– Категорически не согласен, – возразил Генри. – Мы обязательно должны открыть их прямо сейчас! В конце концов мы можем устроить свое соб ственное Рождество, только для нас троих. Сейчас схожу за вашим подарком.

И прежде чем я успела остановить его, он ушел. Александр сел на стул поближе к камину.

– Вы сегодня какой-то очень тихий, – сказала я.

Засунув руки в карманы, Александр встал и начал расхаживать взад-вперед по комнате. Когда он заговорил, я не могла видеть его лица: он стоял спиной ко мне.

– Что вы на самом деле будете делать на Рождество?

Меня поразила не столько прямолинейность вопроса, сколько сердитые нотки в его голосе.

– Я же сказала – у меня есть определенные планы.

Александр повернулся и посмотрел мне прямо и глаза:

– Вы же собираетесь провести его в одиночестве, разве не так?

Я судорожно сглотнула. Он был абсолютно прав. Дженис уезжала с родителями куда-то на Карибское море, и мне пришлось забронировать номер в небольшой приличной гостинице, где я собиралась посвятить свое время чтению Эдны О'Брайен.

–. Ну конечно же, нет! Я вообще не понимаю, Александр, что на вас сегодня нашло.

Александр резко шагнул вперед и оказался почти вплотную ко мне:

– Если вам так хочется это узнать, я охотно сообщу. Я совершенно не в восторге от того, что на Рождество вы будете совсем одна!

– Во-первых, не вижу причин так сердиться, а во-вторых, я же вам сказала, что не собираюсь отмечать это Рождество в одиночестве, – солгала я.

– Тогда, может быть, вы мне сообщите, с кем именно собираетесь его проводить? Я же знаю, что у вас нет семьи! В таком случае, с кем…

– А вот это уже совершенно вас не касается! – резко отпарировала я, но тотчас в этом раскаялась, почувствовав, что задела его за живое. – Я уезжаю в Лондон, где собираюсь остановиться у своих друзей.

– Каких друзей? Вы никогда не упоминали ни о каких друзьях.

– Наверное, потому, что это не имеет отношения к моей жизни в Фокстоне. Но хватит об этом! – Я снова попыталась свести неприятный для меня разговор к непринужденной, ни к чему не обязывающей болтовне. – А сами вы как собираетесь провести Рождество?

Александр наклонился ко мне, и в какое-то мгновение мне показалось, что еще немного – и сердце обязательно выскочит у меня из груди.

– Элизабет, позволь мне поехать с тобой! Я могу сказать родителям, что провожу это Рождество у Генри.

– Александр, не надо! Глупо даже помышлять об этом. Ведь твои родители обязательно захотят увидеть тебя, да и тебе самому захочется с ними, встретиться.

– Абсолютно не захочется. Мне хочется быть только с тобой.

Его щеки пылали от смущения и огорчения. Я же просто не знала, что сказать. Сев рядом, Александр взял мою руку. Я попыталась было вырвать ее, но он держал крепко.

– Александр, – только и смогла пробормотать я, – пожалуйста, перестань! Мне кажется, тебе лучше уйти, прежде чем ты скажешь что-то такое, о чем будешь потом сожалеть.

– Я никогда в жизни не буду раскаиваться ни в чем, что связано с тобой. Черт побери, Элизабет, перестань наконец обращаться со мной, как с ребенком! Ведь ты же прекрасно знаешь, что я чувствую по отношению к тебе.

– Александр! – Я испуганно вскочила с диванчика. – Не смей больше говорить таких вещей! Мальчики… то есть, я хотела сказать, молодые люди… особенно те, которые учатся в закрытых школах… У них часто возникают какие-то неожиданные привязанности. Но, Александр, нельзя же это воспринимать так всерьез! Ты ставишь себя в глупое положение.

Я понимала, что причиняю ему почти нестерпимую боль, но иначе поступить просто не могла.

– А ты вообще можешь понять, что я чувствую? – настойчиво продолжал Александр. – Знаешь, что мне пришлось пережить за эти месяцы, которые прошли с нашего танца на летнем балу? Неужели, он для тебя ничего не значил, Элизабет?

– Как ты можешь такое говорить? – Я с ужасом слушала свои собственные слова. – Александр, ты же знаешь, что очень нравишься мне. – Кажется, я постепенно начала приходить в себя. – Мне приятно твое общество, и я льстила себя надеждой, что это взаимно. Но не более того, Александр. Не более того.

– Ты лжешь! – Александр кричал так громко, что я испугалась, как бы его не услышали снаружи. – Ты же сама заставила меня поверить, что тоже неравнодушна ко мне, а это, оказывается, было всего лишь притворством! Теперь я наконец понял, кто ты такая на самом деле. Всего лишь скучающая старая дева, которая пестует свои уязвленные чувства за мой счет.

– Прекрати! Немедленно прекрати! Все совсем не так! Просто мне… – Я попыталась было дотронуться до него, но тут же испуганно отшатнулась и вцепилась в спинку дивана, используя ее в качестве барьера между нами.

– Ты все время втайне насмехалась надо мной, да? – продолжал кричать Александр. – Теперь я понимаю, что ты делилась с Эллери и вы вместе подтрунивали над тем, как у меня все валится из рук, потому что я каждую секунду думаю о тебе! И ведь из меня получился неплохой клоун, правда?

Я инстинктивно закрыла лицо руками, как будто защищаясь от удара.

– Поверь мне, Александр, ты ошибаешься. Если бы ты знал, как я хотела, чтобы… чтобы… Нет, прошу тебя, уходи. Пожалуйста.

– Я ухожу. И не думай, что впредь кто-нибудь из нас переступит порог твоего дома. А ведь тебе удалось провести даже Генри! Даже он подумал, что ты испытываешь ко мне какие-то чувства. Но теперь, слава Богу, все кончено. Больше, Элизабет, вам не удастся обмануть никого из нас. – Достав из кармана какой-то сверток, он бросил его передо мной на пол. – А это ваш подарок! Счастливого Рождества!

Александр выбежал, хлопнув дверью, и внезапно я почувствовала, что не могу отпустить его так, не могу расстаться с ним навсегда. Когда я распахнула дверь, он уже сбежал по ступенькам. Услышав свое имя, он резко обернулся, и, не успев даже ничего сообразить, я оказалась в его объятиях. Конечно, я понимала, что совершаю ошибку, страшную ошибку, но это было сильнее меня. Я просто не могла отпустить его в тот вечер.

Александр провел меня обратно в гостиную и усадил на пол перед камином.

– Извини, – шептал он, утирая слезы, текущие по моим щекам. – Извини за все те злые слова, которые я тебе наговорил.

– И ты меня извини.

Я попыталась зарыться носом в его плечо, но Александр, легонько взяв меня за подбородок, приподнял мою голову, и его губы коснулись моих. Они были необыкновенно нежными, и я все сильнее прижималась к нему, ощущая непреодолимую потребность быть с ним как можно ближе.

– Скажи, что ты любишь меня, – бормотал Александр;. – Элизабет, умоляю тебя, скажи!

Он снова поцеловал меня, и на этот раз я запустила пальцы в его шелковистые волосы и начала бормотать совершенно незнакомые прежде слова, даже не осознавая, что делаю.

– Ну, а теперь ты позволишь мне поехать с тобой? – спросил Александр через некоторое время.

– Александр, прошу тебя, – я попыталась говорить как можно убедительней, – постарайся же быть благоразумным. Ты не можешь и не должен этого делать. Наши чувства еще не оправдывают того, что происходит. Тебе нужно ехать домой, к родителям, а мне – в Лондон. Ну, а после Рождества… Бог его знает, что будет потом. Думаю, после всего случившегося сегодня нам лучше держаться подальше друг от друга и ни в коем случае не оставаться наедине.

Рука Александра решительно закрыла мне рот.

– Не смей так говорить. Никогда! Хорошо, я поеду домой, но только при условии, что мы обязательно встретимся после праздников и ты пообещаешь не забывать и любить меня по-прежнему. Пожалуйста, пообещай мне это, Элизабет!

В конце концов я была всего лишь слабой женщиной и просто не смогла отказать ему. Я слишком сильно его любила.