Очень скоро я убедилась, что не могла сделать большей глупости, чем остановиться в гостинице мистера Биллингса на Бейсуотер-роуд. Правда, этот веселый и жизнерадостный человек с гордостью сообщил мне, что я являюсь счастливой обладательницей единственного номера с ванной. Зато обои и занавеси в убогой комнатке были какого-то тусклого, неопределенного цвета, и, когда за хозяином закрылась дверь, я с большим трудом удержалась от слез.

Несмотря на то, что большое кресло рядом с торшером было как будто создано для чтения, мне удалось одолеть только первые несколько строчек «Девушки с. зелеными глазами».

Я пыталась занять себя походами по магазинам и прогулками в Гайд-парке, чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей об Александре. Но все было тщетно. Я не могла думать ни о ком и ни о чем другом. Долгие бессонные ночи я просиживала у зеркала, проводя пальцами по губам и вспоминая свои ощущения во время того единственного поцелуя. Мне так хотелось видеть его, прикоснуться к нему, что я готова была закричать.

В рождественское утро я развернула его подарок. Однажды, когда мы с Генри и Александром болтали о том, что бы каждый из нас сделал, имей он много-много денег, я выразила желание купить дорогие французские духи «Y». Александр запомнил те мои слова. Но я так волновалась, когда разворачивала сверток, что рука дрогнула и флакон разбился. Господи, как же я хотела, чтобы он был здесь, рядом со мной! Казалось, еще немного – и это нестерпимое желание просто задушит меня. Весь этот день я проплакала в подушку, как, впрочем, и почти весь следующий.

На третий день после Рождества, ближе к вечеру, в дверь моей комнаты постучали. Наверное, я спала, потому что в коридоре наступило небольшое оживление и женский голос сказал, что я, кажется, куда-то ушла. Заставив себя встать с кровати и уронив при этом на пол так и не прочитанную книгу, я открыла дверь. На лестничной площадке стоял мистер Биллингс.

При виде меня он просиял и начал что-то говорить, но, глядя мимо него, я уже почти ничего не слышала. Нет, этого просто не могло быть! Наверное, я все еще сплю. Он же не знает, куда я поехала…

– … так приятно принимать гостей, особенно на Рождество, – завершил свою речь мистер Биллингс и, похлопав Александра по плечу, легонько подтолкнул его ко мне.

Словно в тумане, я слышала, что Александр отказывается от предложенного чая, чувствовала, как он берет меня за руку. Когда за нами закрылась дверь, он размотал шарф, повернулся ко мне и спокойно сказал:

– С Рождеством!

Мой собственный дрожащий голос показался мн-е совершенно чужим. Казалось, он доносится откуда-то издалека.

– Но как ты узнал?.. Каким образом ты здесь?..

Рука Александра закрыла мне рот, прервав этот бессвязный поток вопросов, а уже через несколько мгновений он крепко обнимал меня и его еще прохладные от зимнего ветра губы прижимались к моим. Лишь спустя некоторое время я снова открыла глаза.

– Александр…

– Просто скажи, что любишь меня, Элизабет. Пожалуйста!

Он целовал мои глаза, щеки, нос и снова губы.

– Я не мог ни жить, ни думать, ни спать, ни есть. Я должен был видеть тебя. Элизабет, скажи мне, что и с тобой было то же самое! Скажи, что любишь меня так же сильно, как я люблю тебя!

– Я люблю тебя, – прошептала я чуть хрипловатым от подступивших к горлу слез голосом.

Александр, сбросил пальто на стул, потом снова взял меня за подбородок и развернул лицом к себе. Пытаясь улыбнуться, я прошептала:

– Не хочу больше ждать.

Он стал целовать меня, дрожащими пальцами расстегивая мое платье. Не помню, как мы оба разделись. Почти все это время я боялась взглянуть в его сторону, боялась, что он будет разочарован, но каждой клеточкой своего тела ощущала его близость.

Прижав меня к себе, Александр расстегнул мой лифчик, и тот упал на пол, а я услышала громкий, судорожный вдох. Я попыталась было прикрыться, стесняясь твердых, торчащих вперед сосков, но Александр взял мои руки и, опустив их вниз, притянул к себе.

– Посмотри на меня, Элизабет, – прошептал ни. – Посмотри же туда!

Я послушно опустила глаза, загипнотизированно глядя на свои собственные, но, казалось, живущие отдельной жизнью руки. Александр начал гладить мою грудь и почти тотчас же издал странный гортанный звук. А моя рука вдруг стала мокрой. Отвернувшись и зарывшись лицом в ладони, Александр дрожал от бессильной злости на самого себя. Я же беспомощно стояла рядом, совершенно не зная, что предпринять. Но вот он сорвался с места и скрылся в ванной.

Когда я вошла туда, он стоял у умывальника и, казалось, пристально рассматривал какое-то невидимое пятнышко на его поверхности.

– Александр…

– Не надо, – буркнул он. – Мне не нужна твоя жалость.

– Я люблю тебя. – Подойдя поближе, я положила голову ему на плечо. – И совершенно незачем сердиться. Иногда такие вещи случаются в первый раз.

– Откуда ты знаешь? – огрызнулся он.

Обвив его руками, я начала целовать гладкую кожу плеча. Александр резко повернулся и снова сжал меня в объятиях.

– Я просто ничего не мог с собой поделать.

– Я понимаю.

Завернувшись в полотенце, он присел на край ванны. Я прижала его голову к груди и легонько перебирала темные волосы. Он так старался быть смелым за нас обоих! Теперь пришла моя очередь.

– Может быть, вернемся в комнату?

Александр кивнул, и я повела его за собой к постели.

Некоторое время мы просто тихо лежали рядом. Но вот, приподнявшись на локте, он первый нарушил молчание.

– Элизабет… То, что ты сказала… Ну, насчет того, что такое случается в первый раз… – Его напряженный взгляд был прикован к моему лицу. – Я просто не могу подобрать нужные слова, чтобы выразить, как много ты для меня значишь.

Закрыв глаза, я обняла его за шею, притянула к себе и начала целовать. Прошло совсем немного времени, прежде чем в нем снова проснулась страсть.

Когда Александр заговорил, его голос был хриплым от волнения.

– Ты думаешь, мы можем попробовать еще раз?

Я кивнула, и в тот же миг у меня перехватило дыхание, потому что губы Александра коснулись моей груди. Я вытянулась на кровати и всем телом прижалась к нему. Мне было так страшно, что я закрыла глаза, позволяя ему устранить последнюю преграду, разделяющую нас. Он начал осторожно ласкать меня пальцами, я невольно застонала. Никогда прежде мне не доводилось испытывать ничего подобного. Крепко зажав ногами руку Александра, я посмотрела ему в глаза и попыталась произнести его имя. Александр слегка раздвинул мои ноги и лег сверху. Я ощущала, как с каждой секундой все больше и больше открываюсь ему навстречу, пока наконец одно последнее движение окончательно не соединило нас. Коснувшись моих губ, Александр попытался войти еще глубже. Но резкая боль заставила меня вскрикнуть, и он остановился.

– С тобой все в порядке? – обеспокоенно прошептал он.

Я кивнула. И вскоре действительно все стало по-другому. Наши тела начали двигаться в унисон, меня переполняло незнакомое, почти непереносимое блаженство. Он приподнял руками мои бедра, стараясь как можно глубже погрузиться в меня. Я обвила его ногами, и Александр стал двигаться все быстрее и быстрее, до тех пор пока его учащенное дыхание не перешло в последний, долгий стон, а тело не обмякло, всей тяжестью придавив меня к кровати.

Мои руки сжимали Александра, как бы пытаясь унять бьющую его дрожь. Наши тела были влажными и липкими от пота, я чувствовала, как учащенно бьется его сердце, но хотела, чтобы он не отстранялся и оставался во мне как можно дольше. Когда же Александр снова поцеловал меня, я ощутила на его щеках соленую влагу и поняла, что он плачет.

Постепенно наши объятия разжались, и Александр вытянулся рядом. Мне вдруг показалось, что что-то не так, стало страшно. Вдруг он сожалеет о происшедшем между нами? Ведь я так легко и беспрекословно отдалась ему. Что, если он презирает меня за это? Глядя на него, сидящего теперь на краешке кровати, я несколько раз тщетно пыталась заговорить, но, казалось, страх отнял у меня дар речи.