— Все люди выбирают ту или иную дорогу, Карпофорус. Если я скажу тебе, что ты ошибся, и Господин смерти не призывал тебя, ты поверишь мне? Ответь честно.

— Нет. Великий бог сделал меня своим слугой.

Прорицатель кивнул.

— Скажи мне, ты считаешь, он хочет, чтобы ты убивал детей?

— Нет.

— А женщин?

— Я не знаю. Он хочет, чтобы убивали женщин?

— Ни детей, ни женщин. И ты никого не будешь убивать между пиром в честь Деметры и пиром в честь Персефоны. Когда земля будет спать между этими пирами, ты тоже будешь отдыхать. И, чтобы каждое твое начинание имело успех, ты будешь отдавать часть своей прибыли в пользу бедных и нуждающихся. — Он показал на нож на поясе Карпофоруса. — Дай мне это оружие.

Карпофорус вытащил нож и протянул его прорицателю. Это был прекрасный кинжал, рукоятка которого была украшена серебром и выполнена в форме головы льва.

— … ты будешь использовать в своих делах только этот кинжал. Ни яд, ни меч, ни веревку. Ни голыми руками, ни копьем, ни луком. Когда кинжал сломается или потеряется, ты больше не будешь убивать для Великого бога. Если какое-то из этих условий будет нарушено, твоя жизнь закончится через семь дней.

— Все будет так, как ты говоришь, святой.

Годами Карпофорус следовал всем этим напутствиям, не жалуясь на судьбу. В трех городах он основал приюты для бедных и нуждающихся. Ни один ребенок и ни одна женщина не пали от его кинжала. Он с любовью заботился о своем оружии, используя его только во время дела, с собой он носил еще два ножа, которыми и сражался в бухте Голубых Сов.

Сегодня был пир Деметры, и кинжал с рукояткой в виде головы льва положит конец жизни Геликаона. Карпофорус наблюдал за тем, как Счастливчик проскакал по мосту через реку Скамандр на лошади, которую он одолжил на царской конюшне. Была вероятность, что он вернется на закате, а затем отправится через город на берег. Тогда ему придется пройти через площадь, где находится храм Гермеса, там соберется толпа.

«Его будет нетрудно убить его там, — подумал Карпофорус. Я просто подойду к нему с кинжалом в рукаве. Геликаон поприветствует меня с улыбкой. Затем быстро и уверенно я вытащу кинжал и перережу ему горло. Затем сольюсь с толпой и уйду. Счастливчик отправится на поиски Елисейских полей и будет наслаждаться вечностью в компании богов и героев». Карпофорус вздохнул. Его будет нетрудно убить там. Убийство Геликаона получалось более сложным делом, чем любое из его последних дел. Счастливчик был осторожным и умным человеком, мыслителем и стратегом. «Хуже того, — понял Карпофорус, — я с неохотой исполню задуманное». Странные мысли начали приходить к нему, сомнения и беспокойства. Такого раньше никогда не случалось. Карпофорусу нравилась его работа, и он чувствовал огромную гордость, что Гадес его выбрал, но работа в команде «Ксантоса» вывела убийцу из равновесия.

Всю свою жизнь Карпофорус был замкнутым человеком, избегал компаний, предпочитая одиночество. Кроме этого, ему не нравилось находиться в многолюдных местах. Он думал, что путешествие на «Ксантосе» будет тяжелым и неприятным. Вместо этого Карпофорус обрел там своеобразное одиночество. Ониакус даже обнял его вчера на берегу, после того как он сказал ему, что покидает команду. Ощущение было странным. Потом Карпофорус попытался вспомнить, когда его в последний раз обнимали, но не смог. Он подумал, что в детстве мать прижимала его к груди, но как ни старался, не смог припомнить ее простого прикосновения. «По тебе будут скучать, Атталус, — сказал ему Ониакус. — Я знаю, что Счастливчик высоко тебя ценит. Он будет очень огорчен, когда услышит, что тебя больше не нет с нами».

Прощание было для убийцы непривычной ситуацией. Было странно и удивительно, что он не расплакался. Не зная, что и ответить, Карпофорус ушел с медными монетами в кошельке. Он провел ночь, наблюдая за входом во дворец, и проснулся на рассвете, чтобы проследить за Геликаоном.

Внизу под крышей Карпофорус услышал голоса смеющихся детей. Он увидел пятерых мальчиков, которые играли в свернутый из старого каната мяч, чуть подальше, в сторонке мужчина заметил еще одного ребенка, сидящего в сторонке от остальных. Мальчик был худым и костлявым, у него был печальный взгляд. «Не сиди там, — сказал про себя Карпофорус. Иди и играй с ними, не сиди в сторонке. Заводи друзей». Мальчик просто сидел и наблюдал. Карпофорус почувствовал, как у него портится настроение, ему захотелось спуститься вниз и поговорить с этим мальчиком. Но он не мог. «Что бы я сказал? — спросил он себя, — и зачем ему меня слушать?» Затем один из мальчиков — высокий, худой с длинными золотисто-каштановыми волосами — отошел от остальных и сел рядом с маленьким мальчиком. Он положил ему на плечо руку. Ребенок улыбнулся. Высокий мальчик поднял его на ноги и потащил туда, где играли остальные. Карпофорус почувствовал огромную благодарность к этому высокому мальчугану. Он сидел, наблюдая за их игрой, пока они не разошлись по домам. Маленький мальчик смеялся. «Кто знает, кем ты станешь?» — прошептал Карпофорус. И печаль вернулась к убийце.

В темноте он увидел всадника, который скакал по мосту через Скамандр. Было слишком темно, чтобы разглядеть черты его лица, но он узнал манеру езды Геликаона — одной рукой тот держал поводья, а другая легко лежала на бедре. Карпофорус наблюдал, как Счастливчик вернул лошадь, поговорил немного с конюхом, а затем вошел во дворец. Вскоре Геликаон появился в тунике из темной кожи с двумя бронзовыми мечами, пристегнутыми к поясу, и зашагал по улицам по направлению к берегу.

Засунув кинжал в рукав, Карпофорус спустился с крыши и последовал за ним.

По дороге к гавани Геликаон думал об Андромахе. Он все еще ощущал теплоту ее тела и вспоминал аромат ее волос, наполнивший его страстным желанием. Он жалел, что не отплыл в Трою раньше и посетил умирающую Гекубу. Геликаон посмотрел на небо и опускающиеся на западе облака и подумал, может, он совершил какой-то грех против Афродиты, богини любви. Возможно, он приносил ей меньше жертвоприношений, чем другим богам. Он не мог понять иронию судьбы. Счастливчик отказался жениться без любви, а теперь, когда он встретил женщину своей мечты, она должна выйти замуж за другого. Более того, она должна была выйти замуж за его близкого друга. «Теперь было не подходящее время думать об этом», — предостерег он себя, когда тени на улицах Трои удлинились.

Дарданец прошел через толпу ярко одетых троянцев, которые вышли на рыночные площади, чтобы заключить выгодные сделки с торговцами, убирающими товары на ночь. Ему улыбнулась женщина, тряхнув тяжелой грудью и облизав накрашенные губы. Счастливчик покачал головой, и ее интерес пропал, а яркая улыбка погасла. За его спиной толпились люди, он осторожно спускался на берег. Микенские шпионы могли выяснить, что это был его последний день в Трое. Они знали, что он отплывет с рассветом. Если планировалось еще одно нападение, то оно состоится сейчас, по дороге к «Ксантосу».

Подул холодный западный ветер, упало несколько капель дождя. Геликаон посмотрел на здания впереди. Он приближался к узкой улице, которая вела к широкой площади у храма Гермеса, бога торговли и путешественников. Там будет много людей — моряки и те, кто собирается в путешествие и просит благословление богов, принесли дары. Прекрасное место, чтобы устроить ловушку одинокой жертве. Входя на улицу перед храмом, он почувствовал нарастающее напряжение. Впереди Геликаон увидел человека в плаще с капюшоном. Незнакомец быстро отвернулся и зашагал по направлению к площади. Геликаона охватила ярость: шпион. Появление на площади этого человека — сигнал другим о приближении Геликаона. Сколько человек его ждет? Сердце Счастливчика забилось быстрее. Восемь или десять, не больше. Большее количество людей будет заметно. Десять — максимум. По крайней мере, двое подбегут сзади, чтобы не дать ему отступить в улицу, другие окружат его, а затем нападут. Геликаон остановился и зашептал молитву богу войны. «Я знаю, все микенцы почитают тебя выше всех остальных богов, могущественный Арес, но люди, которые ждут меня на площади, — трусы. Я прошу тебя сегодня благославить мое оружие». Он пошел дальше.