Скотти и Катя громко рассмеялись и заставили его вернуться на землю. Алекс посмотрел на девушку. На ее очаровательном лице сверкала ослепительная улыбка. Нет, в этот вечер она не была ни задумчивой, ни грустной. Она была очаровательной, веселой и чертовски привлекательной. Неожиданно Головин понял, что независимо от того, каким бы ни было ее настроение, она нравилась ему. Он вспомнил ее страх перед океаном и сильное желание прижать ее к себе, защитить, заверить, что пока она будет рядом с ним, с ней ничего не случится. Господи, до чего же он докатился: превратился в юнца, потерявшего от любви голову.

Может, познакомить Скотти с каким-нибудь красивым молодым человеком? Они начнут встречаться, и он перестанет думать о ней и о том, что между ними было. От одной этой мысли ему стало не по себе.

После представления они медленно вышли из цирка. Алекс держал Катю на руках. Скотти взяла его за руку, чтобы не потеряться в толпе зрителей.

Когда они сели в коляску, девушка дернула его за рукав и спросила:

– Алекс, почему все смеялись над той бедной женщиной, которая скакала по арене на великолепном черном коне? Согласна, она далеко не красавица и элегантной ее можно назвать с большой натяжкой, но, в конце концов, она женщина. Я считаю, что свистеть и топать ногами могут только очень невоспитанные люди.

Алекс рассмеялся и слегка потряс Катю.

– Ты говоришь об Элле Зояр?

– Я не знаю, как ее зовут, – пожала плечами Скотти. – Скорее всего, о ней.

– Ну, так вот. Его настоящее имя Омар Кингсли. Девушка озадаченно посмотрела на адвоката.

– Чье имя? Нет, – покачала она головой, – я говорю о женщине, которая выводила животных на арену.

– Все правильно. Это мужчина, Скотти. И его зовут Омар Кингсли.

– Что? – От изумления у нее даже открылся рот. Алекс не выдержал и расхохотался.

– Он притворяется женщиной, – объяснил он.

– Подумать только… – ошеломленно пробормотала Скотти, не веря своим ушам.

– А мне понравились верблюды, которые были в прошлом году, папа, – пробормотала девочка, прижавшись лицом к груди Алекса.

– Верблюды? В цирке есть еще и верблюды? – изумилась Скотти.

– Да, – кивнула Катя. – Может, в следующем году их привезут, и ты сама ими полюбуешься.

Александр Головин посмотрел на Скотти и увидел на ее лице выражение, которое запомнилось ему на всю жизнь! Непонятные тоска и удивление. Почему?

Скотти откинулась на спинку сиденья и закусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала. Она сидела и думала о том, что с ней будет через год. Наверное, уже устроится в гостинице и будет жить вдали от Алекса.

Нет, больше Скотти Макдауэлл никогда не пойдет с Катей Головиной в цирк. Внутри у нее появилась пустота, и она несколько раз быстро сглотнула, стараясь прогнать тошноту.

Скотти посмотрела на Катю, заснувшую на руках у отца. Ей тоже хотелось спать. Она была очень довольна вечером: казалось, что они с Алексом муж и жена. Стоило ей закрыть глаза, и она представляла, что они любящие супруги, возвращающиеся из цирка со своим ребенком.

Плотно прижавшись к Алексу, Скотти промечтала всю дорогу домой. Она поднялась вслед за ним по лестнице и помогла уложить девочку спать. Катя даже не пошевелилась, пока они раздевали и укладывали ее. Они вышли из комнаты в тускло освещенный коридор.

Не сказав ни слова, Скотти медленно пошла к себе в полной уверенности, что Алекс остался стоять у комнаты дочери или отправился к себе. Сделав несколько шагов, она неожиданно вспомнила, что не поблагодарила его за прекрасный вечер. Скотти резко повернулась и уперлась в широкую твердую грудь Александра Головина. Он подхватил ее под мышки, и она почувствовала сквозь тонкую ткань платья жар его ладоней.

Упиваясь близостью Алекса, Скотти Макдауэлл посмотрела на него через густые ресницы. На его щеке дергался мускул. Он крепко прижимал ее к себе и сурово смотрел на нее. Губы его были совсем рядом…

– Спасибо за восхитительный вечер, Алекс. – Девушка привстала на цыпочки и прикоснулась губами к его рту. Она думала, что этот поцелуй будет воспринят как простая благодарность за приятно проведенное время.

Первые несколько секунд Алекс не шевелился, но неожиданно в его глазах загорелись гнев и страсть.

– Черт бы тебя побрал! – хрипло прошептал адвокат и изо всех сил прижался ртом к ее губам.

Скотти прильнула к нему – пусть сердится. Девушка приоткрыла губы, язык Алекса вторгся в ее рот, и Скотти смело встретила его, отвечая на каждый толчок его языка своим. Кровь огненной рекой мчалась по венам, нахлынули сладкие воспоминания о давней ночи любви.

Девушка неловко расстегнула жилет и рубашку Алекса, дотронулась до его волосатой теплой груди. Страстный поцелуй не прерывался, Скотти прижалась к нему всем телом.

От желания у нее подогнулись ноги, и, когда Алекс, в конце концов, оторвался от ее рта, она едва не упала на него, не в силах стоять на ногах. Хрипло дыша, Скотти прижалась головой к груди Алекса и отчетливо услышала, как глухо стучит его сердце… Он тоже хотел ее!

Его руки медленно скользили по ее телу и оказались в опасной близости от груди. Девушка затаила дыхание…

Неожиданно Александр Головин втащил Скотти в ее комнату. Захлопнув дверь, гневно посмотрел на нее:

– Ты соображаешь, что ты делаешь?

Девушка нервно перевела дыхание и посмотрела в сторону, не желая видеть его разгневанное лицо. Она хотела поцеловать его, дотронуться… Да, наверное, соображает.

– Я только хотела поцеловать тебя, Алекс.

Головин притянул ее к себе и снова поцеловал. Скотти яростно ответила на поцелуй, водя ладонями по его груди, по спине.

Скотти с нетерпением ждала его прикосновения. Не отрываясь от ее рта, он быстро расстегнул платье, взял в ладонь ее грудь и большим пальцем стал ласкать сосок через тонкую ткань нижней рубашки. Она что-то непроизвольно выкрикнула в его рот… И крик оказался спичкой, поднесенной к фитилю свечи. Алекс застонал и спустил лиф платья.

Обе его ладони накрыли ее грудь. Скотти казалось, что она не выдержит этой сладостной пытки и умрет от наслаждения – такими восхитительно нежными были его ласки. О, как же ей хотелось, чтобы он снова любил ее! Совсем потеряв голову от страсти, она дотронулась до его ширинки. Они сгорали в огне желания.

Неожиданно Алекс отпрянул и, тяжело дыша, посмотрел на нее. На щеке дергался мускул, ноздри раздувались, как у взбешенного жеребца.

– Иди спать! – хрипло велел он.

Скотти смотрела на него пылающими от страсти глазами. Она знала, что глаза выдают ее желание, но сейчас ей было наплевать на осторожность.

Алекс взял ее за руку и подтолкнул к кровати.

– Этого больше не произойдет, – отчеканил он каждое слово.

Головин вышел из ее комнаты и тихо закрыл за собой дверь. У Скотти дрожали колени, она медленно опустилась на кровать, разделась и легла. Она тут же вспомнила их поцелуи, поразительные ощущения, которые она испытывала только с Алексом…

Она уже перестала притворяться, будто не любит его, будто это только глупое девичье увлечение, мимолетное чувство, которое быстро пройдет. Никакие другие ощущения не могли сравниться с тем, что она испытывала, когда думала о нем. Боль и… наслаждение. Пусть Алекс и был иногда грубым и почти не разговаривал с ней, но она больше не могла жить без него. Он ушел, оставив в ее сердце незаживающую рану. Скотти страдала и с нетерпением ждала его возвращения.

Но она испытывала и другие ощущения рядом с ним – вожделение, желание, страсть… Она не сомневалась, что и он чувствует то же самое. Но чувства Скотти являлись продолжением ее любви, а его имели совсем другую природу, и это было очень грустно.