– Твоя граппа похожа на солнечный свет. – Она улыбнулась и сделала еще глоток. – Это такое приятное ощущение, когда ее проглатываешь.

– Не увлекайся, – предупредил Адам. – Здесь нет приза тому, кто быстрее выпьет.

– Очень жаль, потому что я выиграла. – Кэт осушила бокал и поставила его на стол. – Если бы ты был гостеприимным хозяином, у тебя нашелся бы приз.

– Какой, например? – Адам сделал большой глоток.

– Я знаю, что мне нужно. – Кэт нежно смотрела на него.

– Правда? – Адам подвинулся поближе.

– О да! Носки. У меня замерзли ноги.

– Черт! – Адам наклонился и положил ее ноги к себе на колени. – И в самом деле!

Он начал растирать ей ступни.

– Как приятно! – мечтательно улыбнулась Кэт. – Если так будет продолжаться всю ночь, то носки не потребуются.

Адам чертыхнулся вполголоса и встал.

– Нет уж. Лучше я сделаю травяной чай и принесу тебе очень теплые носки.

– Я не хочу чаю! – крикнула Кэт ему вдогонку. Она сползла с дивана и села на пол. – Не надо обо мне так беспокоиться.

Кэт подлила себе немного граппы, поднесла бокал к губам и задумалась.

Здравый смысл напоминал, что пить крепкие напитки, оставаясь на ночь в обществе незнакомого мужчины, и позволять ему себя целовать – значит, поступать очень неблагоразумно. Но дух авантюризма возражал, что Адам – друг Лиссы и что Кэт пьет и проводит здесь ночь по совету врача.

Здравый смысл продолжал свой безжалостный монолог, предупреждая об ужасных последствиях безрассудного поведения.

– Ах так? – громко заявила Кэт. – Я тебя утоплю.

Она разом проглотила содержимое бокала. На ее лице появилась кривая, но довольная улыбка.

Послышались быстрые шаги, Адам наклонился сзади над диваном. Кэт запрокинула голову и улыбнулась ему.

– Забавно, – сказала она, – вверх ногами ты выглядишь лучше. – И, подняв бокал к глазам, стала смотреть в него, как в подзорную трубу. – А может быть, и нет.

– Кэт, – спросил Адам со смешком, – ты еще выпила?

– Я следовала рекомендации доктора.

Адам обошел диван и сел рядом.

– Когда это ты научилась так послушно следовать рекомендациям?

Он поднял ногу Кэт и начал надевать ей носок.

– Я могу надеть свои собственные носки без посторонней помощи. Большое спасибо. – Она отдернула ногу.

– Отлично. Давай. Хотя это и не твои собственные носки.

Он бросил их ей на колени и положил руки на край стола, сосредоточив все внимание на камине.

Кэт взяла носок и осторожно нагнулась к ноге. Боль не ударила ее. Да здравствует граппа!

Девушка начала натягивать носок. Он раскачивался на кончиках пальцев. Кэт сдвинула брови и попробовала снова. На этот раз ей удалось надеть носок на три пальца.

– Черт! – пробормотала она, взглянув на Адама, который делал вид, что не замечает ее усилий. – Ну надевайся же! – прошептала Кэт, нацепив носок на все пять пальцев и дернув его на себя. – О нет!

Она в отчаянии закатила глаза. Пальцы упирались в пятку носка. Кэт поняла, что граппа ослабляет не только боль, но и координацию и нужно просить о помощи.

Подозрения, что Адам демонстративно ее не замечает, подтвердились, когда он облокотился на диван, закрыл глаза и зевнул. Кэт пришлось покориться неизбежному.

– Адам! Помоги мне надеть носки.

В уголках его губ появилась улыбка.

– Мне кажется, я не слышал волшебное слово.

– Пожалуйста.

Он приоткрыл один глаз и взглянул на Кэт.

– А как насчет нежного и сладкого «пожалуйста»?

Кэт наклонилась к столу.

– А как насчет еще одного бокала граппы?

– А как насчет «нет»? – Адам быстро схватил бутылку со стола.

– Поставь на место, умник!

Кэт направила на него палец, гневно сверкая глазами. Адам поставил бутылку и снял носок, болтавшийся на ноге Кэт.

– Неплохая работа.

Кэт запустила обе руки в волосы, закрыла глаза и мелодраматически произнесла:

– «Неплохая работа, Кэт. В следующий раз у тебя выйдет лучше». – Она отпустила волосы и открыла глаза. – Вот так всегда говорили мои родители, с тех пор как я себя помню.

– Так вот почему ты такая независимая.

Адам надел ей носки, потом одной рукой обнял, а другой взял под колени. Одним движением он поднял Кэт, посадил на диван и укрыл ее шерстяным пледом.

– Тебе не больно?

– Ни капельки. Или ты был очень осторожен, или это волшебное действие граппы.

– Значит, папа заслужил похвалы. – Адам сел на другом конце дивана. – Как насчет сказки на ночь?

– Замечательно! Например, «Спящую красавицу». Это моя любимая.

Адам отрицательно покачал головой.

– Как насчет того, чтобы ты рассказала сказку?

– Когда рассказываешь, очень хочется пить. Может быть, еще чуть-чуть граппы?

– Ни в коем случае. Еще немного, и ты будешь в невменяемом состоянии. – Адам подергал ее за ноги. – Прежде чем спать, расскажи о себе.

Кэт натянула плед на голову.

– Ну давай, – уговаривал Адам. – Выговорись.

Кэт спустила плед и разгладила его мягкие складки.

– Я думаю, что быть единственным ребенком в семье очень сложно. Родители не ждали моего появления. Врачи сказали, что они не могут иметь детей, поэтому в начале шестидесятых годов мама с папой открыли музыкальный клуб. Его назвали «Коммон граунд», потому что они любили разные музыкальные жанры и хотели привлечь таких разных слушателей, которые обычно не собираются вместе. Потребовалось несколько лет, но в конце концов клуб стал популярным. А потом появилась я. Думаю, родители должны были чувствовать то же, что и человек, выигравший в лотерею слона или жирафа. Дорогая штука, но что с ней, черт побери, делать? Им хотелось, чтобы я как можно скорее повзрослела.

Дрова в камине затрещали и рассыпались со снопом искр. Кэт смотрела на огонь, удивляясь тому, как любящие родители и в общем-то счастливое детство оставили в ней такое чувство одиночества.

– Меня очень любили и хвалили, но всегда только за то, что я что-то сделала сама. «Хорошая девочка! Ты все делаешь самостоятельно». Эти слова я помню с самого детства.

– А если ты поступала неправильно?

– Тогда я слышала что-то вроде: «Это было неплохо. В следующий раз старайся сделать лучше». Я завидовала своим друзьям, чьи родители просто садились и помогали им решать задачи по математике. Завидовала семьям, где можно за обедом обсуждать какие-нибудь идеи, вносить свои предложения. Понимаешь, что я имею в виду?

– Конечно, и я думаю, что это был бы ад. Когда мы с отцом и тетей Кармелой садились за стол, у нас всегда было три различных мнения. А за воскресным обедом с родственниками их бывало от пяти до четырнадцати. Это ужасно шумно.

– Это просто восхитительно!

На лице Кэт появилось тоскливое выражение.

– Да? Но только не тогда, когда я играл в баскетбол. Я был в команде единственным, чью бабушку выдворили из спортзала.

– Почему?

– Бабушка ударила судью сумкой и потребовала, чтобы он не засчитывал мне штрафных очков. Остальные мои родственники последовали за ней, каждый высказал судье все, что о нем думает.

Адам подмигнул Кэт, которая хохотала, держась за бок.

– Я предполагаю, что твои родители были более сдержанными на публике.

Кэт представила себе отца, смотрящего по телевизору спортивные передачи со свежей газетой на коленях, и снова рассмеялась.

– Прежде всего родители ходили на мои выступления по очереди. У них была очень насыщенная жизнь, и они всерьез обсуждали, кто был в последний раз и у кого больше дел в клубе. Единственный случай, когда они пришли вместе, было окончание средней школы. – Глаза Кэт заблестели, и она горько усмехнулась. – Для них это было что-то вроде Дня независимости и благодарения одновременно. Я превратилась в симпатичную взрослую девушку с четырехлетней стипендией в школе искусств. Знаешь, Адам, я почти слышала их вздох облегчения, когда директор вручал мне аттестат. – Кэт расправляла пальцами бахрому на пледе. – По-настоящему они любили только друг друга. Вот почему я не хочу любить так.