Снимок девятинедельного младенца. Пятно. Ничто.

– Вот эта клякса, – я перевернула книгу и подтолкнула ее к Марку, – и есть ребенок.

Но мои действия не возымели желаемого эффекта. Марк покачал головой.

– Невероятно, – восхищенно проговорил он.

Я вздохнула и задумалась: разве может ни на что не похожее бесформенное пятно показаться кому-то невероятным?

– Так ты посмотришь книги? – наконец произнес он. – Только первые главы, для твоего же здоровья. Так, на всякий случай.

– О'кей, – я кивнула, решив, что выброшу их в первую же помойку около метро. – Конечно. Так я и сделаю.

– Чем займешься на выходные? – он слишком усиленно пытался казаться незаинтересованным.

– Сегодня иду на вечеринку. Завтра вечером в паб с друзьями, ночью по клубам. В воскресенье можно расслабиться и оттянуться дома с парой пивка.

Он в ужасе вытаращился на меня.

– Ты серьезно?

– Конечно, нет, черт возьми. Я вымоталась. Теперь приятный вечер для меня – ванна с пузырьками, и в десять – на бочок, – я не сказала, что на самом деле ложусь в восемь. Слишком уж это жалко.

– Ты… хм-м. Я тут подумал… может, сходим куда-нибудь? Я бы мог завтра пригласить тебя на ужин.

– Марк, прекрати это дерьмо.

– Что такого?

– Марк, тебе необязательно опекать меня и делать вид, будто я тебе интересна только потому, что ношу твоего ребенка. И не надо тратить свое время и любезничать со мной, надеясь переубедить меня. Мне не нужны отношения и не нужны дети. И если ты пригласишь меня на ужин, ничего не изменится. Понимаешь?

– Да, – он выпрямился, лицо его напряглось. – Я все прекрасно понимаю.

И, не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел из офиса, а я почувствовала себя полным дерьмом. В очередной раз.

Тем вечером курьер Сэм принес внутреннюю почту.

– Похоже, подарок от поклонника, – произнес он с хитрой ухмылкой и бросил мне на стол огромный тяжелый конверт.

Внутри я нашла два флакончика пены для ванны и записку.

«Мэйв. Я вовсе не пытался тебя опекать, Желаю приятной ванны с пузырьками. (Только не слишком горячей и никакого джина). Марк».

Слава богу, он не написал:

«С любовью, Марк».

Я бы этого не выдержала.

– Знаешь, о нас начнут ходить слухи, – сказала я Марку две недели спустя, когда согласилась встретиться с ним в баре в обеденный перерыв.

(Марк заказал полпинты пива. Я – минеральную воду).

Марк рассмеялся.

– Все подумают, что у нас роман.

– Все лучше, чем совместный ребенок.

Он резко поднял голову.

– Совместный ребенок? Ты готова об этом поговорить?

– Пока еще нет. Но скоро буду готова. Скоро мы сможем все обсудить, – я осеклась на полуслове.

Марк протянул руку и достал перышко из моих волос. Всего лишь кусочек пуха, но это растрогало меня: слишком интимный жест для коллег по работе. Внезапно я поняла, что мы оказались в странной ситуации.

Я сижу в баре с мужчиной, которого едва знаю, но с которым трахалась, хоть и всего пять минут. Я понятия не имею, что он за человек. Не знаю, что ему нравится, а что он ненавидит. Не знаю, ленивый ли он или спортивный, уверен ли в себе или робок.

И при этом ношу в себе его ребенка.

Я всегда гордилась тем, что могу угадать характер человека, и оценила бы Марка как типичного хорошего парня, хотя внешность у него посимпатичнее среднестатистической. Он действительно очень хорош собой, хотя мне это до лампочки.

Я могла бы догадаться, что он живет в большом доме (я в курсе, сколько зарабатывают наши юристы), любит искусство, книги, что-нибудь коллекционирует – наверное, первоиздания комиксов, а может, карты. Но в его жизни все размеренно, чистенько, как на рекламной картинке.

Наверняка он ходил в небольшую частную школу и одновременно учился играть на музыкальном инструменте. Скорее всего на скрипке. Потом поступил в Бристоль или Дурхэм, и первой его покупкой по окончании колледжа была классическая спортивная машина.

– Ты что так улыбаешься? Сейчас на самом деле нас начнут обсуждать, – голос Марка прервал мою цепочку размышлений, и я поняла, что уставилась на него с полуулыбкой, пытаясь разгадать его сущность.

– Извини. Я просто подумала, что мы с тобой попали в идиотское положение. Я беременна твоим ребенком, но понятия не имею, что ты за человек.

– Вот что я тебе скажу, – с улыбкой произнес он. – Не подумай, что я тебя опекаю, но почему бы тебе не зайти ко мне в гости в воскресенье? Можем вместе провести день. И ты узнаешь… – он заговорил пугающим тоном, как супергерой комиксов, – …кто я на самом деле.

– О'кей, – со смехом ответила я, сама себе поражаясь. – Согласна.

– О'кей. – Марк допил остатки пива. – Отлично.

Тем вечером, когда я вошла в квартиру, зазвонил телефон.

– Как поживаешь, милая? – это была Вив.

– Нормально. Ты?

– Обо мне не беспокойся. Ты уже определилась?

– Вив, я же говорила тебе, как только решу, ты узнаешь первой. Как только мы решим. Не дави на меня. Пожалуйста, – но я была уже почти на двенадцатой неделе, срок неумолимо приближался, но я все оттягивала и оттягивала решающий момент. Почему я не покончила с этим одним махом? Потому что не хотела об этом думать, вот почему. Тут и говорить не о чем. Ни с Вив, ни с кем-либо еще. Я все еще надеялась, что все исчезнет само собой.

– Я на тебя не давлю. Я просто хотела проверить, все ли у тебя в порядке. Подумала, может, ты захочешь приехать и побыть со мной в воскресенье.

– Я не могу. Я занята.

– Занята? Ты? В воскресенье? Чем же?

У нее был столь изумленный тон, что я расхохоталась.

– Я скажу, куда собираюсь пойти, только обещай, что будешь визжать от восторга.

Вив затаила дыхание.

– Если у тебя интервью с Аланом Бейтсом, придется мне покончить с собой.

– Вив! Я иду к Марку в гости. На обед.

Она снова затаила дыхание, и на этот раз не притворялась.

– Марк – это тот самый Марк, отец!

– Нет, Вив. Марк – это мужчина, от которого я забеременела, – отец – слишком лично. – Я не воспринимала его как отца, и уж точно не хотела, чтобы Вив думала о нем, как об отце; вовсе необязательно причинять Вив больше боли, чем необходимо.

– Это я и имела в виду, – она несколько раз вздохнула, пытаясь успокоиться, но по ее голосу было ясно, что она обрадована.

Я слышала в ее голосе надежду, предвкушение.

– Значит, он умеет готовить? – подразумевается: он будет хорошим мужем?

– Понятия не имею, – ответила я. – Но думаю, он будет угощать меня не бутербродами и чипсами.

– Подумаешь, чипсы и бутерброды, – быстро проговорила Вив. – Если мужчина умеет готовить, это бонус, а не необходимость.

– Мужчина вообще – не необходимость, и точка, – твердо отрезала я. – Он просто пытается пробиться ко мне, чтобы я оставила ребенка.

– А это возможно?

– Вив! Сколько тебе говорить? Я еще не надумала.

Мы прощаемся, и несколько минут я смотрю в пространство, потому что две недели назад я уже приняла решение. Две недели назад я собиралась сделать аборт и продолжать жить так, будто ничего не произошло. А теперь я не знаю.

Когда в мою голову прокрались сомнения? Как мне вообще пришло в голову, что может быть альтернатива? Почему я так и не назначила встречу с доктором в женской клинике?

О чем я только думаю?

Воскресенье – один из тех удивительно холодных, морозных дней, когда солнце ярко светит посреди ледяного голубого неба и когда выглядываешь в окно, чувствуешь, что весна уже близко, и не понимаешь, почему зиму считают депрессивным временем года.

Стелла все время справляется, как я себя чувствую. Мы со Стеллой стали пугающе близки за пугающе короткий промежуток времени.

Она приходила вчера вечером. Заглянула после похода по магазинам в Вест-Энде, просто проверить, все ли у меня в порядке. Принесла с собой половину супермаркета «Маркс и Спенсер» и в конце концов осталась почти на весь вечер.

Мы ели чипсы с соусом и рассказывали истории. Делились секретами. Хохотали за тарелкой мороженого и сплетничали, уминая бананово-карамельный пирог.