Венцом карьеры человека, который первые сорок лет жизни именовался Рудольфом Карловичем Бангерским, стал пост президента Латвии. Хотя к тому моменту такого государства уже на карте мира не существовало. А до этого ему довелось побывать полковником Русской императорской армии, генерал-лейтенантом Белой армии адмирала Колчака, полным генералом латышской национальной армии и группенфюрером и генерал-лейтенантом войск СС. В 1995 году прах того, кто в СССР считался военным преступником, был в торжественной обстановке перезахоронен в Риге – теперь он стал национальным героем Латвии…

В советское время была очень распространена легенда о том, что, если человек не был дворянином, на успешную карьеру офицера в составе Русской императорской армии ему и надеяться было нечего. Это, конечно же, не соответствует действительности. И хотя дворянину, тем более аристократу, карьеру делать было легче, выходцы из других социальных слоев также имели возможность достичь высоких чинов, наград, почета. Вспомним хотя бы Антона Деникина и Лавра Корнилова. Да и биография самого Бангерского опровергает эту расхожую легенду.

Рудольф (по-латышски – Рудольфс) родился 21 июля 1878 года[140] в семье состоятельного латышского крестьянина Карла Бангерскиса на мызе Личкрога волости Таурупес Лифляндской губернии. Латыши никогда не имели своей собственной государственности – эта территория была то под властью Речи Посполитой, то Ливонского ордена и, наконец, Швеции. Но после того, как шведы проиграли очередную войну с Россией, Лифляндия по Ништадтскому миру в 1721 году вошла в состав Российской империи и стала частью Рижской, а в 1796 году – Лифляндской губернии. Латыши традиционно исповедовали лютеранство, по этому обряду был крещен и Бангерский – то есть то, что он не был православным, совсем не помешало ему в дальнейшем стать командиром полка.

С детства Бангерский, рано показавший себя способным мальчиком, поставил себе цель – вырваться из замкнутого мирка латышской крестьянской семьи и стать военным, офицером императорской армии. Тем более что служба в армии давала больше, чем та же гражданская, возможностей достичь потомственного дворянства и тем самым перейти в другую, более высокую социальную категорию. (В те годы потомственное дворянство получал офицер, достигший чина 6-го класса – то есть полковника, а вот личным дворянином – то есть не имевшим возможности передавать дворянство своим детям – становился уже подпоручик.)

Однако главным препятствием в поступлении в военное училище для Бангерского стали не национальность или вероисповедание, а отсутствие необходимого образования – у него за плечами было лишь начальное училище. Потому ему пришлось выбрать более долгий путь. 20 октября 1895 года он поступил вольноопределяющимся в Рижский учебный унтер-офицерский батальон. Прослужив в армии около 4 лет, он наконец был откомандирован для продолжения учебы в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище. Учился Рудольф не очень хорошо, и поэтому после окончания курса и сдачи экзаменов – 3 августа 1901 года – он был произведен не в первый офицерский чин подпоручика, а получил звание подпрапорщика и был отправлен для прохождения службы в дислоцированный в Пскове – то есть довольно близко к его родным местам – 93-й пехотный Иркутский Его Императорского Высочества Великого князя Михаила Александровича полк[141].

Производства в офицеры ждать пришлось не долго – 25 ноября 1901 года 23-летний Рудольф Бангерский получил заветные две звездочки подпоручика. В общем-то выпуск из училища подпрапорщиком был лишь проформой – максимум сколько пришлось бы ждать производства в офицеры – это год, но дата производства играла очень большую роль при определении старшинства, в соответствии с которым часто решалось, какой из офицеров полка получил более высокую должность. В русской армии существовал такой порядок, что производство в чин происходило только на освободившуюся вакансию. Подобной свободной должности субалтерн-офицера в 93-м пехотном полку не оказалось, и в день производства – 25 ноября – Бангерский был переведен в 96-й пехотный Омский полк, той же дивизии[142]. Однако в армии всегда придерживались мнения, что лучше, если офицер долгое время служит в «родном» полку – то есть в котором начинал службу. Поэтому, когда должность субалтерн-офицера освободилась в 93-м пехотном Иркутском полку, Бангерский был отправлен обратно – это произошло 9 мая 1902 года.

28 января (10 февраля) 1904 года Япония объявила войну Российской империи. На Дальнем Востоке развернулись крупномасштабные военные действия, русское правительство начало переброску войск на новый театр военных действий. Конечно же, Российская империя не бросила против Японии всю свою армию – необходимо было ведь еще и охранять огромную границу и прикрывать наиболее важное Западное направление. Дивизия Бангерского – 24-я пехотная – для отправки на фронт не предназначалась. Однако значительное количество кадровых офицеров как 24-й дивизии, так и других частей русской армии подало прошение на фронт. Война давала не только возможность приобрести бесценный боевой опыт и попробовать себя в деле, но и перспективу получить боевую награду, внеочередное производство в следующий чин и, как следствие, продвижение по службе. В числе подавших прошение был и молодой подпоручик Рудольф Бангерский. Но таких было много и ему пришлось ждать больше восьми месяцев, пока начальство не приняло решение отправить его в боевую часть. Приказ о переводе пришел 16 октября 1904 года.

Новым местом службы Бангерского стал 36-й пехотный Орловский генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского полк, входивший в состав 23-й бригады 9-й пехотной дивизии, которой командовал генерал-лейтенант Сергей Константинович Гершельман[143].

К этому времени дивизия как раз переводила дух после тяжелого и не слишком удачного для русской стороны сражения на реке Шахэ. Бангерский довольно поздно прибыл на фронт, и ему довелось принять участие только в одной крупной операции – в проигранном русской армией Мукденском сражении в феврале 1905 года. После этого операции носили эпизодический характер и война постепенно катилась к закату. 23 августа 1905 года в Портсмуте был подписан русско-японский мирный договор, по которому Россия обязывалась очистить Маньчжурию, признать японский протекторат над Кореей, отказаться от южной части Сахалина (до 50-й параллели), а также выплатить довольно крупную сумму денег «за содержание пленных».

Рудольф Бангерский показал себя хорошим офицером: он был храбр, но головы не терял, рассудителен, заботился о подчиненных и, если надо, брал на себя принятие решений. В бою Бангерский был ранен, сначала показалось, что не очень тяжело, но затем – уже после войны – рана дала о себе знать и молодого офицера отправили на лечение. Командование оценило рвение лифляндского выходца: он был произведен в очередное звание поручика, а также награжден орденом Святой Анны 4-й степени. Затем – в августе – началась переброска русских войск обратно в Европейскую Россию, к месту постоянного расквартирования – штаб 9-й пехотной дивизии размещался в Полтаве, а 36-й пехотный Орловский полк дислоцировался в Кременчуге.

В ноябре 1905 года Бангерский получил отпуск по ранению – ему надо было восстановить несколько подорванное на Дальнем Востоке здоровье. На службу в 36-й полк ему предстояло вернуться в феврале 1906 года. Свободное время Бангерский использовал для того, чтобы окончить курс, а несколько позже сдать экзамен в Казанском военном училище. Теперь у него было вполне приличное образование (военное училище котировалось значительно выше пехотного юнкерского) и, как следствие, появлялась возможность впоследствии продолжить образование. Если точнее, поступить в «кузницу военных кадров» Российской императорской армии – Николаевскую военную академию (ее часто также именуют Академией Генштаба, что по сути верно). Успешное окончание подобного учебного заведения давало возможность значительно ускорить военную карьеру и в дальнейшем претендовать на высокие посты в армии. Это говорит о том, что Бангерский – 28-летний офицер, уже обладавший боевым опытом, – уже в 1906 году серьезно распланировал свою дальнейшую судьбу.