— Молодым это всегда не под силу.

— Лагерь совсем близко. Хоть туда-то дойди. Я помогу тебе…

— Нет, детка моя. — Кого-ток покачала головой. — Мне нравится, как ты уламываешь меня, но я лучше знаю, как мне быть. Что могла, я уже сделала. А ты ищи своего Сновидца, девочка моя. Ищи свое будущее.

Пляшущая Лиса закрыла глаза, припадая к тощей старушечьей руке.

— Я… я побуду пока с тобой. Сделаю чум, чтобы там…

— Иди, — нежно прошептала ей Кого-ток. — Я тут, может, еще не один день протяну. Эдак ты опоздаешь к своему Сновидцу.

— Я его потом все равно отыщу. Разреши мне…

— Лиса…

— Да?

— О Сновидце. Ты никогда не видела настоящих Сновидцев, и я боюсь, что…

— Я видела Бегущего-в-Свете после Волчьей Охоты. И потом, я же была замужем за Кричащим Петухом.

— Это совсем другое.

— Что же? — с трепетом спросила Лиса, чувствуя, как запнулась старуха.

Кого-ток вздохнула, хрипя простуженными легкими.

— Старые, настоящие Сновидцы… Нет, не упомню ни одного, кто был бы женат.

— Не понимаю.

Кого-ток причмокнула губами:

— Я так и думала. Я никогда не говорила с тобой по-настоящему о Бегущем-в-Свете и обо всем таком, но, деточка моя, если он был у Цапли, ты можешь не узнать его, когда увидишь снова.

— Да это просто глупо, конечно же я его узнаю! Я его знаю с…

— Я не то имею в виду. — Кого-ток потянулась вперед и, прищурившись, стала высматривать что-то среди звезд. — Лиса, Сны меняют человека. Что-то происходит у него в голове. Он забывает о вещах этого мира. О друзьях… И тем более — о любви.

— Да вовсе нет, Сновидцы — такие же мужчины, как все. Я хочу сказать — Кричащий Петухом ничем не отличался от…

— Ба! — прыснула Кого-ток — Кричащий Петухом! Так он и не Сновидец вовсе. Ну бывали у него проблески когда-то, много лет назад. А потом он стал думать о власти — и это подавило все другие мысли. Потому он и потерял всю свою Силу, дитя мое.

Пляшущая Лиса вцепилась в руку старухи.

— А Бегущий-в-Свете, Бабушка? — спросила она.

— Настоящий Сновидец забывает обо всем, кроме Сна. Никто не знает, почему это происходит, но так уж оно бывает. Я девчонкой слышала: много сердец из-за этого разбилось.

Лиса вдохнула прохладный ночной воздух. Тяжесть сдавила ее грудь.

— Ты хочешь сказать, что он, может, и не ждет меня больше?

— То-то и оно.

Лиса вздохнула и поглядела на снежные хлопья, сверкающие при свете битвы Двоих, что идет в северном небе. Окоченев от страха, она шептала:

— Он там, он ждет меня. Я знаю. На горизонте появилось бледное свечение: это Лунная Женщина собиралась выйти на небо.

— Он не пришел на Обновление. Знаешь почему?

— Не смог. Был занят.

— Если бы он и впрямь хотел тебя увидеть, его никакие дела не удержали бы. Он остался с Цаплей, потому что Сон оказался для него важнее твоей любви.

— Почему же ты мне не сказала об этом? Я бы приготовилась…

— Ну, тогда не было нужды взваливать на тебя лишнее бремя. Тебе ведь еще и Вороний Ловчий досаждал. И еще… я тогда думала, что буду рядом с тобой, когда мы встретим Света, и смогу смягчить для тебя этот Удар. Я ведь не знала, что мой час придет так скоро.

— Я не могу поверить, что он… Не могу. — Она покачала головой. Надежда и горькие предчувствия смешались в ее душе. Все эти месяцы бедствий и одиночества только вера в его любовь помогала ей выжить. Кого-ток шумно вздохнула:

— И это девушка, которая так боролась, чтобы ни от кого по-настоящему не зависеть? Ты ведь сильная! Погляди-ка опять на землю. Там ведь только вороны летают. — Она указала скрюченным пальцем на сверкающее ночное небо. — Ты стоишь большего.

Сердце Лисы забилось, того и гляди, разорвется.

— Ему я не нужна, и ты меня покидаешь. Я не хочу оставаться совсем одна. Мне надо…

— Никто тебе не нужен, ты сама себе этим голову морочишь, потому что, дескать, таков обычай Народа. Считается, что женщина должна зависеть от других.

— Люди друг без друга не могут.

— Ой ли?

— Конечно!

Кого-ток подняла костлявый палец:

— Знаешь, почему люди так страшатся одиночества? Они боятся углубиться в себя, только и всего. Боятся до смерти, что у них не хватит сил пережить одиночество.

— Я себя не боюсь, — возразила Лиса. Кого-ток чуть-чуть улыбнулась. В глазах ее блеснула гордость.

— Что ж, хорошо. Потому что за свою жизнь я видела только двух женщин, которые — так мне казалось — смогут принять на себя такое.

— Кто же это?

— Ты и Цапля. — Кого-ток вздохнула и поглядела на струи лунного света, падающие на камни. — Я ее плохо знала. Мне было всего десять лет, когда она ушла из нашего лагеря. Но даже тогда я ею восхищалась.

— А если его не Цапля удерживает? — содрогнувшись, спросила Лиса. Ее воображение уже рисовало себе совсем другую картину.

— Ты имеешь в виду, а что если ты придешь в его лагерь — а у него уже три жены?

— Да.

— И ты собираешься броситься со скалы. Лиса наклонила голову. Взгляд ее упал на давно разоренное птичье гнездо, оставшееся в трещине камня меньше чем в полуметре над землей. Прутья затвердели от мороза. Внутри блестела разбитая скорлупа.

— Нет.

— Ага, значит, легче, если он ушел к другой женщине?

— С другой женщиной можно побороться. А с целым миром Духов…

— Конечно нет. Но он будет не первым, с кем ты расстанешься в этой жизни. Бывают вещи похуже.

— Что, например? — мрачно спросила Лиса. Кого-ток серьезно поглядела на нее:

— Погибель всего Народа. Если он посвятил себя Снам, значит, это для Народа. Понимаешь? Это не тебе назло…

Пляшущая Лиса поглядела на темную фигуру старухи. Сердце екнуло в ее груди.

— Я научусь понимать.

Кого-ток вновь поглядела на тусклые звезды.

— Научишься. — Голос ее звучал теплее, чем несколько мгновений назад.

Несколько мгновений они молча слушали, как с ревом проносится по каменистой равнине Ветряная Женщина, и смотрели на сверкающее северное небо.

— Ты на самом деле не хочешь возвращаться в лагерь?

— Нет, я хочу побыть здесь и поговорить со Звездным Народом, — чуть испуганно прошептала Кого-ток.

— Я останусь с тобой. Не могу допустить, чтобы ты умирала одна.

Кого-ток взмахнула рукой, отгоняя ее:

— Смерть — личное дело каждого. Ты мне здесь не нужна.

Слезы подступили к горлу Лисы. Она совладала с ними и снова спросила:

— Ты уверена?

Кого-ток поглядела на нее. Лицо молодой женщины выражало неподдельную муку.

— Тебе и впрямь хочется быть со мной до конца?

— Я и думать боюсь: ты совсем ослабеешь… а тут волки…

— Ну, я и так-то не больно сильна. А ты сумеешь их отогнать?

Если ты позволишь.

— Думаешь, сможешь это вытерпеть? Ведь это значит — пройдет куда больше времени, прежде чем ты выяснишь, что приключилось с Бегущим-в-Свете.

Глаза Пляшущей Лисы и старухи встретились, и между ними начался безмолвный разговор, доверительный и ласковый.

— Вытерплю.

Она достала из гнезда осколок скорлупы и нежно провела пальцами по его острому краю.

Чум был шириной метров шесть и почти на два метра выше седеющей головы Ледяного Огня. В дальнем углу лежали шкуры мамонтов и карибу; они блестели при свете горящего в углублении костра. По стенам висели разноцветные мешочки со снадобьями; каждый из них размещался в строго определенном месте, по сторонам света, — так, чтобы в него вошла Вещая Сила.

Он поднял глаза и, нахмурившись, поглядел на южную стену, на один из мешочков — «морской». Четыре дня этот узелок дразнил его; его сладкий голос мешался во все сновидения Ледяного Огня.

— Я не заткнул уши, — прошептал он, потянувшись к узелку. — Говори… Вдруг я пойму твою речь.

— Ледяной Огонь…

Он отдернул руку, заметив просунувшееся сквозь полог чума лицо Сломанного Копья. Ледяной Огонь пустил молодого охотника в чум, встал на ноги и обнял его. Сломанному Копью миновало двадцать Долгих Светов; он был высок ростом, крепко сложен, круглолиц, курнос. Он улыбнулся своими пухлыми губами и немного отклонился назад, окинув взглядом старейшину.