— Не странно ли, Дегре, что я никак не могу отказаться от надежды когда-нибудь вновь увидеть его? Есть люди, которые говорят, что тогда на Гревской площади сожгли не его.

— Не слушайте пустых россказней, — жестко оборвал ее полицейский. — Жизнь и смерть удивительных личностей всегда обрастает легендами. Анжелика, он мертв. Оставьте пустые надежды. Не травите себе душу. Смотрите только вперед и выходите замуж за своего расчудесного маркиза.

Она не ответила. Ее сердце разрывалось от бесконечного, безысходного, какого-то детского страдания.

— Я больше не могу! — простонала она. — Я так несчастна… Поцелуйте меня, Дегре.

— Ох уж эти женщины! — проворчал бывший адвокат. — Сначала они рассказывают вам о своей большой и единственной любви, о самом дорогом человеке. А уже через секунду просят их поцеловать. Что за порода!

Резким, почти грубым движением он стянул до локтей рукава ее корсажа, и Анжелика почувствовала, как мужские, покрытые мелкими волосками руки скользнули под ее обнаженные плечи и сомкнулись на спине, как будто он хотел вкусить сладостную тайну ее горячего тела.

— Вы чертовски привлекательны, не могу этого отрицать, но все же я не стану вас больше целовать.

— Почему?

— Потому что у меня есть другие дела, помимо занятий с вами любовью. Да, один раз я пошел на это, но только ради того, чтобы выручить вас. Во второй раз это было бы уже слишком, это нарушило бы мой душевный покой.

Он медленно убрал руки, слегка коснувшись прелестной груди, трепещущей под корсажем.

— Не сердитесь на меня, прелесть моя, и хоть изредка вспоминайте о простом полицейском. Я буду благодарен вам за это. Удачи, Маркиза Ангелов!..

ФИЛИПП сразу заявил, что венчание состоится в замке Плесси. Он не желал устраивать пышную свадебную церемонию. Такое решение вполне устраивало Анжелику, которая получала возможность разыскать злополучный ларец, не привлекая к своим действиям излишнего внимания. Порой она спрашивала себя, а лежит ли ларец по-прежнему в ложной башенке замка, и у нее на лбу выступал холодный пот. Вдруг кто-нибудь его нашел? Хотя едва ли. Кому взбредет в голову прогуливаться по водостоку, такому узкому, что и пройти-то под силу только ребенку? И уж подавно кто станет заглядывать внутрь маленькой, ничем не примечательной угловой башенки, которая служила всего лишь украшением фасада? Анжелика знала, что в последние годы замок Плесси не перестраивался. Значит, у нее были все шансы вернуть себе главную ставку в игре, которая приведет ее к победе, и во время венчания она сможет вручить ларец Филиппу.

Подготовка к отъезду в Пуату проходила весьма бурно. Уезжали не только Флоримон и Кантор, но и все домочадцы: Барба, Легкая Нога, собаки, обезьянка и попугаи. Чтобы разместить дорожные сундуки и челядь, потребовались карета и две повозки. Филипп со своей свитой ехал отдельно.

Маркиз вел себя так, словно не имел к происходящему никакого отношения. Он продолжал посещать празднества, блистал при дворе. Когда ему намекали на скорую женитьбу, светский щеголь удивленно поднимал брови, а затем оскорбительно-пренебрежительным тоном восклицал: «Ах да! В самом деле!»

За последнюю неделю Анжелика не встретилась с ним ни разу. Дю Плесси передавал невесте через Молина коротенькие записки с указаниями, что ей следует делать. Она должна уехать такого-то числа. Он присоединится к ней в такой-то день. Он прибудет с аббатом и Молином. Венчание состоится незамедлительно.

Анжелика безропотно играла роль покорной супруги. Она потом подумает над тем, как заставить этого молокососа изменить тон. В конце концов, она приносит ему весьма солидное приданое, и уж точно не разбивала ему сердце, оторвав от малышки Ламуаньон. Она заставит Филиппа понять, что если и была вынуждена действовать немного грубо, то все же этот брак выгоден им обоим, а его обиды просто смешны.

Испытывая одновременно разочарование и облегчение от того, что не видит Филиппа, Анжелика старалась лишний раз не вспоминать о «женихе». «Проблема Филиппа» как болезненная заноза мешала ее торжеству, и когда она думала о свадьбе, то понимала, что боится. Так что лучше и не думать.

Менее чем за три дня экипажи покрыли расстояние, отделяющее Париж от Пуатье. Дороги, размытые весенними дождями, находились в весьма плачевном состоянии, но обошлось без происшествий, если не считать, что при въезде в Пуатье треснула ось кареты. В городе путешественники задержались на сутки. Через день, когда карету починили, они продолжили путь. Анжелика начала узнавать окрестности. Они проехали невдалеке от Монтелу, но молодая женщина сдержала себя и не бросилась к отчему дому, потому что дети устали и были очень грязными. Предыдущую ночь они провели на отвратительном постоялом дворе, кишащем клопами и крысами. Чтобы привести себя в порядок, надо было ехать в Плесси.

Обняв за плечи своих малышей, Анжелика с восторгом вдыхала чистый деревенский воздух, напоенный ароматом цветов. Она с недоумением спрашивала себя, как могла прожить много лет в таком грязном городе, как Париж. Она радостно вскрикивала, вспоминая названия деревушек, мимо которых они проезжали, и каждая воскрешала в ее памяти какую-нибудь забавную историю из детства. В последние дни она подробно описывала сыновьям Монтелу и те веселые забавы, в которые они смогут там поиграть. Из ее рассказов Флоримон и Кантор узнали о тайнике в подвале замка, где она когда-то устроила себе логово колдуньи, и о чердаке со множеством восхитительных укромных мест.

Наконец, вдали появился таинственный белый замок Плесси, возвышавшийся на берегу пруда. Анжелике, повидавшей к тому времени множество роскошных парижских особняков и дворцов, он показался намного меньше, чем ей помнилось по детским воспоминаниям. Навстречу вышли несколько слуг. Хотя сеньоры дю Плесси и забросили свою провинциальную резиденцию, замок находился в хорошем состоянии благодаря неусыпным хлопотам Молина. Гонец, отправленный неделей ранее, приказал открыть все окна, и свежий запах воска для натирки полов почти заглушил запах плесени, поселившейся в старинных гобеленах. Но Анжелика не испытала долгожданного восторга. Казалось, все ее чувства внезапно притупились. Быть может, стоило заплакать от волнения, или закружиться в танце, или закричать, обнимая Флоримона и Кантора. Но нет. Она ощущала себя совершенно опустошенной и была настолько потрясена возвращением в родной край, что на эмоции просто не осталось сил.

Анжелика спросила, где могут отдохнуть ее дети, и сама проследила за их обустройством. Она ушла только после того, как убедилась, что малышей искупали, переодели в чистые и удобные курточки и усадили за стол, уставленный молочными продуктами и сладкими пирогами, которые принесли крестьяне.

Анжелика велела проводить ее в северное крыло, где по приказу будущей хозяйки замка слуги приготовили для нее комнату принца Конде. Там ждала Жавотта, чтобы помочь госпоже переодеться. Слуги внесли в ванную комнату, смежную со спальней, чаны с горячей водой. Совершенно машинально на их приветствия Анжелика ответила на пуатевинском диалекте. Бедняги разинули рты от неожиданности, заслышав, как знатная парижская дама, чьи наряды показались им почти сказочными, изъясняется на их родном языке, будто знает его с колыбели.

— Но это и в самом деле так! — рассмеялась Анжелика. — Вы меня не узнали? Я — Анжелика де Сансе. А тебя я помню, ты — Гийо из деревни Мобюи, рядом с Монтелу.

Тот, кого молодая женщина назвала Гийо, восторженно улыбнулся: именно с ним теплыми летними днями Анжелика совершала набеги на заросли ежевики и вишни.

— Так, значит, это вы, госпожа, стали женой нашего хозяина?

— Да, я.

— Здорово, вот все обрадуются! А то мы все гадали, кто же будет нашей новой хозяйкой.

По всему выходило, что даже местные жители ничего не знали о предстоящем бракосочетании. Более того, они почему-то ошибочно считали, что их господин уже женился.