Что это означало? Только одно: если убийца был членом труппы и в то же время из проверенного оружия труппы не вылетела смертоносная пуля, тогда убийца воспользовался оружием, которое мы не проверили. Но ты спросишь, как такое возможно? Ты скажешь: «Ваши люди тщательно обыскали всех и вся и не нашли орудия преступления». На что я отвечу: «Убийца где-то его спрятал». Давай оставим это на некоторое время. Главное, что он использовал двадцать пятый автоматический, а поскольку производился только один выстрел, он, должно быть, стрелял в тот момент, когда стреляла вся труппа. Другими словами, убийца имел при себе также пистолет, заряженный роковой пулей, которую он выпустил в тот самый момент, когда стрелял из холостого револьвера, то есть он стрелял обеими руками одновременно! Да, да, убийца отлично стрелял обеими руками одновременно!
— Однако, — возразил я, — чем ты доказываешь свое предположение насчет того, что убийца стрелял из пистолета и револьвера одновременно? Разве не ты говорил, что залп был неровным?
— Да. Но вспомни, что руки у всадников были подняты вверх — они выпустили холостые заряды в крышу. Я считаю, что убийца не хотел выделяться и боялся навлечь на себя подозрение; он также должен был выстрелить в крышу холостым зарядом вместе с остальными; и мы знаем, что он так и поступил. Но поскольку после единственного залпа выстрелов больше не последовало, я справедливо пришел к заключению что его вторая рука держала роковое оружие и спустила курок приблизительно одновременно с общим залпом.
А теперь вернемся к этому любопытному вопросу насчет безупречного владения оружием обеими руками. Возможно ли такое? Разумеется, хотя не обязательно. В данном случае это оказалось возможным, а значит, след снова вел к Баку Хорну, который много лет пользовался двумя револьверами сразу. Человек, стреляющий из двух револьверов, должен владеть ими в одинаковой степени. Бак был не только логически выведенным мною подозреваемым, но он также удовлетворял двум очевидным признакам убийцы. Он не только умел стрелять из двух револьверов, но он был также отличным стрелком — что подтверждается. Человек который выпустил роковую пулю, был отличным стрелком — для него не составляло особого труда выпустить всю обойму, прежде чем смолкнет эхо выстрелов.
Но как он избавился от пистолета столь хитро, что никакие усилия полиции не позволили отыскать его? Исчезновение пистолета было самой загадочной чертой обоих преступлений. — Эллери помолчал. — Я проник в этот секрет только после того, как был убит этот однорукий хвастун, Вуди.
— Я долго ломал над этим голову, — честно признался я. — Насколько мне известно, ни одно из объяснений в газетах не приводилось. Куда, черт побери, он его дел? Или ты это тоже разгадал до окончания следствия?
— Я знал ответ в тот же день, когда был убит Вуди, — мрачно ответил Эллери. — Позволь мне вернуться ненадолго назад. Совершенно очевидно, что оба убийства были совершены одним и тем же преступником: обстоятельства были одними и теми же, и невероятное исчезновение пистолета, несмотря на очередные утомительные поиски, указывало на то, что во втором случае преступник применил тот же самый метод, что и в первом. Исчезновение оружия после убийства Вуди являлось важным доказательством того, что мы имеем дело с одним и тем же убийцей.
Итак, зачем Хорн убил Вуди, лучшего наездника, до своего исчезновения? Тот факт, что оба мужчины были соперниками, слишком слаб, чтобы объяснить убийство; на самом деле у Вуди имелся куда более веский — на поверхности — мотив убить Хорна, чем у Хорна — убить Вуди, потому что именно Вуди затеял ссору из-за того, что Хорн занял его доходное место. Нет, здесь могло быть только одно вразумительное объяснение: каким-то образом Вуди обнаружил подмену и догадался, что Хорн совершил первое преступление. Если бы он открыто сказал «Миллеру», что знает, кто он на самом деле, то Хорну пришлось бы его убить, дабы спасти свою шкуру.
— Очень хорошо теоретизировать, — съязвил я, — но мне кажется, ты продолжаешь пользоваться только иллюстративными доказательствами.
— Я стараюсь, — пояснил Эллери, — и считаю, что могу обеспечить подтверждение теории, которая убедит даже тебя, фому неверующего. Где подтверждение? В десяти тысячах долларов, которые были украдены у Керли из зеленого сундучка и которые почти сразу же нашлись в комнате Вуди.
— Но как это подтверждает твою теорию? — удивился я.
— А вот как. Исследование ограбленного сундучка выявило, что Вуди не крал этих денег. Опять лишь догадка, скажешь ты. Вовсе нет. Замки на сундучке выворачивали до тех пор, пока не слетели петли. Обе петли были вывернуты в одном направлении — назад к крышке сундучка. Петли крепились по обеим сторонам сундучка, помнишь, а не спереди. Теперь ты понял?
— Нет, — честно признался я.
— Это так просто, — печально произнес Эллери. — Обыкновенный человек стал бы крутить в одном направлении и той рукой, которая для него предпочтительней, особенно если выкручивание требует силы. Если ему нужно выкрутить два петельных скрепа, то он будет выкручивать сначала правую петлю правой рукой (если он правша), затем повернет сундучок и примется выкручивать левую петлю снова вправо все той же правой рукой. В таком случае петли будут вывернуты в противоположных направлениях, а не в одном, как мы обнаружили в случае с сундучком Керли. Но мы сейчас говорим об обычных людях, которые, как правило, предпочитают работать какой-то одной рукой. Но вспомни о Вуди — у него вообще была только одна рука! И он мог бы вывернуть сначала первую петлю, а затем, повернув сундучок другой стороной, вторую; в таком случае петли оказались бы вывернутыми в противоположных направлениях. Однако они были вывернуты в одном и том же направлении. Значит, это сделал не Вуди. Отсюда вывод — Вуди этих денег не крал.
Кроме того, будь Вуди вором, разве он оставил бы деньги в незапертом ящичке собственного туалетного столика чтобы их обнаружили даже при самом поверхностном обыске? То, что деньги лежали в незапертом ящичке, доказывает, что Вуди ничего не знал об их краже. Но если он не клал деньги в ящичек сам, значит, он ничего не знал о краже и деньги подложили к нему в ящичек, чтобы подставить его.
Но давай вернемся к ограбленному сундучку. Тот факт, что петли были вывернуты в одном направлении, наводит на мысль, что они были вывернуты одновременно — вор схватил каждой рукой по петле и вывернул одним движением сразу обе в сторону крышки сундучка. Но что нам это дает? Тут нужны две сильных руки, вот что. Этот металл — хоть слабый и плохой, тем не менее металл; потребовалось бы немалое усилие, чтобы вывернуть одну петлю даже предпочтительной рукой, то есть более сильной рукой; однако вор приложил одинаковую силу обеими руками сразу. На что это указывает? Определенно на вора, хорошо владеющего обеими руками одновременно. Да-да, я это знаю, — поспешно продолжил Эллери, уловив возражение по моим губам. — Я знаю, ты скажешь, что это ненадежное заключение. Но оно давало намек, и ты не можешь этого отрицать. Если вор отлично владел обеими руками одновременно, как Бак Хорн, то это что, простое совпадение? Я был совершенно убежден, что именно Бак Хорн похитил деньги Керли Гранта.
Но за каким чертом нужно было Хорну или Миллеру, или назовите его как хотите, красть деньги Керли — деньги сына своего лучшего друга? От отчаяния? От крайней нужды? Или, может, алчность взяла верх над дружбой? Итак, если Хорн украл деньги, то откуда стало известным, что они оказались в комнате Вуди в тот же самый день? Значит, Хорн, каково бы ни было объяснение, не крал денег из алчности; я думаю, ситуацию легко реконструировать.
Вуди каким-то образом догадался, что Миллер — это Хорн, и сказал ему об этом. Что стал бы делать в данном случае человек вроде Вуди?
— Шантажировать — требовать деньги, — подсказал я.
— Именно так. Хорн должен был усмирить Вуди таким образом, чтобы тот замолчал навеки. Хорн воспользовался тем, что Керли Грант получил наследство. Он украл деньги, отдал их Вуди — который не имел времени заподозрить, что это деньги Керли, и не видел причины прятать их — он просто убрал их в ящичек своего туалетного столика. Хорн знал, что к тому моменту, когда обнаружится пропажа денег, Вуди будет уже мертв, деньги найдут и отдадут Керли и никто — кроме Вуди, естественно! — не пострадает. Каким хитроумным был Хорн! Заплати Хорн Вуди своими деньгами, он никогда не смог бы вернуть их назад, даже если бы они были обнаружены в ящичке Вуди; как Миллер он не мог притязать на них. Однако, позаимствовав деньги у Керли, он сберег свои собственные, а Керли получил свои деньги обратно. Словом, все указывало на Бака, как на преступника.
