Уиндел кричал и звал на помощь до тех пор, пока голосовые связки не отказались подчиняться ему в насыщенной метаном атмосфере штольни. Отчаяние все сильнее стискивало ученого своими невидимыми, но жуткими клещами. Он наконец осознал, что остался совершенно один в этом каменном склепе. Остальные – либо погибли во время взрыва, либо перестреляли друг друга минутой позже. В ушах до сих пор звенели звуки смерти…
– Нелепо-то как… – прошептал Уиндел, рефлекторно дергая намертво застрявшую ногу. Он рассмеялся, чувствуя соленый привкус на губах – то ли слезы текли по лицу, то ли кровь… Вдохнул сладковатый воздух, чувствуя, как сознание мутится, и заорал из последних сил: – Как же все это нелепо! Я ненавижу тебя, Стас Нужный! Господи, холодно-то как… Ты виноват во всем! Слышишь?! Не-на-ви-жу тебя! Слышишь?… Ненавижу…
Рядом загрохотало: обвалилась перегородка, и сквозь облако пыли пробились лучи света, похожие на цветок с тонкими бледными лепестками.
Темный силуэт мелькнул на фоне груды мусора – кто-то расшвыривал пинками труху.
Жаквин, борясь с подступающей тошнотой и ознобом, напряг слух и зрение, как мог…
Глухой басовитый голос донесся из сферы шлема скафандра:
– Слышь, Стреко… тьфу ты! Стас, слышь? Тебя тут проклинает кто-то. Задушевно так, самозабвенно.
Второй силуэт показался из-за подсвеченной кромки завала.
– Уиндел! Вы слышите меня? – Голос Нужного тоже звучал приглушенно. – Жаквин, отзовитесь! Вы где?
– Я ненавижу тебя, Нужный… – прошептал ученый, глядя затухающим взором на свое запястье. На «смертельном обруче» замерцал огонек активации. – Зачем ты пришел?… Я не хочу, чтобы ты спасал меня… Не хочу видеть… видеть…
Уиндел почувствовал, как ноге вдруг стало легче. Сил на то, чтобы открыть глаза, уже не оставалось… Кто-то подхватил его под руки и сунул в нос трубку с противным запахом… Кислород обжег глотку и бронхи живительной морозной струей…
Его принялись облачать в скафандр, который был явно больше на пару размеров.
Хлопок по щеке.
Неприятно…
Хочется заснуть…
Снова мерзкая ладонь бьет по лицу…
На уши давит надтреснутая тишина. Становится легче. Разум на миг проясняется, и будущее мелькает перед ним феерией счастливых лиц и россыпью огней…
Вновь удар по щеке. Сильный и обидный…
На грани слышимости раздается голос:
– Уиндел, не молчите! Говорите со мной! Не молчите!.. Поребрик, глянь, поводки включились! Нужно скорее уходить… По конвейеру… Уиндел, черт тебя дери, да скажи ты хоть что– нибудь, гадина!
– Нужный, подари мне смерть… – одними губами пролепетал Жаквин. – Я не хочу видеть… Сближение уже началось… Ты же можешь, Нужный… Сжалься…
– Как бы не так. – Шепот Стаса ударил в ухо раскатистым набатом. Проник в мозг. Уколол в самое сердце. – Мне необходимо вернуться и понять, Уиндел… Там – на Земле Игрек – осталась частичка моей души…
Холод сдавил горло.
Глубокий и неизбежный холод катастрофы.
Жаквин Уиндел с усилием открыл глаза и уперся тлеющим взглядом в стекло шлема, за которым разверзлась жуткая пропасть человеческой глупости…
– Дурак. Ты еще не понимаешь, что ждет впереди.
– А я хочу понять.
– Уверен?
– Да.
– Не боишься?
– Боюсь.
– Один раз ты уже не послушал меня… Видишь, к чему это привело?
– Вижу. К шансу разобраться в самих себе.
– Клинический идиот…
– Возможно…
Уиндел помолчал. Опустил веки, чтобы больше не видеть пропасти по ту сторону бликующего стекла.
И еле слышно проговорил:
– Я ненавижу тебя, ренегат.
– Знаю…
Глава 2
Проводницы упавшей души
Солнечная система Y. Земля. Россия
– Гриша, не суеверничай – ты же человек науки. – Дима пробежался пальцами по клавиатуре ноута и глянул на дисплей. Выпустил облачко пара в студеную ночь. – Параллакс не мог измениться. Проксима – переменная звезда 11-й величины. Наша труба такую погрешность по ней выдать может, что…
– Что «что»? – скрипнув снегом под ботинком, нахмурился второй подросток.
– Недопустимые значения…
– Набери Владика из Крымской.
– У них давным-давно «военку» ввели. Он сказал, звонить только в экстренном случае.
Гриша развернул приятеля к себе и посмотрел в его слезящиеся на морозе глаза. На роговице плясали синеватые отражения дисплея.
– Дим, ты считаешь, что резкое угловое смещение ближайшей звезды относительно Солнца – это недостаточный повод для экстренного звонка в обсерваторию?
– Пусти ты… Коперник недобитый… Хорошо, я наберу Владика. Но если он пошлет меня подальше и ФСБ снова будет донимать родичей, то я тебе в челюсть дам.
– Договорились.
– Ну и отлично. По рукам.
Дима достал мобильник и нашел в адресной книге телефон троюродного брата, работающего старшим научным сотрудником в Институте Неба при Крымской обсерватории.
– Владик, это я… Не разбудил? У нас тут…
Дима осекся, и Гриша услышал, как из трубки доносится быстрое бормотание.
– Что там? – шепотом спросил он у друга. – Что он говорит?
Дима оттолкнул его: мол, не мешай слушать. Через десять секунд он отнял трубку от уха и недоуменно уставился на экранчик. «Соединение завершено» – гласила появившееся надпись.
– Связь прервалась…
– Что он сказал, Диман?
– Наверх посмотреть…
– Чего? Куда посмотреть?
– Наверх. И радио врубить, если еще не все станции накрылись…
– Ты меня пугаешь. – Гриша поежился и машинально задрал голову, всматриваясь в ясное небо.
Дима бросился к ноуту.
– Сетку не видит… – удивленно произнес он через минуту.
– Попробуй напрямую через спутник.
– Бесполезно. Все каналы упали…
– Быть не может! Посмотри, какая идеальная погода… Ой, что это?
Подростки одновременно уставились на ветвистую телеантенну, торчащую над лифтовой будкой. На кончиках металлических прутьев мерцали зеленоватые искорки, придавая заснеженному профилю крыши сказочный колорит.
– Огни святого Эльма… – пробормотал Дима, сглотнув. – Бред какой-то… Грозы же нет… И вообще – зима… вроде как…
В этот момент порыв не по-зимнему теплого ветра взметнул снег с рубероида. Голые верхушки деревьев заметно качнулись, возле бортика крыши завертелись маленькие белесые смерчи. По лицам подростков чиркнули капли воды.
– Что происходит? – вскрикнул Гриша, выдергивая кабель из порта ноута и хватая телескоп вместе со штативом в охапку.
– Смотри, – осоловело глядя вверх, заорал Дима. – Звезд нет!
– Тучи?! Но откуда они взялись… Только же сейчас…
Следующий порыв ветра оказался таким мощным, что чуть было не сбросил обоих астрономов-любителей вниз с высоты девятого этажа. Гриша пригнулся, не выпустив, однако, телескоп, а Дима, прищурившись, проследил взглядом за ноутом, который бабочкой порхнул в темноту.
– Ни черта себе – ветерок! – двигаясь в сторону лифтовой будки, просипел он. – Пойдем вниз – комп искать… А дождь-то откуда посередь зимы?
– Григорий, ты здесь? – раздался крик из дверного проема. Это отец Гриши выбежал встретить пацанов.
– Тут мы, бать! – отозвался подросток, ошалело глядя, как молния прорезала чернильное чрево небес. Почти сразу громыхнуло так, что задрожали стекла, и несколько машин во дворе залились воем сигнализации.
Ураганный ветер с треском сорвал с соседней крыши лист жести, и тот страшным неуправляемым снарядом понесся прямо на пацанов. Дима еле успел толкнуть приятеля и сбить его с ног, прежде чем вертящийся стальной кусок со свистом рассек воздух аккурат над ними.
– Етишкин дух… – волоча за собой треснувшую трубу телескопа, выдохнул Гриша. – Могло бы располосовать…
– Ну-ка, живо! – Мужчина схватил пареньков и втянул их внутрь будки. Шарахнул дверью, отсекая хлынувшие потоки ливня. – Говорил я, не доведут до добра ваши полуночные глазения на Луну! Григорий, теперь я тебя точно выпорю…
Гриша не обратил на угрозы отца ровно никакого внимания.
