Стас ступил на упругий пол цилиндра, и мягкий свет вновь заполнил пространство.

Внутри практически ничего не было: длинный сферический коридор с довольно высоким потолком и утолщением в центре, наподобие шарообразной комнаты. Возле одной из стен, правда, имелось возвышение с плоскостью, на которой была изображена странная пиктограмма: светло-серый круг, разделенный на шесть равноценных секторов, слегка отличающихся друг от друга тоном окраски. А в центре круга – крохотная кнопка. Самая обыкновенная, не сенсорная, торчащая из поверхности металлическим цилиндриком.

– Скудная у них здесь меблировка, не находите? – риторически высказался Стас. – Я, честно говоря, большего ожидал от сверхрасы.

– Киборгов, гиперпереходов и витрин с волшебными палочками? – съязвила Вера, оглядывая помещение.

– У меня «умная» кухня в квартире выглядела более продвинуто, – парировал он.

Уиндел в это время обшарил весь цилиндр вдоль и поперек, остановился перед плоской «столешницей» с непонятным рисунком и принялся внимательно его рассматривать. Брови его все сильнее съезжались к переносице, взгляд становился напряженным. Ученый машинально грыз верхнюю губу.

– Ты понимаешь, что это? – спросил Нужный, машинально подмечая, как неловко ученый держит правую руку под наброшенным на плечи комбезом.

– Я догадываюсь.

– И как же эту штуковину включить?…

Уиндел почесал щеку и прикоснулся к одному из секторов круга.

В центре шарообразного помещения образовалась искусственная темнота. Это выглядело непривычно и пугающе: словно бы в радиусе метров двух в воздухе выключили свет…

Затем на черном фоне появилось изображение черточек и кружочков. Померцало немного, растворилось.

– Это… – Стас запнулся.

– Бинарный код. Единица в двоичной системе счисления, – подсказал Жаквин, глядя на возникшие квадрат, круг и треугольник. – А вот это десятиричная система. Смоти-ка, таблицу Пифагора объясняют…

В следующие несколько минут в темноте возникали арифметические и геометрические выкладки, усложняясь и ускоряясь. Наконец в воздухе повисла знакомая теорема Ферма.

– Тоже решили, – ухмыльнулся Уиндел. – Ладно, ликбез окончен. Валяйте, начинайте основную часть.

Вера со Стасом переглянулись.

– Ботан всегда так паясничает, когда начинает активно мыслить, – шепнул он ей на ухо.

И тут в темном шаре появилась система декартовых координат. Три пересекающихся под прямым углом прямых, схематичное изображение единичных отрезков и начала координат.

Стас невольно напрягся. Видимо, их догадки оправдались, и «Янус» оказался в точке пересечения векторов движения Солнечных. Теория Уиндела обрастала все новыми деталями…

– Что-то здесь не так, – негромко промолвил Нужный. – Тут же не три единичных отрезка изображены, а…

– Шесть, – закончил за него Уиндел. – Три плюсовых и столько же минусовых по осям Икс, Игрек и Зет. Итого – шесть.

Нужный почувствовал, как Вера прислонилась к его плечу, и обнял ее, аккуратно отодвигая от круга с кнопкой, будто тот мог укусить.

– Шесть Солнечных систем несутся друг к другу, – каким-то новым голосом – с нотками разочарования – проговорил Жаквин. – Переходы пока открыты лишь между тремя.

– Это невозможно, – покачал головой Стас. – Астрономы давно бы обнаружили сигналы…

– Откуда мы знали, что искать? – резонно заметил Уиндел. – И где.

В это время схематичная система координат моргнула, и вдоль осей полетели светящиеся шарики. Один из них постепенно укрупнился, превращаясь в желтую звезду средней величины. Затем по очереди были показаны планеты с крохами-спутниками.

И изображение исчезло, оставив пустой шар из мглы.

– И как же… оно… работает? – озвучила Вера вопрос, занимавший всех в последние минуты. – Ведь не просто так этот круг на шесть частей расчерчен.

Она протянула руку к «столешнице» и замерла в раздумье.

– Осторожно! – предупреждающе крикнул Жаквин. – Кажется, это не просто демонстрационный пульт! Это… система контроля или управления!

Вера отдернула кисть.

Уиндел подошел ближе, все так же неудобно подвернув правую руку под комбезом. И очень осторожно коснулся пальцем левой самого верхнего сектора.

Лепесток окрасился в зеленый. Остальные замерцали красным.

В темном «экране» замелькали объемные картинки.

Пирамиды. Тадж-Махал. Башни Кремля, на фоне которых кружился остроносый военный вертолет. Пустынная стрелка Манхэттена. Упорядочные камни Стоунхэнджа. Покинутая орбитальная станция в мерцании космоса, разгромленная флотом Иксов…

– Это же наша Земля, – прошептала Вера и приложила в отчаянии ладонь к губам. Даже ее гэбэшное прошлое и железные нервы не позволили остаться равнодушной при виде родной оккупированной планеты.

– Постой-ка, кажется, я начинаю понимать… – Стас коснулся следующего сектора.

И тот незамедлительно вспыхнул зеленым. Остальные – красным.

Перед ними замельтешили какие-то исполинские руины в оливковом свечении марсианской пустыни. Безликие мертвые города, с похожими друг на друга осыпавшимися строениями. Многокилометровые пропасти каньонов с неясными огоньками где-то в глубине…

– Это явно какая-то третья система. Не из наших. – Стас активировал следующий сектор и невольно поежился, глядя на изображение большого бракоразводного комплекса на Якиманке, в котором он неоднократно заключал и расторгал очередные супружеские союзы.

В темном шаре стали сменяться пейзажи ухоженных городов, широких автомобильных трасс, современных космодромов со знакомыми силуэтами «стекляшек» и «пеликанов», мелиорационные сети в обжитых пустынях, благоустроенные перевалочные базы на Луне…

Стас смотрел на калейдоскоп картинок, не касаясь следующего сектора. Смотрел до тех пор, пока шар-экран снова не стал пустым, а круг на «столешнице» не окрасился в изначальный светло-серый цвет.

Молчание длилось долго. Никто не хотел озвучивать очевидное.

– Значит, один из шести вариантов, – сказала Вера наконец. – Остальные – в расход.

– Мы вовсе не обязаны выбирать! – быстро возразил Нужный.

– Тогда рано или поздно кто-нибудь доберется сюда и выберет за нас, – ответил Уиндел. – Или погибнут все шесть Солнечных.

– А что это за кнопка в середке? Активатор, что ль?

Ученый рассеянно посмотрел на Стаса и пожал плечами. Но через секунду он встрепенулся и вытаращился на разлинованный круг, словно увидел на нем скорпиона.

– Это… это же…

– Опять озарило? – устало вздохнул Нужный.

Уиндел, не дав никому опомниться, вдавил кнопку.

– Ёпть… – вылетело у Стаса.

Ученый торжествующе держал палец на утопленной кнопке, которая окрасилась в ярко-красный цвет. Зато все шесть секторов при этом озарились зеленым.

В темном шаре появилось изображение цилиндра с пристыкованным «Янусом» на фоне пустынного звездного космоса.

Через минуту оно исчезло. Вместе с искусственным затемнением демонстрационного «экрана».

– Это седьмой вариант, – торжествующе провозгласил Уиндел. – Взрываем долбаный цилиндр и – та-дам! – один-ноль в нашу пользу.

Уничтожить объект можно было только изнутри. Кому-то суждено было остаться, чтобы положить конец смертоносному сближению систем и разрушить каналы связи, возникшие уже между тремя из них. После долгого препирательства Жаквин настоял на том, что запустить систему уничтожения должен он. Ни на какие возражения ученый не реагировал, все сильнее раздражался при попытках переубедить его и беспокойно поглядывал исподлобья то на Стаса, то на свои часы.

Нужный решил предпринять последнюю попытку образумить ученого.

– Что же станет с людьми Солнечных, если исчезнут Точки перехода? Ведь половина нашего флота останется возле Земли Игрек, а многие их… «избранные люди» – наоборот, окажутся в когтистых лапках санкционеров. Связь между мирами оборвется навсегда. Ведь межзвездные расстояния вновь станут непреодолимой бездной. Что станет с людьми, культуры, мораль и быт которых так внезапно перемешали?