– Эсилт была точь-в-точь как моя мать. Ни та, ни другая просто не умели думать ни о ком на свете, кроме самих себя. Жажда власти, подобно яду, иссушила их души. Одно время я думал, что и мне не избежать этой участи, что я точно так же проклят, как они. Я боялся, что меня сожрет тот же демон, что овладел ими.

Рианнон взяла его руку в свои и поцеловала его пальцы со словами:

– Не говори так, муж мой. Ты добрый человек, ты хороший король. На тебе нет проклятия.

Мэлгон расширенными глазами поглядел на супругу.

– Иногда я думаю: не оттого ли у меня нет детей, что моему семени предопределено зачахнуть, чтобы вместе с ним погиб и дьявол?

Рианнон не сумела подавить дрожь, которая пробежала по ее телу от этих слов. Какую тьму носил он в своей душе! В том, как он ненавидел Эсилт, было нечто от настоящего безумия. Гвеназет права: если только Мэлгон узнает, что значила для Рианнон эта женщина, он перенесет всю силу своей ненависти с покойной сестры на жену.

Король мгновенно отреагировал на нервную дрожь супруги.

– О Рианнон, я не хотел тебя напугать. Если ты родишь мне ребенка, то его ни в коем случае не коснется беда. – Он ласково дотронулся до ее щеки. – Ты так чиста и невинна. Может быть, твоя чистота искупит грех моего семейства. У тебя нет ничего общего с Фердиком... ни жадности, ни злобности. Кем бы ни была твоя мать, она, несомненно, добрая и нежная женщина.

Рианнон уклонилась от ласковой руки мужа и угрюмо пробурчала:

– Я не невинна.

– Что? – Мэлгон в изумлении уставился на жену, и лишь спустя некоторое время в его глазах появилось понимание. – Ах, это. Мне дела нет до девственности твоего тела, Рианнон. Я восхищен чистотой твоего духа. Стоит мне поглядеть в твои глаза, и я вижу, что в них нет ни капли злого умысла.

Он уложил ее к себе на грудь. Рианнон не сопротивлялась, хотя сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Тайна ее отношений с Эсилт тяжелой ношей лежала на душе. Позволительно ли молчать об этом теперь, после признаний супруга в столь полном к ней доверии?

Мэлгон почувствовал, что жена чем-то смущена.

– Что случилось, Рианнон? – спросил он. – Я так напугал тебя своей болтовней о проклятии?

– Нет, я только боюсь твоей злости, – прошептала она. – Боюсь твоего нежелания забывать о прошлом, прощать старые обиды.

Мэлгон заглянул ей в лицо:

– Славная моя Риан, я уверен, что ты никогда не сделаешь того, чего я не смог бы простить. Конечно, мы можем иногда поспорить, но ведь случается, что супруги ворчат друг на друга. Я знаю, что слишком вспыльчив, но, как правило, быстро справляюсь со своим настроением.

– Но как же в отношении... – Рианнон замялась, не решаясь произнести имя Эсилт.

Мэлгон тотчас же нахмурился. Он покачал головой и с горечью в голосе проговорил:

– Христианские священники говорят, что Бог учит прощать, но я не могу. И не сомневаюсь, что до самой могилы буду проклинать Эсилт. – Он взглянул на Рианнон, с усилием отгоняя от себя мстительные мысли. Его изумительно синие завораживающие глаза встретились с глазами супруги, и рука протянулась к ней, чтобы погладить ее по волосам. – Не будем больше говорить об этом. Я не хочу, чтобы демоны прошлого помешали нашим с тобой мечтам о будущем.

Рианнон снова положила голову ему на грудь, принуждая себя расслабиться, но так и не сумела унять дрожь, вызванную дурными предчувствиями. Мэлгон понял ее настроение.

– Заставь меня забыться, Рианнон. Заставь меня забыть о прошлом, и я сделаю для тебя то же самое.

На коленях у Рианнон лежала темно-синяя рубаха. Только что она закончила вышивку по горловине. Все было сделано безупречно, и, как бы придирчиво ни осматривала мастерица плоды своего труда, она не находила в работе изъяна. Да, теперь ни одна живая душа не осмелилась бы усомниться в ее искусстве. Даже отец, которому в общем-то было все равно, в свое время признал ее талант: девочка пережила всего только тринадцать зим, когда ей было поручено надзирать за пошивом церемониальных одеяний.

Тонкие пальцы вспоминали каждый стежок в сложном узоре из переплетающихся листьев и змей, как ожерелье, обнимавшем вырез обновы Мэлгона. До сих пор Рианнон не создавала ничего подобного и надеялась, что мужу понравится ее работа. По крайней мере к зиме у него появилась лишняя теплая рубашка.

Королева услыхала голос Гвеназет за дверью, вскочила с места и, глубоко вздохнув, поспешно отложила рубаху в сторону, а иголку воткнула в кожаную стенку своей коробки для рукоделия. Домоправительница всегда выражала неудовольствие, обнаруживая госпожу в мастерской. Но чего она ожидала? Неужто и впрямь надеялась, что Рианнон возьмется управлять хозяйством, несмотря на полную неопытность в этом нелегком деле?

На сей раз Гвеназет промчалась мимо, так и не заглянув в ткацкую. Рианнон подошла к станку, на котором было натянуто неоконченное полотно, и залюбовалась материей. Богатый индиго с малиновым оттенком не только ласкал ее взор, но и пробуждал мечты. Королева с удовольствием представила себе, как величественно будет выглядеть Мэлгон в новом тяжелом плаще, накинутом на плечи, и улыбнулась своим мыслям. Мужу шли глубокие тона в отличие от отца, который предпочитал яркие и чистые краски в своей одежде. Утонченный оттенок этой ткани, похожий на сокрытый в драгоценном камне неожиданный перелив, оживит темные блестящие волосы Мэлгона, и они покажутся еще чернее, зато блеск глаз станет глубже и проникновеннее.

Улыбка сползла с лица Рианнон. Ведь этот плащ она начала вскоре после отъезда короля, совершенно не надеясь закончить работу к его возвращению. И вот теперь почти все готово, но об окончании кампании покуда нет и слуху. Рианнон нахмурилась. Уж две луны сменились, но за это время до Диганви дошло лишь несколько скупых весточек о продвижении войск Мэлгона. Наверное, напрасно он надеялся на быстрое завершение войны.

– Рианнон! – Королева обернулась и увидела на пороге Гвеназет. Домоправительница разрумянилась и задыхалась от быстрого бега. – Наши на пути домой! – провозгласила она. – Гонец сообщил, что возвращаются с победой. Наверное, вожди подчинились Мэлгону. Часовой заметил войска на дороге. Они скоро будут здесь! – Гвеназет остановилась, чтобы перевести дух, потом указала на платье королевы. – Я отправила Таффи за вашим новым лавандовым нарядом. Непристойно встречать мужа в этом. Резкие слова обидели Рианнон. Простенькое свободное платьице, которое она обычно носила, как нельзя лучше подходило к ее образу жизни и обычным занятиям. Нельзя же было пылить в ткацкой или мазать глиной в гончарной те прекрасные наряды, что появились у нее благодаря стараниям местных мастериц. Да и пешие прогулки по лесу в ярких шелках или расшитых тонких шерстяных одеждах были совершенно невообразимы. Разумеется, теперь, когда муж вернулся домой, ей придется сделать над собой усилие, чтобы выглядеть достойно королевы.

Гвеназет умчалась по делам. Вслед за ней из мастерской вышла Рианнон. По всполошившемуся двору, где бегали женщины, дети и слуги, она дошла до королевских покоев. Здесь ее ждало шелковое платье цвета лаванды. Прикосновение тонкой материи к коже доставляло настоящее наслаждение, но теснота этого наряда была крайне непривычна. По настоянию Гвеназет, в талии и в бюсте платье сделали совсем узким, чтобы оно точно обрисовывало фигуру. Правда, сама Рианнон весьма сомневалась, стоило ли так подчеркивать скромные размеры ее прелестей. У нее не было пышных округлостей, которые могли бы соблазнительно натягивать ткань, и она опасалась, что прилегающий покрой лишь явственнее подчеркнет ее мнимые недостатки. В той шкатулке с драгоценностями, что хранилась на дне сундука, Рианнон отыскала подходящие аметистовые бусы, серьги и браслеты и украсила блестящими каменьями шею и запястья. Ставя ларец на место, она наткнулась на скользкий тяжелый предмет и медленно вытащила из сундука полированное бронзовое зеркало, укрепленное на ручке с богатым орнаментом. Эта вещь принадлежала первой жене Мэлгона, и теперь, по настоянию Гвеназет, Рианнон пользовалась ею. Молодая королева уже поднесла к лицу зеркало, чтобы заглянуть в него, но тут же передумала и торопливо спрятала зеркало поглубже. Что толку смотреть на свое отражение? Если не считать украшений и платья, во всем остальном она выглядит как всегда. А уж тягаться в красоте с тем необыкновенным созданием природы, которым, по описанию Таффи, была первая жена Мэлгона, нет никакого смысла.