— Ты еще более красива, чем всегда, сестра, — сказал он, обняв и крепко прижав к себе. Лаодике хотелось бы, чтобы объятие никогда не заканчивалось, она пылко поцеловала Геликаона в щеку.

— Ради богов, Лаодика, ты прекратишь себя вести, как девка? — спросила мать.

Ее суровый тон поразил девушку. Она нарушила правила приличия самым ужасным образом. Гость сперва должен поприветствовать царицу. Геликаон наклонился и поцеловал Лаодику в лоб, затем подмигнул ей и произнес одними губами: «Не беспокойся!» Шагнув вперед, он встал на колени рядом с креслом царицы.

— Я привел Кассандру, как вы просили, госпожа.

— Никто не приводил меня, — возразила девочка. — Я пришла, потому что хотела порадовать тебя, мама.

— Ты всегда радуешь меня, дорогая, — сказала Гекуба. — Садись с нами, Геликаон. Мне сообщили, что ты сражаешься с пиратами и сжигаешь их.

— Сегодня слишком хороший день, — ответил он, — чтобы портить его рассказами о кровопролитии и жестокости. Госпожа Андромаха уже знает о сражении и его последствиях. Она стояла на берегу.

— Я завидую тебе, — вздохнула Гекуба. — Я хотела бы посмотреть, как сгорели эти микенцы. Все они бессердечные собаки. Я не встречала микенца, который бы понравился мне или которому я доверилась бы.

— Расскажи маме о переодевании, — попросила Лаодика. — Один из моих слуг слышал эту историю от моряка.

— О переодевании? — повторила Гекуба, нахмурив брови.

— Он переоделся, чтобы сбежать от убийц на вершине холма, — сказала Лаодика. — Это было очень умно. Расскажи ей, Геликаон.

— Это не стоит внимания. Я знал, что убийцы поджидают меня, поэтому подкупил одного из стражников Кайгона и позаимствовал его доспехи. Боюсь, ничего интересного. Я просто прошел мимо микенцев. — Он внезапно засмеялся. — Один из них даже окликнул меня, спросив, не видел ли Геликаона.

— Ты был одет как стражник? — спросила Андромаха. — Ты случайно не потерял сандалий на берегу?

— Да. Завязка порвалась. Странно, что тебе это известно.

— Совсем нет. Я видела тебя.

Лаодика посмотрела на свою юную подругу, лицо которой казалось очень бледным. Впервые с момента знакомства Андромаха выглядела напряженной и чувствовала себя неловко.

— Это был дешевый сандалий, — сказал Геликаон.

— Расскажи мне о корабле, — потребовала Гекуба. — Я всегда любила рассказы о кораблях.

Лаодика сидела тихо, когда Геликаон рассказывал о «Ксантосе» и Безумце из Милета, который придумал его и построил. Он говорил о его маневренности и как корабль танцевал по волнам, словно морской царь. Он рассказал им о буре, о том, как «Ксантос» ее перенес. Лаодика совсем потеряла к этому интерес. Она мечтала уплыть из Трои, жить на зеленом острове, где никто не будет ее называть глупой девчонкой и требовать, чтобы она перечислила названия стран, в которых никогда не была.

Ближе к закату Гекуба пожаловалась на усталость, позвали двух слуг, чтобы отнести ее назад в дом. Геликаон тоже вскоре ушел, он собирался уплывать в Дарданию сегодня, но теперь придется ждать до рассвета. Он поцеловал Лаодику и снова обнял.

— Она не хочет быть жестокой, — сказал он, имея в виду царицу.

«Ну да, она хочет», — подумала Лаодика, но вместо этого сказала:

— Уверена, что ты прав, Геликаон.

Присев рядом с Кассандрой, Счастливчик спросил:

— Могу я обнять тебя, маленький друг?

— Нет.

— Очень хорошо, — вздохнул он вставая.

— Я изменила свое решение, — надменно произнесла девочка, — я позволю тебе обнять меня, потому что это сделает тебя счастливым.

— Очень мило с твоей стороны, — сказал он. Кассандра обвила своими тонкими ручками его шею и крепко обняла. Он поцеловал ее в щеку. — Друзья всегда должны обниматься, — добавил Геликаон. Затем он встал и повернулся к Андромахе.

— Рад снова увидеть вас, госпожа, — сказал он. Лаодика ждала, что он подойдет и обнимет ее тоже, но он этого не сделал. Эти двое посмотрели друг на друга. Обычно суровое лицо Андромахи смягчилось, на щеках появился румянец.

— Вы приедете на свадьбу?

— Думаю, нет. Я желаю вам счастья. Я всегда знал, что Гектор — счастливчик, но теперь понимаю, как благословили его боги.

— Но они благословили и меня? — спросила она мягко.

— Надеюсь на это всем сердцем.

— Ты собираешься ее обнять? — спросила Кассандра. — Ты должен.

Геликаон выглядел смущенным, но Андромаха шагнула к нему.

— Думаю, нам нужно стать друзьями, — сказала она.

— Мы всегда ими будем, Андромаха. Я клянусь в этом. — Его руки обняли ее, притянув ближе.

Лаодика, наблюдая за ними, внезапно почувствовала холод в животе. Она видела близко глаза Геликаона и слышала его дыхание. Девушка загрустила. В течение нескольких лет она лелеяла мечту, что отец устроит ее брак с Геликаоном. Она знала, что он не любит ее, но верила, что, если будет заключен такой союз, она сможет сделать его счастливым. Когда Лаодика услышала, что он отказался жениться на красивой Креусе, она возликовала. Он сказал Приаму, что женится только по любви. У Лаодики оставалась слабая надежда, что он может полюбить ее. Надежда грела ее, словно искра, одинокими ночами. Но теперь она погасла. Он никогда не обнимал ее так. В этот момент девушка поняла, что никогда не будет. Ты никогда не познаешь любовь — проснулся тайный страх в ее сердце.

Андромаха вырвалась из объятий Счастливчика. Она покраснела и, казалось, с трудом стояла на ногах. Девушка быстро отошла от Геликаона, затем присела рядом с Кассандрой.

— Мы можем тоже быть друзьями? — спросила она.

— Пока нет, — ответила Кассандра. — Я собираюсь снова плавать. Меня ждут дельфины.

Карпофорусу было неудобно сидеть на крыше и наблюдать за дворцом, расположенным за рекой Скамандр на вершине далекого холма. Сегодня, когда зайдет солнце, начнется пир в честь Деметры, богини плодородия. Люди будут благодарить ее за летний урожай, радоваться пировать — прекрасные вина, блюда с едой и огромные жареные фруктовые косточки будут в изобилии. Танцы и песни — постоянные спутники любого пира и торжества — избавят от забот и наполнят сердце радостью… через девять месяцев в мире появятся сотни кричащих младенцев. Карпофорус ненавидел пиры, но этот был особенный. Когда Карпофоруса впервые позвали к богу смерти, он отправился на остров Самофраки набраться мудрости у живущего там прорицателя. Этот человек, известный в Зеленом море, жил в пещере, отвергая элементарные удобства в поисках духовного совершенства. Внизу у его пещеры собралась тола паломников с дарами и просьбами. Провидец молча сидел на солнышке и вызывал просителей по одиночке, затем он тихо что-то говорил, проситель слушал его, после чего уходил, пробираясь сквозь толпу. К нему обращались люди с вопросом: «Что он сказал?» Но никто никогда не отвечал на этот вопрос.

Карпофорус ждал девятнадцать дней. Утром двадцатого, посмотрев на старика, он встретился с ним взглядом. Потом тот подозвал его. Ему с трудом в это верилось, и он оглянулся, может, кто-то еще стоял за ним. Наконец, Карпофорус встал и поднялся на холм. Провидец был не таким старым, как он думал. Несмотря на седую бороду, на его лице не было морщин. Карпофорус сел перед ним, скрестив ноги.

— Какую мудрость ты ищешь? — спросил прорицатель.

— Меня призвали служить Великому отцу, — рассказал ему Карпофорус. — Но мне нужен совет.

— Как тебя призвали?

Карпофорус рассказал ему о смерти своего товарища и о своем осознании, что он должен служить великому богу, посылая души в долгое путешествие.

— Ты думаешь, что Гадес хочет, чтобы ты убивал людей?

— Да, — гордо ответил убийца.

Мужчина посмотрел на него с бесстрастным выражением лица, его голубые глаза встретились взглядом с темными глазами Карпофоруса.

— Скольких ты уже убил?

— Девятерых.

— Подожди, пока я побеседую с духами, — сказал прорицатель, закрыв глаза.

Прошло так много времени, что Карпофорусу начало казаться, что прорицатель заснул. Но он открыл глаза.