Они пошли в столовую и выпили кофе. Свою точку зрения на «ситуацию» Мартинссон выразил предельно лаконично: полицейских все меньше, работы все больше.

— Последние годы я много читал. Такое ощущение, что преступления в Швеции никогда не приносили такой выгоды, как сейчас. Если искать исторические параллели, надо совершить довольно далекое путешествие в прошлое, во времена Густава Васы, когда он собрал нас в единое королевство. До этого, во времена удельных князей, еще до того, как Швеция стала Швецией, в стране царил ужасающий беспорядок. И беззаконие. А теперь мы даже не защищаем закон. Все наши усилия направлены только на то, чтобы удержать беззаконие в терпимых рамках.

Мартинссон проводил ее в вестибюль.

— Я вовсе не хочу подрезать тебе крылья, — сказал он. — Нет ничего хуже, чем разочаровавшийся полицейский. Никогда не падать духом — это, пожалуй, главное условие для хорошей работы. И быть в хорошем настроении.

— Как мой отец?

Мартинссон поглядел на нее с любопытством.

— Курт Валландер — замечательный полицейский, — сказал он. — Да ты это не хуже меня знаешь. Но, конечно, не самый большой бодряк в этой конторе. И это ты тоже знаешь не хуже меня.

Они постояли в приемной. Какой-то сердитый дядька жаловался дежурной, что у него незаконно отобрали водительские права.

— Насчет убийства полицейского… — сказал Мартинссон. — Как ты отреагировала?

Линда рассказал про бал, про телевизор в кухне… и как все закончилось.

— Это нелегко переварить, — сказал Мартинссон. — Всем не по себе. Мороз по коже. Знать, что есть невидимое оружие, направленное на каждого из нас… Когда такое случается, многие задумываются, не уйти ли из полиции. Но почти никто не уходит. Остаются. Я — один из таких.

Линда покинула здание полиции и пошла, борясь с ветром, в дом на Эстере, где снимала квартиру Зебра. По дороге она еще раз обдумала все, что было сказано Мартинссоном. И попыталась представить все, что им сказано не было. Этому научил ее отец: прислушиваться к невысказанному. В невысказанных словах частенько содержится самая важная информация. Но сколько она не прокручивала в уме разговор с Мартинссоном, ничего такого не нашла. Простой и достойный человек, подумала она. Он и знать не хочет никаких тайных психологических побуждений.

Она задержалась у Зебры всего на несколько минут — у малыша болел животик, и он непрерывно кричал. Они договорились встретиться в субботу, чтобы Линда могла без помех рассказать о бале и о том фуроре, который произвело сшитое Зеброй платье.

Но все же этот день жизни Линды Валландер, 27 августа, запомнился ей не разговором с Мартинссоном. А бесследным исчезновением Анны Вестин. Вскрыв отмычкой замок в квартире Анны и сидя на ее диване, Линда попыталась представить Анну, вспомнить интонации ее голоса, когда она рассказывала о человеке за окном отеля, похожем на ее отца. Есть же двойники, подумала Линда. И это наверняка не только легенда, что каждый человек имеет на земле своего двойника, который родился в тот же день, что и он, и умрет в тот же день. Двойники существуют на самом деле. Я сама встретила свою мать в метро в Стокгольме и чуть не бросилась к ней. Наваждение исчезло, только когда она развернула финскую газету и углубилась в чтение.

Что, собственно, рассказала Анна? Был это ее воскресший отец или его двойник? Она настаивала, что это был отец. Анна всегда настаивает на своем, подумала Линда. Может даже соврать. Но чего она точно не может — так это опоздать на условленную встречу или забыть, что к ней придут.

Линда еще раз обошла квартиру и остановилась у книжной полки в уголке столовой, оборудованном для занятий. В основном романы, путевые каталоги. Но совершенно нет профессиональной литературы. Линда наморщила лоб. Где медицинские книги? Она посмотрела на других полках. Единственное, что ей удалось найти, — популярный врачебный справочник. Это зацепка, подумала она. Разве у студента-медика не должно быть дома полно медицинских книг?

Она открыла холодильник. Все как всегда. Ничего необычного, все на месте, будущее присутствовало в виде неоткрытого пакета молока со сроком годности до второго сентября. Линда снова уселась на диван в гостиной, пытаясь не упустить важную зацепку. Может ли студент-медик обходится без профессиональной литературы? Что, если она держит ее где-то еще? Вряд ли — она живет в Истаде и постоянно говорит, что именно здесь и занимается.

Она продолжала ждать. В семь часов позвонила домой. Отец снял трубку и ответил с набитым ртом:

— Я-то думал, мы поужинаем вместе.

Линда замешкалась — ей и хотелось, и не хотелось говорить об исчезновении Анны.

— Я занята.

— Чем это?

— Своей собственной жизнью.

Отец проворчал что-то невнятное.

— Я сегодня встречалась с Мартинссоном.

— Я знаю.

— Что ты знаешь?

— Он говорил мне. Что вы встречались. Только и всего. Не принимай все так близко к сердцу.

Она повесила трубку. А в восемь часов позвонила Зебре и спросила, не знает ли та, куда подевалась Анна, но Зебра не виделась с Анной уже несколько дней. В девять, поужинав за счет ресурсов Анниного холодильника и буфета, она набрала номер Генриетты. Та подошла не сразу. Линда начала очень осторожно. Она вовсе не хотела пугать эту хрупкую даму. Анна, случайно, не уехала в Лунд? Может быть, она в Копенгагене или Мальмё? Линда старалась задавать самые невинные вопросы.

— Я не говорила с ней с четверга.

Четыре дня, подумала Линда. Тогда она, конечно, ничего не знает об этом человеке на улице в Мальмё. Она не поделилась с матерью, а ведь они очень близки.

— А почему ты спрашиваешь?

— Я позвонила ей. Никто не отвечает.

В голосе Генриетты послышалась тревога.

— Но ты ведь не звонишь мне каждый раз, когда ее телефон не отвечает?

Линда была готова к этому вопросу. Надо соврать.

— Да вот захотелось приготовить ужин и пригласить ее. Вот и все.

И сразу перевела разговор на себя.

— А вы слышали, что я скоро приступаю к работе?

— Анна рассказывала. Только мы не понимаем, почему ты решила пойти в полицейские.

— А если бы я была реставратором мебели? Так и ходила бы целый день с обойными гвоздиками во рту. Полицейская служба все-таки разнообразнее.

Откуда-то донесся бой часов. Линда поспешила закруглиться. Значит, Анна не рассказала матери, кого она видела. Договорилась со мной на сегодня и не пришла. И ничего не сообщила.

Она попыталась себя успокоить — дескать, напридумывала неизвестно что. Анна никогда не шла ни на какой риск. В отличие от Зебры и ее самой, Анну невозможно было уговорить прокатиться на американских горках. Она не доверяла незнакомым людям, никогда не садилась в такси, не посмотрев водителю в глаза. Линда исходила из самого простого: Анна была сильно взволнована. Скорее всего, она снова поехала в Мальмё — искать этого человека, возможно, ее отца. Анна, конечно, никогда не нарушала уговора, подумала Линда, но с другой стороны, она никогда прежде не встречала на улице пропавшего отца.

Она ждала до полуночи.

Теперь она убеждена — исчезновению Анны естественного объяснения нет. Что-то случилось. Знать бы что.