В отдалении послышались звуки сирен. Новик, наконец, отключился, а я отступила назад, чтобы его могли подобрать.

У меня кружилась голова, я сама была близка к обмороку. Устала до смерти. Собственная злость вызывала отвращение. Я действовала как мясник: пытки, угрозы... Я не считаю, что цель оправдывает средства. Просто на меня накатила вдруг волна неистовой ярости.

Пока все новые и новые полицейские допрашивали меня, я дремала, просыпалась, собиралась с силами и опять пересказывала одну и ту же версию, затем снова засыпала. Был час ночи, когда они, наконец, закончили и ушли.

Доктор Пасиорек запретил допрашивать жену. Не знаю, что она ему сказала, но он отослал ее в постель. Власти не возражали. С такими деньгами не поспоришь.

Доктор Пасиорек разрешил полиции использовать свой кабинет как комнату для допросов. После их ухода он вошел и сел в кожаное вращающееся кресло у стола. Я распростерлась в кожаном кресле, почти окончательно заснув.

– Не хочешь выпить?

Я протерла глаза и слегка выпрямилась.

– От бренди не отказалась бы.

Он открыл бар у себя за спиной, достал бутылку «Гордон блю» и наполнил два больших бокала.

– Что ты делала здесь сегодня вечером? – резко спросил он.

– Миссис Пасиорек хотела меня видеть. Она просила прийти около восьми.

– А она говорит, что ты появилась неожиданно. – Он сказал это ровным, спокойным тоном. – Вечерами по понедельникам собирается медицинское общество нашего округа. Обычно я туда не хожу. Но сегодня Кэтрин попросила меня оставить ее одну, потому что собиралась встретиться со своей религиозной группой – она знает, что меня это не интересует. Она говорит, что ты явилась сюда с этим человеком и начала ей угрожать. Она стала бороться с тобой, твой револьвер случайно выстрелил, и пуля попала в него.

– А куда же делись ее религиозные друзья?

– Она говорит, они разошлись до твоего появления.

– Вы много знаете об организации «Корпус Кристи», к которой она принадлежит?

С минуту он смотрел в свой бокал, затем одним глотком выпил его и налил еще. Я протянула свой, он автоматически налил и мне.

– «Корпус Кристи»? – наконец отозвался он. – Когда я женился на Кэтрин, ее родители назвали меня охотником за приданым. Она была единственным ребенком, а их состояние доходило до пятидесяти миллионов. Деньги меня не очень интересовали. Интересовали, конечно, но не сильно. Я встретился с ней в Панаме – ее отец был там послом, а я отрабатывал свой заем у дяди Сэма.

Она была идеалисткой, много работала в общинах для бедных. Ксавир О'Фаолин был священником в одном из таких бедняцких поселений. Он и заинтересовал ее организацией «Корпуса Кристи». Я встретился с ней, когда боролся в том поселке с эпидемией дезинтерии и массой других столь же приятных болезней. Безнадежное дело, честно говоря.

Он отпил еще бренди.

– Затем мы вернулись в Чикаго. Ее отец построил этот дом. Когда он умер, мы переехали сюда. Большую часть состояния Кэтрин отдала в «Корпус Кристи». Я добился успехов в области сердечной хирургии. О'Фаолин уехал в Ватикан. Кэтрин искренне верила в свои идеалы, но О'Фаолин был обыкновенным шарлатаном. Он умел всегда хорошо выглядеть и производить благоприятное впечатление. В Ватикан его пригласил папа Иоанн Двадцать третий – он считал его истинным проповедником слова Божия. После смерти папы О'Фаолин; быстро переметнулся туда, где были деньги и власть.

Мы молча пили в течение нескольких минут. Мало что пьется так хорошо, как бренди.

– Мне надо было больше времени проводить дома. – Он невесело улыбнулся. – Стенания неразумного отца. Сначала Кэтрин нравилось, что я провожу в больнице двадцать часов в день – кроме всего прочего, это доказывало, что я разделяю ее высокие идеалы. Но через какое-то время она разочаровалась в провинциальной жизни. Возможно, ей следовало делать свою собственную карьеру. Но это не состыковывалось с ее идеалами матери-католички. К тому времени, когда я заметил, какой злобной она сделалась, Агнес училась в колледже и было уже поздно что-то исправлять. То время, которое я должен был отдавать Агнес и Сесилии, я проводил теперь с Филом и Барбарой, но Кэтрин помочь уже не мог.

Он поднес бутылку к настольной лампе:

– Хватит на два бокала.

Он разделил оставшееся по-братски и бросил бутылку в кожаную корзину для ненужных бумаг.

– Я знаю, она винила тебя за Агнес, за ее образ жизни. И сейчас мне нужно знать, могла ли она нанять кого-то, чтобы подстрелить тебя?

До него это дошло только после половины бутылки хорошего бренди.

– Нет, – сказала я, – боюсь, что все не так просто. У меня есть доказательства, что «Корпус Кристи» пытается перекупить одну местную страховую компанию. Миссис Пасиорек опасается, что эта информация станет достоянием общественности. У меня были основания думать, что перед домом меня могут поджидать, поэтому влезла через окно в оранжерее. Полиция не осматривала заднюю часть дома, а то бы она так просто не уехала.

– Понимаю. – Он внезапно показался старым и съежившимся в своем хорошо сшитом синем костюме. – Что ты собираешься делать дальше?

– Думаю, дать знать ФБР и Комиссии по ценным бумагам о вмешательстве в это дело «Корпуса Кристи». Но насчет сегодняшней засады говорить не собираюсь, если это вас как-то утешит.

Я не могла заставить себя рассказать ему о записи Агнес. Если она была убита в связи с вмешательством в дела «Корпуса Кристи», то ее мать так или иначе несет ответственность за ее смерть. Не нужно слышать об этом доктору Пасиореку сегодня.

Он с горечью уставился на крышку стола. Когда он поднял глаза, то казалось, удивился, увидев меня. Не знаю, о чем он думал, но мысли его были далеко.

– Спасибо, Виктория. Ты оказалась более великодушной, чем я мог ожидать.

Я в смущении допила бренди.

– Не благодарите меня. Чем бы все это ни кончилось, вас и ваших детей ничего хорошего не ждет. Когда я заинтересовалась О'Фаолином, выяснилось, что ваша жена сильно втянута в «Корпус Кристи». А их деньги используются для овладения страховой компанией «Аякс». Когда это выплывет наружу, она окажется прямо на линии огня.

– А разве нельзя доказать, что Кэтрин была всего лишь марионеткой в руках О'Фаолина? – Он горько улыбнулся. – Чем она и была со времени их первой встречи в Панаме.

Я посмотрела на него с неподдельной жалостью.

– Доктор Пасиорек, позвольте мне обрисовать ситуацию так, как я ее понимаю. Из банка Амброзиано исчезли миллиарды долларов, просто уплыли в неизвестные панамские компании. Судя по письму, адресованному О'Фаолину каким-то панамцем по имени Фигуэредо, О'Фаолин знает, где находятся эти деньги. Он что-то вроде связующего звена. Но пока они не пущены в оборот, никто не знает, где их искать. Воспользуйся он ими – и игра сразу будет закончена. О'Фаолин не марионетка и хорошо это понимает. Как и-то, что если он завладеет какой-нибудь финансовой компанией, например страховой, и поставит ее под свой контроль, то сможет через нее отмыть эти деньги и использовать их как угодно. Майкл Синдона попытался проделать то же самое в интересах мафии в Национальном банке Фрэнклина, но оказался настолько глуп, что просто стянул банковские активы, поэтому загорает теперь в федеральной тюрьме.

Чикагское отделение «Корпуса Кристи» благодаря миссис Пасиорек имеет огромные вклады. О'Фаолин – член организации и вовлек в нее вашу жену. Далее, они вместе создают подставную организацию, называют ее «Вуд-Сейдж» и используют для того, чтобы скупить акции «Аякса». Как только обнаружится, что «Корпус Кристи» связан с перекупкой «Аякса» – а это обнаружится, можете не сомневаться, – комиссия вцепится в это дело, и ваша жена окажется на первых полосах газет. Особенно здесь, в Чикаго.

– Но это не преступление, – заметил доктор.

Я с грустью посмотрела на него, помолчала и потом сказала:

– Видите ли, я не хотела об этом говорить. По крайней мере, сегодня, у вас уже был шок. Но, понимаете, речь идет о смерти Агнес.