Кайт согласно кивнул.

– Нам повезло, что Коуттс оказался таким отзывчивым человеком, а вам удалось перетянуть Крейна. Иначе сохранить банк было бы очень проблематично, его же обворовывали годами, а если бы стали изымать вклады…

– Все обошлось. Давай-ка поедем в Джесмонд-хауз и до завтра будем отдыхать. Может, хочешь пожить здесь, чтобы не мотаться? Тогда возьми пару слуг и все необходимое из Джесмонд-хауза.

– Пожалуй, я так и сделаю. Прямо сейчас.

– Прекрасно. – Джесс зевнул и потянулся. – А мне хочется поскорее попасть домой и переодеться во что-нибудь попроще.

Ему не терпелось увидеть Джорджи и рассказать ей все. Пора, наконец, вспомнить о себе и объявить о помолвке.

Если доктор Шоу надеялся, что Джорджи станет легкой добычей, он сильно ошибся. Она растерялась только в самый первый момент. Но потом ей на помощь пришел звериный инстинкт. Она наклонила голову и вцепилась зубами в его руку на своем запястье с такой силой, что почувствовала на губах вкус его крови.

Он вскрикнул от боли и отпрянул. Она бросилась к двери, но он успел схватить ее за подол юбки и потащил назад. С неожиданной силой, которую придали ей испуг и гнев, она крутанулась вокруг себя, оставив клок ткани в его руке, схватила стоявший на столе бюст Платона и что было силы ударила им доктора Шоу по голове.

Тот мешком повалился на пол. На какой-то ужасный миг Джорджи показалось, что он мертв: из раны на виске сочилась кровь.

В этот момент вошел Джесс.

Джорджи стояла лицом к нему, бледная как полотно, с дикими глазами. Она держала что-то в правой руке и смотрела вниз. Джесс не мог понять, на что, потому что доктора Шоу загораживала софа.

Увидев Джесса, Джорджи только пошевелила губами. Джесс рванулся к ней через комнату.

– Джорджи! Что здесь произошло?

Его крик вывел ее из оцепенения, и безжизненным голосом она проговорила:

– Кажется, я его убила, только мне его не жалко, он хотел меня изнасиловать.

– Кто хотел изнасиловать? – Джессу показалось, что она вот-вот упадет без чувств. Он подхватил ее и попытался разжать ее пальцы, обхватившие бюст Платона. – Гарт?

– Нет, он, – Джорджи снова уставилась в пол.

И тут Джесс увидел лежавшего на полу доктора Мейнарда Шоу.

– Может, он жив? Я не хочу на виселицу из-за него.

Джесс, оставив попытки отобрать у Джорджи бюст Платона, в который она вцепилась мертвой хваткой, опустился на колени рядом с раненым философом. Тот застонал от его прикосновения и попытался сесть. Джесс придержал его рукой.

– Лежать, – приказал он, поднимаясь на ноги, и посмотрел на Джорджи. – К сожалению, дышит. Убить его за такое мало.

– Ой, не надо, Фиц, – проговорила Джорджи. – Он этого не стоит. И потом, он не успел даже поцеловать меня, когда я стукнула его Платоном. – Она протянула Джессу бюст, и он расхохотался.

– Платоном?! Вы его ударили бюстом Платона?! Какая прелесть! Истиннный философ повергает наземь фальшивого! Но зачем вы его приняли, этого доктора? Вы же отказали ему от дома.

Он поставил бюст на стол и прижал Джорджи к себе.

Уткнувшись ему в грудь лицом, она глухо проговорила:

– Я его не принимала. Он вошел через стеклянную дверь, как и вы. Думал застать меня одну. Он говорил такие гадости о нас, о вас и обо мне. – Джорджи вздрогнула.

С пола уже доносились прерывистые стоны. Джесс посмотрел вниз, прислушиваясь.

– Она меня укусила, – ноющим голосом жаловался Шоу.

Джорджи, оправившаяся после потрясения, ответила тихим смешком.

– Он меня схватил, и я укусила его за запястье. А потом ударила Платоном.

Доктор Шоу застонал и попытался приподняться. Джесс, немного отодвинувшись от Джорджи, толкнул его ногой. Тот растянулся снова.

– Лежите и не двигайтесь, пока мы не решим, что с вами делать.

– Пусть идет, – прошептала Джорджи. – Я не хочу скандала.

– Ну, уж нет! Это было бы несправедливо, – возразил Джесс, машинально толкая ногой Шоу, предпринявшего очередную попытку подняться. – Пусть он немедленно убирается из Нетертона. Сядьте, посидите минутку, пока я займусь этим другом философии.

Поставленный, наконец, на ноги, доктор Шоу молча слушал Джесса, прижимая платок к кровоточащему виску, и мямлил:

– Да-да, немедленно… Это было просто недоразумение…

– Оставьте свои сказки, – весело проговорил Джесс. – Благодарите Бога, что мы такие добрые, и убирайтесь. Мой человек Тоззи поможет собраться и проводит вас. Чтоб духу вашего здесь не было… У тебя правда все в порядке? – ласково спросил Джесс, когда доктор Шоу исчез за дверью.

– Правда, – со вздохом ответила Джорджи. – Он меня только испугал.

– Забудь о нем. Он больше не вернется в Нетертон.

– А что с мистером Боулби? С ним тоже покончено?

– Да. Он уехал из Нетертона, а банк спасен. Каро больше не грозит потеря Памфрет-холла. Об этом ей и остальным пострадавшим будут разосланы письма.

– Хорошо. Теперь и я могу спать спокойно. Но что заставило тебя подозревать мистера Боулби?

– Состояние дел моей тетки, когда я вступил в права наследования. Потом я узнал еще кое-что, и это навело меня на мысль, что здесь что-то не так. Ну а когда ты рассказала про Каро, я уверился в этом окончательно.

– Мне и в голову не приходило, что он мошенник; думала, просто неприятный человек.

Джорджи не стала спрашивать, правду ли говорят, что Фиц сказочно богат. Ей это неинтересно. Она любит Джесса и выйдет за него замуж, даже если окажется, что у него нет ни гроша.

Так она ему и сказала.

– Ну, звучит впечатляюще, – ответил он. – Хотя, скажу по секрету, мы с тобой могли бы снарядить небольшое войско.

– К чему? Мне хватило одного Платона, чтобы сразить доктора Шоу. Но все-таки приятно сознавать, что не придется побираться.

Джесс рассмеялся:

– Моя миссис Джорджи верна себе, как я вижу. Осталось только пожениться.

– Ты думаешь, это просто? – воскликнула Джорджи. – Ты понятия не имеешь, что значит устроить свадьбу. Нам еще повезет, если окажемся перед алтарем до Пасхи.

– Ну, если так, – с лукавой улыбкой начал Джесс, – то я согласен немножко подождать. Я не стану заходить чересчур далеко, но ты, надеюсь, не думаешь, что пылкий мужчина станет монахом на целых десять месяцев.

– Страстная женщина тоже не будет монахиней.

– Прекрасно. Тогда я обниму тебя… вот так… и поцелую тебя, вот так…

Дверь распахнулась, и вбежали Гас и Энни, сопровождаемые окриком гувернантки:

– Сколько раз вам говорить: надо стучаться, прежде чем войти!

– А я думала, вы ловите рыбу, – пролепетала Джорджи.

– А мы и ловили, – заговорил Гас, – а потом у мисс Хэвишем от солнца заболела голова. Форшоу сказал, что вы в гостиной, вот мы и пришли. Может, поиграем в крикет? Как хорошо, что мы пришли, тут, оказывается, Фиц, можем поиграть у него на площадке, ее разровняли…

– Огастес, – безнадежным тоном проговорила гувернантка, – вы не должны так обращаться к мистеру Фицрою и требовать от него, чтобы он играл с вами в крикет. Может быть, у него другие планы.

Джесс горестно улыбнулся. Другие планы у него действительно были.

– Все в порядке, – сказал он бодро. – Вы отдохните, миссис Хэвишем, а мы с миссис Херрон поиграем с детьми в крикет. – Джесс вопросительно взглянул на Джорджи.

– Да-да, конечно, – выдавила та, стараясь не показывать своего огорчения. Ничего, у них впереди столько дней и ночей. Они свое наверстают.

– Тогда я сбегаю за битами и планками. Энни отнесет удочки, а мисс пойдет ляжет, – затараторил Гас.

– Вы не должны называть меня мисс, – простонала гувернантка, беря за руку без умолку болтающего Гаса и уводя детей из комнаты.

– Вот хорошо-то будет, если Фиц и Джорджи поженятся, правда, мисс Хэвишем? – донесся звонкий голос Гаса из-за двери. – Мы сможем играть с ними в крикет каждый день. Когда будет хорошая погода, конечно.

Джесс и Джорджи рассмеялись.

– Итак, наше будущее устроено, – с усмешкой сказал Джесс. – Я тебя не очень огорчил, согласившись поиграть в крикет с Гасом?