись, трансформироваться (цяньхуа цюй). — Даосское выражение, применяется для обозначения смерти.
[2] Тело целиком исчезло (цюань шэнь то-цюй) — т. е. совеем ничего не осталось, в отличие, например, от змеи, после исчезновения которой остается ее кожа. То в этом сочетании передает идею освобождения от уз.
Записи о поступках
§ 120
Вначале Линь-цзи[1] был в монашеской общине Хуан-бо; в поведении своем был прост и прям. Главный монах отозвался тогда [о нем] с похвалой:
— Хотя он и новичок, он отличается от всех прочих монахов.
Затем главный монах спросил:
— Сколько времени ты здесь провел, старейшина?
Линь-цзи отвечал:
— Три года.
Главный монах спросил:
— Обращался ли ты когда-нибудь с вопросами и за наставлениями?
Линь-цзи отвечал:
— Никогда не обращался ни с вопросами, ни за наставлениями, я не знаю, о чем спрашивать.
Главный монах сказал:
— Почему бы тебе не спросить у монаха-главы монастыря, в чем состоит главный смысл Дхармы Будды?
После этого Линь-цзи пошел спрашивать. Но не успел он и слова вымолвить, как Хуан-бо ударил его.
Когда Линь-цзи вернулся, главный монах спросил его:
— Ну как?
Линь-цзи отвечал:
— Не успел я и слова вымолвить, как монах-глава ударил меня. Но я не понял [за что].
Главный монах сказал: — Остается только пойти и спросить еще раз.
И Линь-цзи снова пошел спрашивать; Хуан-бо снова ударил его. Так он трижды ходил спрашивать, и трижды был избит.
Вернувшись, Линь-цзи сказал главному монаху:
— К счастью, я удостоился твоей милости, будучи послан с вопросами к монаху-главе. Я трижды спрашивал и трижды был избит. Я огорчен тем, что из-за собственных преград я не могу овладеть столь глубоким смыслом. Однако сегодня я ухожу.
Главный монах сказал:
— Если ты уходишь, ты должен пойти попрощаться с монахом-главой.
Линь-цзи откланялся и скрылся.
Примечания
[1] Начиная с этого параграфа, мы переводим ши, «Наставник» как «Линь-цзи».
§ 121
Главный монах, опередив [Линь-цзи], пошел к монаху-старейшине [Хуан-бо] и сказал:
Тот новичок, который спрашивал тебя, в высокой степени [человек] Дхармы[1]. Если он придет прощаться, [найди] средство и удержи его. В будущем, закалившись, он превратится в большое дерево, оно будет давать тень и прохладу людям всего мира.
Линь-цзи пришел прощаться. Хуан-бо сказал:
— Тебе не следует идти ни к кому, кроме Да-юя, который располагается в низине Гаоаня[2]. Он тебе непременно все растолкует.
Линь-цзи пришел к Да-юю. Да-юй спросил:
— Откуда ты пришел?
Линь-цзи отвечал:
— Я пришел от Хуан-бо.
Да-юй спросил:
— Что тебе сказал Хуан-бо?
Линь-цзи отвечал:
— Я трижды спрашивал его об основном смысле Дхармы Будды и трижды был им избит. А я так и не знаю, допустил я ошибку или нет.
Да-юй воскликнул:
— Хуан-бо — это бабушка[3]. Он для тебя так выложился! А ты еще явился сюда спрашивать, допустил ты ошибку или нет!
При этих словах Линь-цзи посетило великое озарение и он сказал:
— Оказывается, Дхарма Будды у Хуан-бо ничего особенного[4] не представляет.
Да-юй схватил его и закричал:
— Ты, такой-сякой сопляк, писающий под себя, только что спрашивал, допустил ты ошибку или нет, а теперь говоришь, что ничего особенного не представляет у Хуан-бо Дхарма Будды! А какие еще теории ты знаешь? Выкладывай скорее, выкладывай скорее!
Линь-цзи трижды приложил свой кулак к подреберью Да-юя. Да-юй оттолкнул его и сказал:
— Твой Учитель — Хуан-бо, а я здесь ни при чем!
Примечания
[1] [Человек] Дхармы (жу фа) — выражение высшей похвалы.
[2] Низина Гаоаня. — Находится в области Хунчжоу пров. Цзянси.
[3] Бабушка (лаопо). — Имеется в виду доброта и заботливость Наставника; с нашей точки зрения, это вульгаризм.
[4] Ничего особенного (у доцзы) — типично чаньская идиома.
