Скотти смотрела на сына и печально думала о своем одиноком будущем.

Через несколько минут, когда сытый Миша задремал у нее на руках, в комнату вновь вошел Алекс. Скотти затрепетала. Сейчас! Сейчас у них состоится этот важный разговор.

– Алекс?

Он улыбнулся ей, подошел к гардеробу и принялся доставать одежду.

– Что… что ты делаешь? – не веря своим глазам, воскликнула Скотти.

– Я… – смущенно откашлялся он. – Мне показалось, что будет лучше, если я буду спать у себя в комнате.

Сердце у нее оборвалось.

– Но… но почему? – с трудом вымолвила девушка.

– Тебе нужно отдыхать, Скотти. Мое пребывание… по ночам будет только беспокоить тебя. Я не дам тебе отдыхать.

Она вся задрожала, когда поняла, что он хотел этим сказать.

– Но… но я думала… – Скотти так хотела, чтобы он был рядом. Ведь Алекс обещал, что все время, пока будет находиться дома, ей никогда не придется больше спать одной. Она посмотрела на кровать, на которой лежал их ребенок, и ее глаза наполнились горькими слезами разочарования и обиды.

Вернется ли он в их комнату? Скотти не спросила, боясь услышать отрицательный ответ.

Перенеся одежду в комнату для гостей, Алекс отправился в кабинет. Миссис Попова во всех подробностях рассказала ему о встрече с Марлин. Черт бы ее побрал! То, что у Марлин повернулся язык давать дочери такие фантастические обещания, еще больше укрепило Алекса в мысли о том, что его бывшая жена совсем не изменилась за прошедшие годы. И если бы после ее визита Скотти потеряла ребенка…

Он потер виски. Ах да, Скотти!.. До чего же она непредсказуема!

Сама завела разговор о гостинице. Она говорила серьезно, и ему показалось, что она очень хочет уже вернуться в долину. Там был ее дом, только там она могла чувствовать себя хорошо. И они заключили соглашение, по которому она могла вернуться в долину и управлять гостиницей. Он изо всех сил ударил по столу кулаком. Черт бы побрал это соглашение! И зачем он только заключил его?

Алекс никак не мог разобраться в собственных чувствах. Его переполняла любовь, когда, вернувшись домой, он услышал, что Скотти родила ему сына и что мальчик, хотя и родился раньше положенного срока, вполне здоров. Но и это чувство отступило на второй план, когда он, стоя в дверях, увидел, как Скотти смотрит на Катю… так же, как на Михаила. И она назвала малыша в честь маленького брата Алекса…

Но сейчас она готова оставить его, воспользовавшись его собственным советом. Ведь он сам предложил ей в свое время вернуться в долину. Голова опять раскалывалась. Да, она захочет вернуться домой, а он, любя ее, не сможет отказать. Но с другой стороны, как он ее отпустит? Скотти – лучшее, что есть в его жизни. Она любит его. Любит Катю. И она заботливая, нежная, умная, милая, обворожительная и веселая. Как он мог отпустить ее? Но как он мог запретить ей уйти?

Скотти осторожно качала колыбельку, когда на кухню вошел Алекс с Катей на руках. Девочка весело смеялась. Несколько часов их не было дома, и ни Уинтерс, ни миссис Попова не знали, куда они ездили. Скотти почему-то решила, что они не скажут ей правды. Она опять обиделась и чувствовала себя словно вычеркнутой из жизни. Раз ее ни во что не посвящают и не обращают на нее внимания, значит, она здесь лишняя.

Алекс сел за стол и посадил Катю на колени. Они улыбались друг другу и время от времени поглядывали на Скотти. Уинтерс прикатил на кухню кресло Кати.

– Ну? – наконец нарушила молчание Катя, которой, видно, не терпелось сообщить новости. – Ты не хочешь узнать, где мы были?

Скотти продолжала дуться. Этот маленький случай являлся очередным доказательством невеселого факта, что она никому не нужна. Самым большим и страшным открытием оказалось нежелание Алекса делить с ней постель. Она никак не могла успокоиться, ее не устраивали его неубедительные объяснения, будто бы ей сейчас нужно побольше отдыхать и набираться сил. Объяснение, мягко говоря, глупое. Сейчас она и сама не хотела заниматься с ним любовью, просто хотела, чтобы он был близко, чувствовать тепло его тела. Она понимала, что происходит что-то плохое, но ничего не могла сделать, чтобы остановить это. Раньше Скотти очень редко жалела себя и хныкала. Теперь же стала плаксивой и обидчивой и ругала себя за это.

– Наконец-то! Значит, все-таки решили поделиться со мной? – хрипло произнесла она, и собственный голос показался ей каким-то странным и незнакомым. – Вы считаете ниже своего достоинства что-либо мне объяснять, хотя я прекрасно вижу: что-то происходит. Уинтерс и Поппи будто набрали в рот воды и ходят с идиотскими улыбками. – По щекам Скотти покатились крупные слезы. Она отвернулась и посмотрела на спящего в колыбельке сына. – А может, я и не хочу знать, что вы затеяли за моей спиной.

Скотти вновь повернулась к ним и, увидев испуганное лицо Кати, тут же раскаялась, но ничего не сказала. Тяжелое молчание нарушил Александр Головин.

– Мы были у одного известного доктора, Скотти. Он будет лечить Катю. По его словам, восемьдесят процентов вероятности того, что Катя пойдет.

Искреннее раскаяние Скотти мигом переросло в восторженное недоверие. Она вскочила на ноги, подлетела к столу и обняла Катю.

– О, моя дорогая! Извини за те глупости, что я только что наговорила… Но, правда, почему мне никто ничего не сказал? Это замечательные новости, чудесные!

В мгновение ока роли поменялись. Сейчас уже Катя гладила волосы Скотти и успокаивала ее.

– Я тебе хотела рассказать, Скотти. И чуть не рассказала в тот день на крыльце, помнишь?

Скотти глубоко вздохнула. Она не чувствовала никакой обиды, ее душу переполняла радость.

– Вот, значит, в чем дело? Но, – она обратилась к Алексу, – почему все же мне никто ничего не сказал? Почему держали от меня в тайне? – Она должна узнать, почему никто в этом доме ни во что ее не посвящал. И ей было все равно, что она узнает. Она приготовилась к самому худшему.

Алекс посадил дочь в кресло.

– Я думал, что у тебя и без этого хватает забот… Вспомни, ведь это случилось накануне родов. – Он виновато улыбнулся. – Сейчас я и сам вижу, что напрасно это сделал. Конечно, нужно было обо всем предупредить.

– Надеюсь, мистер Высокомерный адвокат из Сан-Франциско, вы учтете свои ошибки и впредь их не повторите. – Скотти сердито посмотрела на мужа и подошла к колыбельке. Михаил мирно спал. Миссис Мактавиш лежала в углу кроватки, свернувшись клубочком. – Мне не очень нравится, что я – единственная в этом доме, кто не знает, что происходит. Порой мне кажется, даже кошки знают больше меня!

Скотти вздохнула, чуть не плача. Она здесь никому не нужна…

– Значит, вот о чем говорила Марлин в тот день! А я-то думала, она просто старается еще больше отравить жизнь бедной Кате. Я обозвала ее лгуньей, а сейчас выясняется, что мисс Кэнфилд говорила чистую правду.

– За исключением того, что она пообещала забрать Катю с собой, – сухо проронил Алекс.

Скотти бросила на мужа испепеляющий взгляд.

– Значит, эта отвратительная женщина знала обо всем раньше меня?

Алекс испуганно провел пальцами по волосам и осторожно двинулся к двери.

– Это длинная история, Скотти, – уклончиво ответил он.

Скотти вся задрожала от гнева, увидев, как ему не терпится поскорее уйти.

– Александр Головин, ты – мастер выводить меня из себя! Ничего не рассказываешь, как будто я ни для кого ничего не значу. Интересно, смогу ли я когда-нибудь узнать подробности этой захватывающей истории?

Головин остановился и неожиданно усмехнулся:

– Сможешь, причем в самом ближайшем будущем. Я тебе обещаю.

– Ну что же, – прерывисто вздохнула Скотти. – Надеюсь, ты сдержишь обещание, прежде чем я…

Он поднял свои черные дьявольские брови.

– Прежде чем ты что?

Скотти чуть не брякнула от отчаяния: «Прежде чем я уйду». Алекс пристально смотрел на нее в ожидании ответа.