– Извините, – сказала она. – Я не хотела вас поранить. Дайте-ка, я посмотрю.

Девушка отшатнулась, когда Арабелла хотела осмотреть ее руку.

– Я врач, – строго проговорила Арабелла.

– Прошу прощения, мисс, – пробормотала швея, – вы правда доктор? Я никогда не слышала, чтоб женщина занималась этим.

– Но я же сказала, что это так. А теперь дайте мне вашу руку.

Пациентка неуверенно протянула руку. Арабелла осмотрела рану очень внимательно, нимало не обеспокоенная тем, что несколько капель крови упали на пол, угрожая красивому платью желтого шелка, которое было на ней. Девушка, однако, вовремя прикрыла юбку куском муслина.

– Рана не так страшна, как я думала, – заявила Арабелла. – Скоро все заживет. Я принесу вам мазь, – добавила она, затем нахмурилась: – Если мне позволят сдвинуться с места.

– Я принесу, – предложила Джиллиана, которой не терпелось сбежать.

Она прошла в спальню Арабеллы и, достав корзинку с медикаментами, через каких-то пару минут вернулась в гостиную. Впервые со времени их приезда Арабелла выглядела довольной.

Итак, о бедной девушке позаботятся, Арабелла испытает чувство удовлетворения, а у Джиллианы появится несколько минут для себя.

Терраса шла вдоль всего второго этажа этого крыла, и она сбежала туда, впервые за весь день вздохнув полной грудью.

Роузмур простирался перед ней, лужайка спускалась слева к лесу, а справа к дороге, которая вела к Дворцу удовольствий. Какое подходящее название для внешнего вида здания, но не для того, что находится внутри.

– Вы не пришли ко мне в лабораторию, мисс Камерон. Вы не держите слова?

Джиллиана не повернулась, не поздоровалась с ним, она не отрывала взгляда от простирающейся перед ней панорамы. Говоря по правде, она с гораздо большим удовольствием смотрела бы на него. Его лицо было определенно интереснее холмистой равнины, раскинувшейся перед ней. Но смотреть на Гранта Роберсона считалось неприличным, а она старалась вести себя прилично, да поможет ей Бог.

– Я была нужна Арабелле, ваше сиятельство. Ей шьют бальное платье.

– А разве то, что я мог нуждаться в вас, не имеет значения?

При этих словах ее сердце немедленно пустилось в галоп, и пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы немного успокоиться.

– Быть компаньонкой Арабеллы – моя обязанность, ваше сиятельство. Я не могу уклоняться от нее.

– А я ваш работодатель. Как только вы прибыли в Роузмур, я взял на себя все обязательства Арабеллы, включая выплату вашего довольно скудного жалованья, мисс Камерон.

На это ей нечего было возразить.

– Арабелле действительно недоставало бы вас? – спросил он.

– Единственный, кто мог что-то сказать по поводу моего отсутствия, это доктор Фентон, – честно призналась Джиллиана. – Не сомневаюсь, что Арабелла даже не заметила бы, что меня нет.

Она устремила взгляд вперед. Справа был обнесенный стеной сад с фруктовыми деревьями, любимыми розами графини и грядками с овощами и лекарственными травами. Слева находилась старинная башня, построенная, как ей сказали, в конце четырнадцатого века.

– Должно быть, чудесно владеть таким великолепием, ваше сиятельство.

Он не ответил.

Из дверей появился лакей, и Грант взмахом руки отослал его прочь. Слуга остановился, щелкнул каблуками и быстро исчез.

– Какое почтение, – заметила Джиллиана. – Интересно, каково это, когда все на свете желают служить вам?

– Ну, едва ли все на свете, – усмехнулся граф. – Но это огромная ответственность.

Джиллиана посмотрела на него и тут же отвела взгляд. Он несколько мгновений наблюдал за ней.

– Этот молодой лакей может остаться здесь или уйти куда-либо еще, но то, чем он станет заниматься в дальнейшем, решат эти несколько месяцев работы у меня.

– Как его зовут? – спросила Джиллиана, предположив, что граф этого не знает.

– Джеймс. Джеймс Артур Фергюсон. Его дядя много лет служил у меня старшим конюхом, пока несчастный случай не сделал его инвалидом.

– И вы чувствуете свою ответственность за его племянника? – спросила она, теперь уже внимательно глядя на графа.

– Я чувствую, что должен позаботиться, чтобы с ним, как и с любым человеком, работающим у меня, не случилось ничего дурного, – ответил граф, и легкая улыбка приподняла уголки его губ. – Я настаиваю, чтобы вся челядь каждое воскресенье посещала церковную службу. И настаиваю также, чтобы мои люди откладывали часть своего жалованья и отсылали деньги в банк Эдинбурга.

– И все же при такой вашей хозяйственности и ответственности вы оставались в Италии.

– Я не отказался полностью от всех своих обязанностей, мисс Камерон, – сказал он, нахмурившись. – Мы с братом вели пространную переписку. Он сообщал мне обо всех важных решениях. Я не был совсем отстранен отдел.

– Прошу меня простить, ваше сиятельство. Я не хотела вызвать ваше раздражение.

– Я не раздражен, – проворчал он.

– Я все время противоречу вам, вы заметили?

– Если и так, это не влияет на мое настроение.

– Значит, мне просто показалось.

– Правильнее будет сказать, что я не привык иметь дело с таким искренним человеком, как вы.

Джиллиана положила ладони па балюстраду и снова устремила взгляд вперед.

– Я способна на некоторую сдержанность в речи, ваше сиятельство. Недостаточно, надо признать, но все же. Не каждая мысль, что приходит мне на ум, слетает с языка. Некоторые вещи так и остаются невысказанными.

– Тогда мне было бы весьма любопытно услышать, чего вы не говорите, мисс Камерон. Это, без сомнения, крайне занимательные замечания.

– Пожалуй, лучше мне все же промолчать, ваше сиятельство.

– Как жаль, – посетовал он. – Остроумный ответ красивой женщины стоит того, чтобы его услышать, даже если результатом будет раздражение.

– Вы пытаетесь сделать мне изысканный комплимент, ваше сиятельство? Если так, то заверяю вас, что я признательна вам за попытку, но в ней нет необходимости.

– Ваши слова означают, что либо я не преуспел в изысканности, либо вы не верите в свою привлекательность.

– Не думаю, что это подходящая тема для беседы, ваше сиятельство.

– Вы даете мне понять, что моя попытка быть любезным потерпела полное фиаско.

– Вам не следовало и пытаться. Или я опять чересчур откровенна?

Граф ничего не ответил. Джиллиана взглянула на него краем глаза и заметила, что теперь он тоже повернулся и любуется пейзажем.

Она не возражала против того, чтобы он задавал ей вопросы, но что было странным в их разговоре – это отсутствие надлежащих вопросов. Граф не спрашивал Джиллиану об Арабелле. Не выражал ни малейшего интереса, словно его будущая жена была для него не важнее одной из каминных решеток или фресок на потолке.

Но и Джиллиана не спешила сообщить ему те сведения, которые, вероятно, должна была бы сообщить. Если б она была по-настоящему предана Арабелле, она бы поторопилась объяснить графу, что у Арабеллы зачастую на уме более важные мысли, чем то, где находится ее компаньонка. Еще она могла бы перечислить качества, которые сделают Арабеллу вполне приемлемой женой. Ее любовь к чтению, например, – правда, предпочитает она медицинские книги. А уж то, что Арабелла равнодушна к модной одежде, позволит ему сэкономить немало средств на модистках. Но Джиллиана ничего этого не сказала, продолжая, как и он, хранить молчание.

– Вы не любите модные вещи, мисс Камерон? – неожиданно спросил граф.

– Люблю, – ответила она.

Он бросил взгляд на окна гостиной Арабеллы.

– Но вы намеренно покинули комнату, где работали швеи. Почему?

– Возможно, моя нелюбовь к толпе больше, чем любовь к одежде.

– Я тоже стараюсь избегать людей, – заметил он.

Удивленная, Джиллиана взглянула на него.

– Как нелюбезно с вашей стороны.

Граф улыбнулся.

– Вы так думаете? Люди в целом сильно разочаровывают меня. Наука же, напротив, не разочаровывает никогда. Я могу точно взвесить и определить составляющие эксперимента, знаю данные на входе и на выходе. Люди же редко бывают настолько понятны.