В этот момент включилась внутренняя связь, и Шольц услышал встревоженный голос профессора Борвина:

– Обсерватория!! Вы слышите меня?!! Ответьте начальнику станции!!

Герман мгновенно отреагировал на призыв профессора Борвина. Его рука метнулась к сенсору связи, а голос прозвучал почти спокойно:

– Обсерватория слушает вас, господин профессор!..

– Над станцией зависли три астероида! – Голос профессора прозвучал гораздо четче. – Вне всякого сомнения, это х-объекты, они только что пытались уничтожить один из наших прожекторов!..

– Да, мы видели это! – подтвердил астрофизик, но начальник станции его, казалось, не слышал.

– ...и мы не можем сообщить о них, антенна дальней связи по непонятной причине вышла из строя! Старший лейтенант Бауэр хочет использовать для связи с ближайшей базой Космофлота антенну вашего радиотелескопа, но для этого необходимо перепрограммировать комплекс ее управления. Сейчас Готлиб расскажет вам, что именно надо сделать, и... постарайтесь все выполнить как можно быстрее!!!

Последние слова профессора Борвина были наполнены нескрываемой тревогой.

Шольц хотел было сказать в ответ хоть что-то успокаивающее, но не успел – раздался медленный, чуть глуховатый голос Готлиба Бауэра:

– Мы тут набросали небольшую программку для вашей антенны, но оказалось, что ориентировать ее можно только из обсерватории. Программу я тебе сейчас перешлю, а ты введи ее в блок управления антенной... И еще, тебе надо будет передать дублирующий шлейф антенны радиотелескопа в аппаратную дальней связи, я напишу, как это можно сделать прямо из рабочего зала обсерватории. Включай запись.

Герман машинально включил запись поступающей информации, а сам торопливо спросил:

– Вам удалось сделать анализ излучения?! Ну... того, которое х-объект применил против полиольстальной плиты защиты?!

– Так вы видели?.. – без всякого удивления констатировал старший лейтенант и сразу же ответил: – Пока неясно, слишком коротка была атака... Какая-то комбинация широкополосного излучения в оплетке поля Шлозгера конфигурации «труба». Полиольсталь не резалась в прямом смысле этого слова, скорее это излучение расшатывало решетку полимерных связей... процесс для нас совершенно неизвестный.

– Но это значит... – Шольц чуть запнулся в растерянности, – ...это значит, что они имеют возможность уничтожить всю противометеоритную защиту?! Если у них будет достаточно времени!..

– Ну, это не так-то просто! Плита над куполом станции в четыре раза толще, чем прожекторные козырьки, – по-прежнему сохраняя спокойствие, ответил Бауэр, – а кроме того, у нас имеются и активные средства противометеоритной защиты! – И старший лейтенант прервал связь.

«Две стационарные гравитационные пушки и эмиссионный излучатель антиматерии!» – мгновенно вспомнил Шольц.

Эти три единицы боевого вооружения, предназначенного для уничтожения угрожающих станции небесных тел, еще ни разу не использовались – Тритон давным-давно очистил пространство своей орбиты от мелких осколков, а залетных метеоритов вблизи Нептуна можно было не опасаться. Тем не менее оружие у станции было и его можно было применить!

«Правда, – тут же подумалось Герману, – гравипушки вряд ли справятся с астероидами такой массы, а использовать излучатель против объектов, зависших всего лишь в нескольких километрах от поверхности спутника, довольно опасно... Но, если прижмет, можно рискнуть!»

И тут же в его голову пришла другая мысль, и он чуть было не высказал ее вслух: «Надо было крошить их на подлете к Тритону!! Вот только времени-то было маловато!»

В этот момент звякнул сигнал окончания записи, и Шольц быстро вывел на экран полученные указания. Ничего сложного, как и предупреждал Бауэр, в этих указаниях не было, но предстоящая работа требовала времени.

Секунду подумав, астрофизик решил не привлекать к этой работе своего старшего товарища, внимательно наблюдавшего за нависшими над станцией астероидами и быстро заносившего в электронный блокнот какую-то информацию.

С адаптацией программы никаких трудностей не возникло, блок управления антенной радиотелескопа принял ее без возражений. А вот перекоммутация дублирующего шлейфа заняла минут пятнадцать – в дежурном комплекте не хватало нужных инструментов. Тем не менее Шольц справился с задачей и, довольно хмыкнув, собирался связаться с аппаратной дальней связи, чтобы доложить о выполнении задания, однако Бауэр вышел на связь с обсерваторией сам:

– Спасибо, Герман!.. У нас все готово. Отсылаем сообщение на Япет, а затем попробуем отогнать эти странные каменюки своими силами...

– Вы уверены, что это просто каменюки?.. – неожиданно для самого себя переспросил Шольц.

– Абсолютно! – твердо ответил Готлиб. – Базовый анализ показывает, что над станцией находятся три обычных хондритовых астероида...

– Тогда как вы объясняете столь странное для «обычных хондритовых астероидов» поведение. С каких это пор «обычные хондритовые астероиды» двигаются в пространстве, как сами того желают?!

– Мы думаем, что... ими кто-то управляет... Возможно, с Протея. Ведь именно там вы впервые обнаружили эти... объекты! Правда, механизм такого управления мы себе даже представить пока не можем...

«Не лишено логики! – подумал Шольц, удивляясь, как эта мысль не пришла в голову ему самому. – Таким образом, действительно, можно объяснить странное поведение этих камушков!.. Хотя... Получается, что у них в любом случае должны быть какие-то двигательные установки!»

Однако свой вопрос он задать не успел.

– Слушай, мы ведем запись... событий, но у нас идут какие-то странные помехи, – проговорил Бауэр. – Ты там, в обсерватории, тоже сделай запись, мы потом сведем обе и, возможно, получим цельную картинку.

И старший лейтенант отключил связь.

«Умник какой, – усмешливо подумал Шольц, – без тебя я бы не догадался включить запись!»

Развернувшись в кресле, он посмотрел на дубль-камеру... Индикатор записи не светился!!

Это было странно – он отлично помнил, как сам вставил в записывающий блок камеры новый кристалл и включил камеру при подлете астероидов, и вот оказалось, что камера не работала! Впрочем... нет! Счетчик емкости кристалла показывал, что какая-то информация в нем все-таки имелась!

«Может быть, я сам случайно выключил ее?..» – чуть растерянно подумал он.

Быстро проверив техническое состояние камеры и не обнаружив поломок, Герман снова включил ее в режиме воспроизведения записи. Картинка появилась на экране его монитора. Над обрезом зеленовато-голубой поверхности Тритона, на фоне черного неба, медленно приближались три отсвечивающих голубоватым сиянием каменные глыбы. Вот они прошли над темным куполом станции и исчезли за краем экрана, и... сразу же по экрану побежали черно-белые вибрирующие полосы высокочастотных помех, а затем запись и вовсе прервалась.

«Ну, точно! – уже гораздо увереннее подумал Шольц. – Задел случайно выключатель и сам не заметил!»

Снова включив запись передаваемой с камер наружного наблюдения информации, астрофизик откинулся на спинку кресла и повернулся к большому экрану, куда также выводилось изображение окружающего станцию пространства. Три астероида продолжали висеть над станцией, едва заметно вращаясь. Видимо, именно из-за этого вращения поверхность астероидов чуть отблескивала короткими яркими вспышками, словно преломляя и усиливая отражающийся от поверхности Тритона свет Урана. Спустя чуть более минуты Шольц заметил, как один из полиольстальных козырьков медленно втянулся в базовую щель, открывая импульсную антенну гравитационного орудия. На кончике центральной иглы антенны тускло светилась багровая точка. Прошло всего мгновение, и вокруг этой точки вспыхнули еще четыре багровых огонька, и сразу вслед за этим погасли все пять... Гравипушка произвела залп!

Атмосферы на Тритоне не было, так что выброшенный вверх столб гравитационного удара был совершенно невидим. Однако астероиды располагались настолько близко к поверхности спутника, что практически мгновенно на самом маленьком из них появился небольшой, абсолютно черный круг, он был прекрасно виден на фоне отблескивающей крошечными цветными бликами поверхности. Казалось, что эта совершенная в своей форме клякса продавливает каменное тело астероида, пытаясь пробить в нем дыру, сломать его в самой середине, хотя бы надколоть!.. Сам астероид также несколько переместился, словно бы приподнятый тяжелым ударом снизу, но это перемещение было слишком незначительным, слишком... невнятным!