А еще очень напрягала гробовая тишина в транссолярном эфире.

Огромный российско-китайский флот Игреков молча пропускал через свое пространство жалкую кучку Иксов.

Либо это было одно из самых нелепых недоразумений в истории войн, либо кто-то о чем-то договорился на самом высоком уровне. И судя по тому, как озадаченно пожимали плечами адмиралы и руководители государственных служб космической безопасности, верным скорее всего оказывалось первое.

«А он правда исполинский», – восхищенно прошептал Марек, когда эскадрилья вместе с сопровождаемым Militeuro-4 оказалась заслонена от Солнца тенью «Мао».

– Флагман, что ж ты хочешь, – пожал плечами Нужный. – Насколько я знаю, один из самых больших кораблей в обеих Системах. Гравитонным зарядом с орбиты ка-ак шарахнет, и континент вроде Европы можно смело стирать с топографических карт.

«Действительно – целый континент?»

– Я ж не точно, приблизительно говорю. Может – больше, может – меньше. Не приведи вакуум, чтобы на практике кто-нибудь проверил.

«Согласно общемировой санкции совета Земли и всех планет Солнечной системы разработка, создание и испытание гравитонного оружия массового уничтожения запрещены», – выдал Калнадор.

– А кто говорит о массовом уничтожении? – хмыкнул Стас. – У них главный калибр – это «Надир-G». Комплекс гравитонного подавления сверхкрупных целей. Предназначен для обороны. К примеру, для нейтрализации соразмерных кораблей противника или плотной группы малых и средних истребителей и штурмовиков в случае прямой угрозы нападения. Только вот при желании… можно лечь на высокую стационарную орбиту, фокус– зоны к центру планеты направить и шкварнуть. Пол-атмосферы в космос сдует, а пяток километров поверхности расплавит. Вглубь.

«Ты бы язычок свой шаловливый в задницу засунул штопором», – посоветовал Тюльпин.

Каптри за последние несколько минут позволял подчиненным базарить в эфире на вольные темы, чтобы хоть как-то снять напряжение. Но столь хамские двусмысленные «озвучки» военных хитростей Тюльпин пресекал жестко.

Гигантские кормовые конструкции основного китайского линкора остались позади, и всей группе вместе с Militeuro-4 пришлось немного отклониться от курса, чтобы не попасть в здоровенную кильватерную G-аномалию.

Впереди уже виднелась туша российского крейсера в сопровождении снующих истребителей. А за ним – несколько фрегатов…

Стас с внутренним содроганием смотрел, как сотни искорок, составляющих одно из соединений флота противника, движутся между замерших светлячков-звезд. Это то, что было видно невооруженным глазом: радар показывал куда больше. И вся армада, похоже, направлялась к Точке перехода в его Солнечную. А навстречу шла такая же – только с маркировкой «X», а не «Y». И у той и у другой были какие-то свои, очень важные цели…

– Черт возьми! – вырвалось у Нужного само собой. – Флоты не собираются сражаться друг с другом! Но с кем же тогда они…

Договорить он не успел.

Его машина ушла в сторону так резко, что если бы не компенсаторы ускорения – лоскутки скафандра оказались бы набиты мясным фаршем.

Перед глазами замелькали целеуказатели, цвет которых в мгновение ока сменился с желтого на красный. Ближайший корвет Игреков тут же выпустил по машине Стаса целую «вязанку» ракет, и автоматика немедленно дала импульсы на движки для смены вектора полета и скорости, попутно из люков скользнули ложные цели и тепловые ловушки.

Нужный быстро сориентировался и вывел нижнюю часть корвета в перекрестье рентгеновских лазеров. Выстрелил, не задумываясь – пальцы, как на тренировках, сами метнулись к сенсору-гашетке боевого джойстика.

Где-то в невидимой дали мощнейшее когерентное излучение пробило брешь в броне среднего корабля Игреков возле силового отсека, заставив команду не на шутку запаниковать.

«Кто атаковал?! – заорал в эфир Тюльпин. – Отставить!»

– Веду ответный огонь, – отозвался Стас. Он даже удивился холодному спокойствию, с которым произнес эти слова. – Подтверждено нападение со стороны противника.

«Я вас всех урою! – сипло выкрикнул каптри. – Первым кто– то из наших ударил! Кто санкцию давал, кретины?…»

«Мой корабль быть под прице…» – Фраза Руграно повисла хрипом в наушниках.

Стас, следя, как автоматика выравнивает машину относительно навигационных линий основной сетки, отметил, что со стороны поврежденного корвета к нему рванули два истребителя класса «Сухарь». Машины, как объяснял Тюльпин на занятиях, в умелых руках легкие и верткие, хотя сильно устаревшие.

От перекрестного лазерного укола двух истребителей увернуться довольно трудно. «Сухари» выстрелили практически синхронно, и машину Нужного вертануло так, что казалось, будто «звездный дождь» косыми светящимися нитками царапнул по иллюминатору… Но несмотря на отчаянный маневр, один из смертоносных лучей все же достиг цели и полоснул по выпуклой носовой части почти перпендикулярно.

Нужный сначала понял, что произошло, а потом уже зажмурился…

Системы защиты взвыли, предупреждая о повреждении внешней обшивки и об опасности проникающего излучения. Телеметрия скафа бестолково сообщила о вредном количестве радиации. И…

И все.

Глубоких повреждений не было.

Неужто пресловутый протекционный щит спас?

Плевать! Главное – жив.

Стас медленно открыл глаза, чтобы увидеть, как мелькнули за иллюминатором сиреневые сопла – это в автоматическом режиме ушли две ракеты класса анти-М. Через секунду яркая вспышка, слегка смягченная анизотропным стеклом, вновь заставила его плотно сжать веки.

Стало быть – одна из ракет попала, что ли?…

«Отставить! – орал Тюльпин. – Эскадрилья отдельного гвардейского, мать вашу, авиакрыла „Данихнова“, отставить! Прекратить огонь! Мудни! Кто ж вам позволил… Всех ведь в пыль могли превратить…»

Каптри еще несколько секунд бормотал что-то о прекращении огня и последствиях эмоциональной несдержанности на войне, а потом так выругался, что на некоторое время в эфире воцарилась тишина.

Бой прекратился так же внезапно, как начался.

Наверное, вражеские пилоты получили не менее четкий и экспрессивный приказ от своих командиров.

Космос вновь миролюбиво заглядывал в иллюминатор своим чернильно-алмазным ситом.

Стас оглядел кабину истребителя, словно мог на глазок определить повреждения. Потом встряхнул головой и скользнул взглядом по информации на основном дисплее, просмотрел данные основных узлов и систем. Прислушался, как тикает счетчик Гейгера, перекликаясь с писком датчика, возвещавшего о неисправности во внешних клапанах системы регенерации. Значит, все-таки лазерный шлепок оставил неприятный след на корабле… Ну и пусть! Какой-то там клапан – фигня по сравнению с тем, что могло сделать прямое попадание, не будь их «Янусы» защищены с помощью новейшей технологии высокоэнергетического поля.

Теперь Стас был готов разом простить все муки, которые испытал, когда проходил сквозь перламутровую пелену в шлюзе…

Чуть слышно заурчали гравитонники, возвращая корабль на прежний курс.

«У Руграно нервы не выдержали. Взял и жахнул по одному их „Сухарю“ из рентгенов, вот и началась свалка, – сказал Марек спустя минуту, часто и неглубоко дыша в микрофон. – Итальянец, что тут скажешь».

«Три машины потеряли, – констатировал Геннадий. – Все его звено в прах развеяли антиэмками. Жалко. Хорошо хоть фрегат наш не подбили».

Несколько секунд в эфире тихонько перешептывались помехи. Слышалось чье-то учащенное дыхание. Звук сглотнутой слюны.

Затем Тюльпин хрипло проговорил:

«С боевым крещеньем, уроды».

Солнечная система Y. Предполагаемая траектория свободной кометы Кила. Сотовый гравитонный комплекс «Удар»

– Дети, рожденные в браке, – бракованные, – заявил Кордазян.

Лабур вздрогнул и резко обернулся. Он не слышал, как второй пилот вошел в рубку и остановился возле комингса. Егору вообще не нравилась эта скотская привычка – крадучись входить в помещение.