Она почувствовала его прикосновение к своим волосам и подняла голову, избегая ласкающей ее руки.

– Пожалуйста, не трогай меня. От этого только тяжелее сознавать, что... мне придется оставить тебя.

Пальцы Мэлгона замерли.

– О чем ты говоришь?

– О союзе... Если Фердик умрет, ваше соглашение станет недействительным и ты... ты отошлешь меня обратно в Манау-Готодин. – Рианнон тяжко вздохнула и отвернулась.

Мэлгон обнял жену. Она пыталась сопротивляться, но все же он усадил ее к себе на колени и принялся укачивать, как маленькую.

– Ну-ну, Рианнон, – шептал он ей на ухо. – Я не стану... да просто не смогу отослать тебя... даже если преемник Фердика пойдет на меня войной. Теперь ты моя, и я ни за что не откажусь от тебя... никогда.

Она не могла поверить ласковому голосу мужа и попыталась оттолкнуть его.

– Но ведь теперь все кончено. Бриганты больше не будут сражаться за Гвинедд, и твоя женитьба станет бессмысленной.

Не отпуская ее, Мэлгон заговорил низким, торжественным голосом:

– Как кровные связи наших народов – да, возможно. В этом смысле наш брак уже не будет иметь прежнего значения. Но как союз мужчины и женщины для меня он не утратит смысла. Повторяю, Рианнон: ты моя, что бы ни случилось. Я не откажусь от тебя лишь потому, что твоему отцу вдруг вздумалось умереть на самой вершине своего могущества.

Королева поглядела в лицо мужа.

– Отчего ты так ненавидишь Фердика?

– Видишь ли... – Мэлгон призадумался, осторожно подбирая слова. – Я не могу простить плохого отношения к тебе.

– Так ты из-за меня? – недоверчиво спросила она.

– Наверное, его старые интриги тоже сыграли свою роль, хотя это я как-нибудь пережил бы. Но такое отношение к собственной дочери – это выше моего понимания. Он обязан был защищать тебя или же достойно покарать того, кто причинил тебе страдания...

Злобная тень скользнула по его лицу. С минуту озадаченная Рианнон наблюдала за ним, а потом расслабилась в его объятиях. Она с трудом верила в свое счастье. Несмотря ни на что, Мэлгон готов был оставить ее при себе в качестве законной жены. Более того, он ненавидел Фердика, своего союзника, не почему-либо, а из-за нее. Королева положила голову на широкую грудь мужа и почувствовала неописуемое облегчение. Миг сведения политических счетов, которого она так боялась, не наступил. Муж действительно желал ее – и даже больше, чем она могла предположить. Но блаженное умиротворение было нарушено самим Мэлгоном, когда он снял ее со своих колен.

– Я должен отдать распоряжения по поводу твоей поездки к отцу.

– Поездки к отцу?

– Ну да. Ты не слышала конца сообщения: Фердик, прежде чем умереть, желает видеть тебя.

– Меня?

Мэлгон кивнул.

– Подумай хорошенько... если ты не хочешь ехать, то мне все равно.

Пытаясь успокоиться, Рианнон глубоко вздохнула:

– Он умирает. Я не могу отказать ему. В конце концов, я ведь не испытываю к нему ненависти, подобно тебе. Мой отец сделал для меня все, что мог... Просто он одинаково равнодушен ко всем женщинам.

– Возможно. – Мэлгон поднялся. – Если ты не держишь на него зла, то я тоже попытаюсь простить его. – Он направился к двери. – Скоро вернусь, только отдам распоряжения, чтобы все приготовили. А тебе надо поспать. Я уверен, что Бэйлин будет готов уже на рассвете.

– А ты... Разве не едешь с нами?

Мэлгон покачал головой:

– Я не могу бросить Гвинедд без защиты, особенно теперь, едва отвоевав его. С тобой отправляются Гавран и его дружина, а Бэйлин с Элвином доставят тебя домой. С ними ты будешь в безопасности.

Король вышел, а Рианнон снова разделась и зарылась в меха и одеяла, чтобы поскорее согреться в остывшей кровати. Она уставилась и темный потолок. Мэлгон не собирается бросать ее, посмотри па то, что имеет для этого все основания. Трудно поверить, что ему действительно приятно иметь такую жену, но это правда.

Рианнон в задумчивости прикусила губу. Опасная вещь – все эти радужные надежды на будущее, но она ничего не могла с собой поделать.

Несмотря на поздний час, большинство дружинников Мэлгона не расходились и беседовали возле очага в большом зале. Там он и застал их, когда вернулся отдавать распоряжения.

– Ну что? – спросил Бэйлин, быстро глянув на короля. – Она едет?

Мэлгон страдальчески поморщился:

– Да. Как ни трудно это понять, Рианнон, кажется, очень переживает за Фердика.

– Но ведь он ее отец, – заметил Гарет.

– Ты прав. И, по-видимому, она еще не вполне осознала свое горе. Так или иначе, нам предстоит узнать, кто станет преемником Фердика на престоле. Я заметил, что здесь был Гавран. Он не предполагал, кто бы мог занять место его короля?

Бэйлин медленно покачал головой.

– Он лишь заметил, что сыновья Фердика еще настолько молоды, что о них рано и думать, а братья... Их несколько, хотя ни один не жил в лагере. Так что Гавран и сам теряется в догадках.

– Проклятие! – Мэлгон развернулся и принялся мерить шагами комнату. – Меньше всего я ожидал, что Фердик подведет меня таким дурацким образом!

Бэйлин вновь подал голос:

– Ты считаешь, что наш союз расторгнут?

– Не знаю. Все теперь зависит от наследника.

– А что будет с Рианнон? – тихо и осторожно спросил Рис.

Мэлгон обернулся к нему и холодно молвил:

– Если ты думаешь, что я отрекусь от своей жены только потому, что наш брак больше невыгоден, ты глубоко заблуждаешься. Смерть Фердика ничего здесь не изменит. Возможно, в свое время я женился на Рианнон только из-за ее приданого в виде бригантского войска, но зато теперь, когда она стала моей, я намерен оставить все как есть. Хватит уже укладывать ко мне в постель женщин по политическим соображениям.

– Господи Иисусе! – радостно воскликнул Бэйлин. – А ведь это хорошие новости! Я уж боялся, что после смерти Авроры ты никогда не заинтересуешься слабым полом.

Мэлгон загремел не хуже настоящего небесного грома:

– А ты, Бэйлин, если хочешь завтра выехать на рассвете, лучше бы отправлялся спать!

– Думаешь, мы поспеем вовремя? – спросил Элвин, наблюдая, как все остальные удаляются восвояси.

– Хочешь сказать, до того как Фердик испустит дух? – Мэлгон с сомнением покачал головой. – Ума не приложу. Он еще крепкий и довольно молодой – если и впрямь хочет повидать дочку, прежде чем уйти в мир иной, то еще недельку-другую продержится.

Путешествие в Манау-Готодин обратилось омерзительнейшей прогулкой по холодной осенней сырости, под дождями. Даже выросшая в северных краях Рианнон страдала от жестокого горного ветра и леденящих туманов, поднимавшихся из болотистых низин. Скорость продвижения еще более снижалась из-за отряда бригантских пехотинцев. В конце концов, опасаясь, как бы Фердик не умер прежде, чем они доберутся до Катрайта, Рианнон с сопровождавшими ее всадниками ускакала вперед.

В первые несколько ночей королева спала в одной палатке с Энид – рабыней-ирландкой, которая на время этого путешествия заменила не умевшую ездить верхом Таффи. Обе женщины каждое утро просыпались настолько замерзшими и измученными, что Элвин и Бэйлин в конце концов забыли о скромности и приличиях и вызвались ночевать в одной палатке со служанкой и женой короля. Согретые двумя мужскими телами, женщины наконец сумели как следует выспаться.

Чем ближе подъезжали они к Манау-Готодин, тем сильнее волновалась Рианнон, думая о предстоящем свидании с умирающим отцом. Казалось очень странным, что именно теперь он захотел видеть дочь, которую попросту не замечал в течение всей жизни. Она догадывалась, что Фердик хочет сказать ей о чем-то очень важном, и со страхом задавалась вопросом: что бы это могло быть? Но не боязливое любопытство, а лишь чувство ответственности перед умирающим отцом не позволяло ей остановиться и приказать поворачивать обратно.

Наконец всадники добрались до густых лесов Манау-Готодин. Эти поляны и ручьи, даже наполовину замерзшие, покрытые серебряным льдом и инеем, пробудили давние воспоминания. Вот здесь осенью были целые россыпи ягод – однажды они с Будой собирали в этом месте лесной урожай. А за холмом стояла священная рощица, где в ту страшную ночь ею овладел Алевенон. При мысли об этом она поежилась, но, к своему удивлению, не почувствовала прежней душевной боли, – то ли время, то ли терпеливая нежность Мэлгона залечила ее раны.